Принц на белом костыле - Раевская Фаина - Страница 41

— С-слушай, Афоня, чего-то мне этот л-лепила р-разонравился. Продразрительный он какой-то! Н-не находишь?

«Кажется, я немного переборщила с лекарством против стресса», — сделала я вывод и обнаружила, что мое собственное состояние тоже оставляло желать лучшего: голова слегка кружилась, все предметы виделись в двойном экземпляре, а стены кухни и пол неожиданно потеряли свою былую устойчивость.

— П-пожалуй, я не буду н-на нем ж , ж-жениться, — с трудом выразила свою мысль Клюквина. — Он меня б-больше не вчп.., впч.., впечатляет.

— Мой мармеладный, ты не права, — пропела я. — Константиныч — доктор. Разве ж плохо иметь под рукой собственного доктора? Особенно нам с тобой! Ты присмотрись повнимательнее: характер у него покладистый, судя по комплекции, ест немного, не пьет…

Словно опровергая мои слова, из коридора раздался звук падающего тела и комментарий Антона:

— Е-мое!

Клавка ехидно сморщилась и показала мне язык. На кухне появился Тоша. Был он на удивление трезв, бледен, а к синяку под глазом прибавилась еще и шишка на лбу.

— Дозвонился? — спросила я.

— Угу.

— И что п-поведал твой п-приятель? — проявила интерес Клавдия. — Ты выглядишь испуганным — Испугаешься тут, — проворчал Антон. — Значит, так: лихорадка Ласса является разновидностью геморрагической лихорадки. Первоначальные симптомы очень схожи с некоторыми вирусными заболеваниями, например, с ангиной, пневмонией, поэтому лихорадка Ласса трудно диагностируется. Продолжительность болезни примерно три недели. Если ее вовремя не обнаружить, смерть наступает в ста процентах случаев… — Антон умолк ненадолго, а я почувствовала, как трезвею.

— Вирус лихорадки передается как при непосредственном контакте с больным человеком, так и воздушно-капельным путем. Едва вирус попадает в кровь, сразу начинает бешено размножаться, — продолжал просвещать нас Филиппок. — Температура тела повышается до 39 — 40°С, мучают сильнейшие головные боли; затем наступает расстройство сознания, а потом появляются кровоточащие язвы на теле, отмечается выпадение волос; возможна глухота.

— Мама моя! — дернулась Клавдия, теребя себя за волосы. — Ну-ка, Афонь, шепни мне чего-нибудь…

— Да подожди ты, — отмахнулась я и обратилась к Антону:

— Все?

— Почти. Остается только добавить, что развитие вируса приводит к обширным внутренним кровотечениям Чаще всего в кишечнике, печени, миокарде, легких и головном мозге. Теперь все — Господи, кому же могла понадобиться такая гадость?! — простонала я, поежившись.

Антон печально улыбнулся:

— Какому-нибудь психу, который решил, что подобное оружие даст ему власть над миром.

А в том, что это именно оружие, сомневаться не приходится.

— Да уж… — глубокомысленно изрекла Клюквина. Она перестала дергать себя за волосы, зато теперь задрала рукава джемпера и пристально рассматривала оголенные руки.

— А кто является первичным носителем вируса? — не унималась я. — Ведь не падает же он с неба?

— Не падает, — согласился Антон. — По-моему, Михаил что-то говорил о мартышках и каких-то крысах, но это я уже плохо слышал…

Мы с Клавкой подавленно молчали. Хмель из головы улетучился, а стресс — увы! — никуда не делся, наоборот, принял угрожающие размеры. Возможно, от него поможет избавиться крепкий здоровый сон…

Пожелав Клавдии и Антону спокойной ночи, я удалилась к себе. Однако со сном тоже вышла неувязочка: я честно пыталась заснуть, но стоило только закрыть глаза, как тут же грезились вирусы лихорадки Ласса. Отчего-то они были усатыми, хвостатыми и сильно напоминали разжиревших кроликов.

В конце концов мне пришлось оставить попытки попасть в объятия Морфея. В нарушение всех инструкций, полученных от Брусникина (он однажды и навсегда запретил мне звонить ему на работу. Исключение составляли лишь экстренные случаи), я набрала номер мобильника мужа. На мой взгляд, сейчас и был как раз тот самый исключительный случай: кто же, кроме любимого и любящего мужа, сможет внести некоторое успокоение в мои растрепанные чувства?!

— Ты чего не спишь? — недовольно поинтересовался Димка вместо приветствия.

— Никак не могу уснуть, — жалобно вздохнула я.

— Я ж говорил, выпейте водки и ложитесь…

— Уже выпили…

— Ну, так еще выпейте!

— Так ведь больше нету, Дим.

— Вы уговорили литр водки? — после недолгого молчания изумился муж.

— Так ведь на троих…

— Алкаши! И чего ты теперь от меня хочешь? Чтобы я еще за бутылкой сбегал?

Вместо ответа я всхлипнула.

— Афоня, — запаниковал супруг, — не реви!

У тебя классический синдром алкоголика: стоит принять «на грудь», сразу же пробивает на слезы. Вы закусывали?

— Мне страшно, Димочка! — пожаловалась я. — Кругом вирусы мерещатся, усатые и с хвостами…

— Белая горячка, — усмехнулся Брусникин, чем ужасно разозлил меня. Я отодвинула трубку от уха и, зажав ее в кулаке, прокричала:

— Ты черствый, равнодушный тип! Вместо того чтобы меня успокоить, ты издеваешься.

Солдафон! Чурбан бесчувственный!!!

Было слышно, как трубка что-то квакает. Меня это заинтересовало, и я снова приложила ее к уху.

— ..как я тебя люблю, поэтому и беспокоюсь, — интимно проворковал Димка. — Тебя успокоит, если я скажу, что лаборатория взяла ампулу на анализ, а Степка сообщил, где находится вторая ампула? Ребята уже поехали за ней.

Еще бы не успокоило! Я почувствовала, как с плеч свалилась гора размером с Эверест, горячо заверила Брусникина в своих чувствах и на этот раз мгновенно заснула.

Утром я проснулась от ощущения того, что в мире что-то изменилось. Несколько минут я пыталась сообразить, что именно, а потом меня посетило-таки озарение: в квартире стояла непривычная тишина. Клавдия не носилась в поисках своих вещей, не оглашала дом истошными воплями и даже не звала завтракать, что грозило немедленной голодной смертью. Подобное поведение сестры было настолько необычным, что я серьезно обеспокоилась и пошла выяснять, в чем же, собственно, дело.

Дверь в комнату Клюквиной оказалась распахнутой настежь, постель смятой, а вот самой сестрицы в комнате не было. Не нашлась она ни на кухне, ни в ванной. Тут уж я испугалась по-настоящему.

— Клава! — крикнула я, еще раз обежав всю квартиру и заглянув во все шкафы и даже на балкон. Ответом мне была тишина.

Я уже хотела хлопнуться в обморок, как входная дверь открылась, и на пороге появилась Клюквина.

— Ты где ходила?! — набросилась я на сестру. — У меня и так нервная система пошатнулась, а тут еще ты со своими исчезновениями.

— Не ори, — сморщилась Клавдия.

Тут я обратила внимание, что вид сестрица имела довольно странный: блуждающий взгляд, загадочная улыбка… Может, похмелье?

— Я Антона Константиновича провожала, — сообщила сестра, опускаясь на тумбочку для обуви. — Хороший он все-таки, ласковый…

— И что? Ты снова решила пойти за него замуж?

— Я теперь как честный человек обязана выйти за него замуж, — глухо ответила Клавдия.

Сконфуженно хрюкнув, я поспешила скрыться в ванной.

Следующие три дня стали для нас с Клавкой самым кошмарным кошмаром. Димка приходил домой глубоко за полночь, молча ел и буквально падал на кровать. Утром так же молча завтракал и уходил на службу, оставляя нас обеих изнывать от нетерпения и любопытства. Пока шло следствие по делу Степана, Брусникин даже не думал рассказывать, как оно продвигается, и ужасно злился, если я пыталась задать какой-нибудь даже самый незначительный вопрос. Клавка, знавшая о крутом нраве Димыча не понаслышке, испуганно умолкала, едва мой супруг появлялся в дверях.

Рыжий Тоша стал довольно частым гостем в нашем доме. Уж и не знаю, что стало тому причиной: обычное любопытство или внезапно вспыхнувшие чувства к Клюквиной. Лично я склонялась к первому предположению, потому что сестрица в эти дни была особенно раздражительна и ее насмешки носили чересчур язвительный характер. К чести Антона Константиновича замечу — все Клюквинские уколы он сносил почти с библейским смирением.