Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Азимов Айзек - Странник в раю Странник в раю

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Странник в раю - Азимов Айзек - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

Собираясь в Даллас, Вильям начал подумывать о том, чтобы найти себе новую подругу. Хорошо бы найти ее в том регионе, где он не намерен жить постоянно.

Он имел лишь самое приблизительное представление о том, что от него требуется, но не тогда ли, подобно далекой зарнице, пришла ему в голову мысль, что, может быть…

Итак, он приехал в Даллас, вышел из вертолета и снова увидел сияющего Дмитрия. Маленький человек прищурился, потом обернулся и сказал:

– Я так и знал. Какое поразительное сходство! Вильям посмотрел в ту сторону, куда смотрел Дмитрий, и увидел отпрянувшего… Ему было достаточно вспомнить собственное лицо, чтобы не усомниться: перед ним стоит Энтони.

На лице Энтони явственно читалось страстное желание скрыть их родство. От Вильяма требовалось только произнести вслед за Дмитрием «Поразительно!» и забыть, что Энтони его брат. Безусловно, генетические модели людей многообразны, тем не менее в природе возможно сходство даже при отсутствии родства.

Но Вильям был гомологистом, а работать, с мозгом. не выработав невосприимчивости к некоторым деталям не может никто, поэтому он сказал:

– Я уверен, что это Энтони, мой брат.

Дмитрий удивился:

– Ваш брат?

– Мой отец, – объяснил Вильям, – имел двух детей от одной и той же женщины, моей матери. Мои родители были странными людьми.

Потом он шагнул вперед, протянув руку, и у Энтони не было другого выбора, как обменяться рукопожатием… Инцидент, происшедший в секторе приема, когда прибыл эксперт, на несколько дней стал единственным предметом разговоров.

5

Раскаяние Вильяма, когда он понял, что натворил, было слабым утешением для Энтони.

После ужина в тот вечер они сидели рядом. Вильям сказал:

– Извини. Я думал, если худшее случится сразу же, то оно тут же и кончится. Но, кажется, это не так. Я не подписывал никаких бумаг, никаких официальных договоров. Я уеду.

– И что хорошего? – спросил Энтони грубо, – Все теперь знают. Два тела и одно лицо. Этого достаточно, чтобы человека начало тошнить.

– Если я уеду…

– Ты не можешь уехать. Ведь это была моя идея.

– Вызвать меня сюда? – Вильям вытаращил глаза насколько это было возможно при его тяжелых веках, брови его поползли вверх.

– Нет, конечно. Пригласить гомологиста. Откуда я мог знать, что приедешь именно ты?

– Но если я уеду…

– Нет. Единственное, что теперь можно сделать, это справиться с задачей, если с ней вообще можно справиться. Тогда остальное не будет иметь значения. («Все прощается тому, кто добивается успеха», – подумал он.)

– Я не знаю, смогу ли я…

– Мы должны попытаться, Дмитрий поручил работу нам. «Это отличный шанс. Вы братья, – сказал Энтони, передразнивая тенор Дмитрия, – и понимаете друг друга, Почему бы вам не поработать вместе?» – Потом своим голосом, сердито: – Так что это неизбежно. Для начала объясни, чем ты занимаешься, Вильям? Мне нужно составить более точное представление о гомологии, чем то, которое вытекает из самого названия этой науки.

Вильям вздохнул.

– Но для начала прими, пожалуйста, мои извинения… Я работаю с детьми, страдающими аутизмом.

– Боюсь, я не понимаю, что это значит.

– Если обойтись без подробностей, я занимаюсь с детьми, которые не взаимодействуют с окружающим миром и не общаются с другими людьми, которые уходят в себя и замыкаются в себе так, что до них почти невозможно достучаться. Но я надеюсь когда-нибудь излечить это.

– Поэтому твоя фамилия Анти-Аут?

– Вообще говоря, да.

Энтони издал короткий смешок, но на самом деле его это не забавляло. В тоне Вильяма появился холодок.

– Я заслужил эту фамилию.

– Не сомневаюсь, – торопливо пробормотал Энтони. Он понимал, что надо бы извиниться, но не мог себя заставить. Преодолев возникшее напряжение, он вернулся к предмету разговора. – Ты чего-нибудь добился?

– В лечении? Пока нет. В понимании – да. И чем больше я понимаю… – по мере того как Вильям говорил, его голос теплел, а взгляд становился отсутствующим. Энтони было знакомо это удовольствие – говорить о том, чем заполнены твои ум и сердце, забыв обо всем остальном. Ему самому нередко доводилось испытывать подобное чувство.

Он слушал Вильяма предельно внимательно, стараясь вникнуть в то, чего на самом деле не понимал, поскольку понимание было необходимо. Он знал, что и Вильям будет слушать его так же.

Как отчетливо он все запомнил. Слушая Вильяма, он не думал, что все запомнит, да и не слишком хорошо понимал тогда, что происходит. Мысленно возвращаясь В прошлое, он видел все, как в ярком свете прожектора, И внезапно обнаружил, что может воспроизвести целые предложения того разговора почти дословно.

– Итак, мы полагаем, – говорил Вильям, – у ребенка, страдающего аутизмом, нет недостатка во впечатлениях. Он также вполне способен достаточно сложно их интерпретировать. Он, скорее, не принимает, отвергает внешние впечатления, хотя, безусловно, обладает потенциальными возможностями, необходимыми для полноценного взаимодействия с окружающим миром. Но запустить механизм этого взаимодействия удастся лишь тогда, когда мы найдем впечатление, которое он захочет воспринять.

– Ага, – сказал Энтони, чтобы показать, что слушает.

– Вытащить его из аутизма никаким обычным способом нельзя, потому что он не принимает тебя точно так же, как весь остальной мир. Но если ты наложишь арест на его сознание…

– Что?

– Есть у нас одна методика, при которой, по существу, мозг становится независимым от тела и осуществляет только функции сознания. Это довольно сложная техника, разработанная в нашей лаборатории… – Он сделал паузу.

– Тобой? – спросил Энтони, скорее из вежливости.

– В сущности, да, – сказал Вильям, слегка покраснев, но явно с удовольствием. – Поместив сознание под арест, мы предлагаем телу искусственно созданные ощущения, ведя при этом наблюдения за мозгом с помощью дифференциальной энцефалографии. Появляется возможность больше узнать о человеке, страдающем аутизмом, о наиболее желательных для него чувственных впечатлениях; попутно мы получаем новые данные о мозге в целом.

– Ага, – сказал Энтони, но на этот раз это было настоящее «ага». – А то, что вы узнали о мозге, можно использовать, работая с компьютером?

– Нет, – ответил Вильям. – Шанс равен нулю. Я говорил об этом Дмитрию. Я ничего не знаю о компьютерах и недостаточно знаю о мозге.

– А если я научу тебя разбираться в компьютерах и подробно объясню, что нам надо, что тогда?

– Этого недостаточно. Это…

– Брат, – Энтони постарался, чтобы это слово произвело на Вильяма впечатление, – Ты мой должник. Удели внимание нашей проблеме. Пожалуйста, попытайся применить к компьютеру все, что ты знаешь о мозге. Речь идет всего лишь о попытке, но я надеюсь, что попытка будет честной.

Вильям беспокойно шевельнулся и сказал:

– Я понимаю твое положение. Я попробую. И попытка будет честной.

6

Вильям попробовал. Предсказание Энтони сбылось, им пришлось работать вдвоем. Первое время то один, то другой сотрудник Проекта наведывались к ним, и, поскольку скрыть родство было невозможно, Вильям сообщал каждому ошеломляющую новость о том, что они с Энтони – братья, пытаясь извлечь из этого какую-нибудь пользу. Но со временем коллеги перестали проявлять к ним повышенный интерес, и в их жизнь, подчиненную одной цели, больше никто не вмешивался. Когда Вильям приближался к Энтони или Энтони к Вильяму, любой, оказавшийся в это время рядом, как будто уходил сквозь стену.

Постепенно они преодолели напряженность и даже выработали собственный стиль общения. Случалось, они разговаривали так, будто не было никакого родства, никаких общих воспоминаний о детстве.

Энтони описал то, что требовалось от компьютера, просто, без технических терминов, а Вильям, после долгих размышлений, рассказал, как, с его точки зрения, работу компьютера можно уподобить работе мозга.