Одиночество Калли и Кайдена - Соренсен Джессика - Страница 48

День благодарения приближается, и мы с мамой возимся на кухне. Буфет забит едой, в духовке томятся пироги, а в раковине полно грязной посуды. На бежевых стенах, в центре стола, на подоконниках, вокруг двери – повсюду висят, стоят, лежат украшения из оранжевых и коричневых листьев. Моя мама всегда была великим праздничным декоратором.

– Я все еще не могу поверить, как ты изменилась. – Мама радостно смотрит на меня, а я качаю головой и режу яблоко на разделочной доске. Она трогает мои волосы, удивляясь их длине. – Ты перестала стричься. Я так рада. С того дня, когда ты их обрезала, мне очень хотелось, чтобы ты их опять отрастила.

– Не уверена, что мне это так уж сильно нравится, – лгу я и наклоняю голову, чтобы увильнуть от руки матери. Когда Кайден гладил мои волосы, я не возражала, а он делал это все время, пока мы ехали домой, но одно дело Кайден… – Вообще-то, думаю, я снова подстригусь.

– Калли Лоуренс, ты ничего подобного не сделаешь. – Мама упирает руки в бедра и прищуривает свои ореховые глаза. – Ты такая красавица, моя дорогая. Немножко худенькая, но, вероятно, это потому, что ты перестала носить мешковатую одежду.

– Я ничуть не потолстела. – Я тереблю край облегающей черной футболки.

– Ну, мы тебя немного подкормим. – Мама заводит руки за спину и перевязывает на поясе передник из ткани с узором в мелкое яблочко. – Я наготовлю уйму всякой еды.

– Зачем, если будем только ты, я и папа? – Я кладу нож и беру второе яблоко.

– О, в этом году мы пойдем к Оуэнсам. – Она вынимает из ящика деревянную ложку и заправляет за ухо длинную прядь каштановых волос. – Они пригласили много народа, как два года назад.

Вспоминая тот ужин, о котором говорит мама, я хмурюсь. В том году у Кайдена начались серьезные отношения с Дейзи, и она превратила для меня вечер в сущий ад.

– А кто еще там будет?

Мама пожимает плечами и начинает тихо подпевать песне, играющей в стереосистеме.

– Может, нам сходить сделать себе прически? Это будет забавно, если мы разоденемся в пух и прах?

Собираюсь ответить «нет»: это последнее, что мне хотелось бы сделать, но тут плямкает телефон, оповещая о поступившем сообщении.

Я прыскаю со смеху. Мама вопросительно смотрит на меня, и я перестаю хихикать.

Я поджимаю губы, не зная, что ответить. С тех пор как я поделилась с ним своим страшным секретом, мы целовались всего раз, и вдруг он заводит такой фривольный разговор.

– Калли, что случилось? – с беспокойством спрашивает мама. – Ты как будто покраснела.

– Я в порядке. – Я отрываю взгляд от экрана мобильника и смотрю в ее тревожные глаза.

– Кому ты пишешь? – Она протягивает руку к телефону.

Поворачиваюсь к ней спиной и отхожу к столу, чтобы она не видела моего лица.

– Калли, пирожки подгорают, – говорит мама. – Можешь убавить температуру?

Я бегу к духовке и убавляю огонь, мне самой очень жарко. Снимаю крышку с кастрюли, из нее вырывается облако пара, я высыпаю в воду лапшу.

– Так как насчет прически? – Мама возобновляет разговор с того места, где мы прервались. – Что ты думаешь?

– Думаю, я пойду в свою комнату, – уклоняюсь я от прямого ответа. – Мне нужно много чего сделать.

– Но сейчас же каникулы. Мы должны проводить время вместе. Чем ты там собираешься заниматься? Будешь скучать в одиночестве?

Мама всегда хотела видеть меня не такой, какая я есть, даже и до того, как я изменилась. Когда мне было шесть лет, она мечтала, чтобы я стала балериной, а мне хотелось играть в футбол. В десять она решила, что мне нужно купить кучу платьев для школы, а я мечтала проколоть уши. В одиннадцать я захотела начать учиться игре на гитаре, а она записала меня на занятия по подготовке к конкурсу красоты.

– Немного поскучать – это не так уж плохо. – Я кладу нож в раковину и направляюсь к задней двери. – Скоро вернусь.

На улице холодно, стекла в окнах и перила крыльца покрыты изморозью. Я иду в гараж. Пока я была в колледже, мама с папой загромоздили мою комнату коробками с папиными футбольными трофеями и сувенирами. Спать я могла или на диване в гостиной, или в комнате над гаражом. Я выбрала гараж как место более уединенное. К тому же мне понравилось, что не нужно оставаться в своей комнате, где меня преследуют воспоминания, от которых не уснуть. Здесь наверху тихо и спокойно, ничто не тревожит ум.

Поднимаюсь по лестнице и закрываю за собой дверь, включаю обогреватель и вынимаю из сумки дневник. Потом достаю айпод, вставляю в уши наушники и пролистываю «Изумительную подборку мелодий от Сета». У моего приятеля очень разнообразные музыкальные вкусы, так что я с интересом ожидаю, какая мелодия зазвучит, когда я кликну по первой в списке песне. В уши ударяет «Work» группы «Джимми ит ворлд». Я плюхаюсь на кровать и закидываю ноги на металлическую спинку.

Открываю дневник, приставляю кончик ручки к бумаге. Сердце стучит, и мозг работает быстро.

В последние несколько дней я все время думаю о том, что бы я чувствовала, если бы мы с Кайденом были вместе. По-настоящему, в полном смысле этих слов. Чем дольше я изучаю эту идею, тем разнообразнее становятся мои мысли. Иногда мне кажется, что думать о таких вещах вообще неправильно, но в другие моменты я наслаждаюсь и самими мыслями, и возникающими при этом образами. Похоже, что я – это больше не я, как будто он изменил меня и я превратилась в девушку, способную рассуждать о возможностях жизни и любви.

Вчера в гостиной я замечталась и представила его губы у себя на груди, как было в тот вечер, когда я все ему выболтала, и тут в комнату вошла мама.

– Ты выглядишь такой счастливой, – сказала она и присела рядом со мной на диван. – Давно не видела у тебя радостной улыбки.

Я вгляделась в нее, вгляделась пристально. Неужели ей никогда не приходило в голову, хотя бы на долю секунды, что со мной могло произойти что-то ужасное? Допускала ли она такую мысль, но идея оказывалась настолько страшной, что она не могла удержать ее в голове?

Чья-то теплая рука трогает меня за плечо. Я пугаюсь, выворачиваюсь, ручка и дневник падают на кровать.

Кайден делает шаг назад и выставляет вперед руку. Я тяжело дышу, стоя на коленях на кровати. Кайден одет в длинные шорты, черную толстовку с капюшоном, на ногах кроссовки. Волосы убраны под вязаную шапочку, губы двигаются – он что-то говорит.

– Что ты здесь делаешь? – Я выдергиваю из ушей наушники.

– Твоя мама сказала, что ты здесь, наверху. – Он обводит взглядом маленькую комнатку с оштукатуренными стенами и полом без ковра, останавливается на неубранной постели. – Это твоя комната или гостевая?

– Предполагалось, что это будет гостевой дом. – Я кладу айпод на кровать и встаю. – Родители строили его много лет, но смогли довести только вот до такого состояния.