Полосатая спинка. Рассказы - Радзиевская Софья Борисовна - Страница 14

Это чтобы дочерям было свободнее? Вовсе нет. Она высосала весь сок из одной клеточки листа и теперь ищет другую, полную сока.

Тля — крошка, сока она выпивает капельку. Но сколько тлей — столько капелек, и растение начинает сохнуть и хиреть. Ведь тли не просто сосут, каждая впускает в ранку чуть-чуть ядовитой слюны. И отравленное ослабевшее растение уже не в силах прокормить прожорливый народец. Сока не хватает. Что же теперь будет с пузатыми коротконожками? Они не скороходы, слабые ножки их для путешествия не годятся. Уж не погибнет ли тлёвое племя от собственного обжорства? Оказывается, матери остаются на том растении, на котором родились. Им никуда не уйти. Но племя своё они спасают от гибели и самым удивительным образом.

Они рождают новых личинок, особенных. Эти тлюшки меньше матерей, стройнее, и на спинках у них раскрываются нежные крылышки. Крылатые дочери поднимаются в воздух и улетают с засосанного растения. Бескрылые матери и сёстры их не интересуют. Инстинкт переселения ведёт их на новые свежие растения. Там они воткнут свои жадные хоботки в сочные листики и начнут сами рождать бескрылых дочерей.

Так живут и плодятся тли до глубокой осени. Но вот она наступила, желтеют и сохнут листья-кормильцы, холодеет воздух. Последние бескрылые самки больше не рождают дочерей. Они забираются поглубже в мусор, в трещины земли и «засыпают» до тёплых весенних дней.

У некоторых тлей, например у бахчевой, самцов нет совсем. Тли-самки могут дать в лето несколько поколений. Одна самка рождает 30—40 личинок. Как будто бы немного?

Давайте подсчитаем: у неё будет уже 1600 внучек, 64 тысячи правнучек и два с половиной миллиона праправнучек, а у тех уже 100 миллионов дочерей. Дальше, если есть охота, считайте сами. А учёные уже высчитали, что если все тли выживут и дадут потомство, то уже осенью первого же года вся земля покроется толстым слоем тлей.

К счастью, так не бывает. Почему? Помогают нам и холода, и дожди, от которых тли гибнут. А больше всего помогает целая армия крошечных наших друзей, тоже насекомых. Они охотятся за тлями не для нашего удовольствия. Тли — вкусная пища для них или для их детей. Жизнь этих крошечных охотников интересная, и о ней мне хочется рассказать.

Тли сидят на веточке так тесно, как зёрнышки в початке кукурузы. Они прилежно наливают соками растения свои толстые животики, и, кажется, не придумаешь — кому ещё на свете живётся так хорошо и спокойно. И вдруг всё маленькое стадо точно взбесилось. Тли принялись лягаться, подбрасывая тонкие задние ножки как можно выше. При этом они крутятся, каждая вокруг своего хоботка, крепко всаженного в листик или стебелёк, точь-в-точь, как испуганная лошадка на привязи. Не будь этого, они обязательно упали бы с веточки на землю. Брыкаются не всё сразу: вспыхнет волнение на одном конце веточки, перекинется на другой, а вот и опять закрутились, залягались первые.

В чём же дело? Над веточкой порхает крошечное насекомое — наездник. По виду оно напоминает маленькую чёрную осу или пчёлку, размером меньше взрослой тли. Оно-то и перепугало так сильно тлей. Но и само оно их боится: тихо порхает над веткой, слабенькое, на лёгких газовых крылышках, и то и дело отскакивает от лягающихся тлей. Ещё бы, для такой крошки это всё равно, что хороший удар копытом.

Но вот в одном месте наездник ухитрился спуститься на ветку так, что тли его не заметили. Минутку он сидит неподвижно, ножки и усики дрожат от напряжения, похоже, что он чувствует себя почти как в стаде взбесившихся слонов.

Однако надо действовать. Внимательно рассмотрев ближайшую тлю, наездник поворачивается к ней задом и тихо начинает пятиться. На конце брюшка у него появляется острая тоненькая иголочка. Ближе, ближе… и иголочка вонзается в толстое брюшко тли. Тля вздрагивает. А наездник уже отскочил от неё и тут же, на веточке, начинает торопливо приводить себя в порядок: ножки его дрожат от волнения, а передними лапками он разглаживает усики и протирает глаза, иголочка-яйцеклад опять подгибается под брюшко. Оружие вложено в ножны, можно отправляться в другое место. Наездник вспархивает и исчезает.

Так поступают наездники афелинусы. Есть и другие наездники. Они не поворачиваются к тле задом, а подгибают брюшко под себя, так что длинный яйцеклад высовывается между передними ножками, и так подбираются к тле. Но результат одинаков: иголочка вонзается в тело тли и впускает в неё что-то усыпляющее, потому что тля уже больше не брыкается.

Успокоившись, тли мирно продолжают питаться. Также мирно сосёт вкусный сок и уколотая тля, как будто бы с ней ничего особенного не произошло. Она ведь не знает, что дни её жизни сочтены. Наездник-мать отложила в брюшко тли своё яичко. Больше о нём ей заботиться не нужно. Тля боролась за жизнь, инстинкт подсказал ей, какой опасный враг наездник-мать. Но теперь яичко отложено, сопротивление не поможет. Из яичка в её теле вскоре созреет крошечный червячок — будущий наездник. Для него тля — огромный запас свежей пищи. И он принимается кормиться и расти.

Первое время он ведёт себя очень скромно, тихонько пьёт её сок, но так, что тля продолжает питаться и даже рождать новых личинок.

Тем временем скромный нахлебник растёт и аппетит его тоже. Однако инстинкт и тут руководит личинкой: она поедает всё содержимое тела тли, но не трогает нервной системы. До последнего её глотка тля, уже почти начисто выеденная, остаётся живой. Это необходимое условие: личинка наездника может питаться только свежей провизией. Та личинка, которой инстинкт руководит неправильно, повредит нервную цепочку. Этим она убьёт личинку раньше времени, и сама погибнет в разлагающемся её трупе, не успев превратиться в куколку.

Наконец (при правильном питании), от тли остаётся только шкурка. Её легко отличить от живых соседей: она светлее и почему-то стала больше, чем была живая тля, точно вздулась, и очень крепко держится на листе.

Почему?

Это личинка наездника разрезала пустую шкурку на животе, раздвинула разрез и своими выделениями аккуратно приклеила её к листу или к ветке. Пустая шкурка служит взрослой личинке защитой: личинка вьёт в ней крошечный кокон и превращается в куколку. Живые тли, тут же рядом, спокойно питаются и рождают детей. Соседство мёртвой их не пугает. Инстинкт не предупреждает их, что из этой странной коробочки-шкурки скоро вылетит их злейший враг.

А в это время куколка уже превратилась во взрослого наездника. Острыми челюстями он выгрызает в шкурке тли круглую крышечку и нажимает на неё изнутри. Крышечка отскакивает, в отверстии появляется крохотная чёрная головка, с длинными дрожащими усиками и большими глазами. Молодой наездник выглядывает из отверстия в шкурке, выбирается наружу, немножко чистится, прихорашивается и, бесшумно вспорхнув, взлетает навстречу свету и теплу.

Если это самец, ему предстоит недолгая весёлая жизнь среди цветов, нектаром которых он питается. Самка же, после первых часов наслаждения светом и свободой, отправляется на опасную охоту за тлями. Это маленькое насекомое — наш лучший друг.

Пчёлы, бабочки, мухи, жуки, — кого только не встретишь в жаркий летний день и в поле, и на лесной полянке — везде, где цветы раскрывают душистые венчики. Вот на цветок опустилась красивая муха, жёлтая с чёрными полосками. Она с виду похожа на маленькую осу, но её можно безопасно взять в руки, только поймать не легко: она то застынет в воздухе, то метнётся в сторону — глазом не уследишь. Её пища — сладкий сок растений. Вот она опять повисла в воздухе, но уже не над цветком, а над веточкой, которую облепили тли. На что они понадобились мухе-сирфиде?

Она коснулась веточки брюшком, опять взмыла кверху и исчезла. Тли и испугаться не успели, сидят и пьют сладкий сок так же спокойно, как и прежде. Они и не заметили, что рядом с ними на ветке появилось что-то крохотное, белое, с перламутровым блеском. Это сирфида успела отложить яичко. В лупу видно, какое оно хорошенькое: украшено тонкими рёбрышками, длиной раза в три больше взрослой тли. Муха-мать пристроила своё потомство и улетела. Тли на него не обращают внимания, и яичко тихо зреет на солнце. Вот уже на одном его конце отлетел кусочек скорлупы. Кто там выглянул в отверстие, как в окошечко?