Полосатая спинка. Рассказы - Радзиевская Софья Борисовна - Страница 1

Софья Борисовна Радзиевская

ПОЛОСАТАЯ СПИНКА

ОТ АВТОРА 

Милые ребятки, я не говорю вам: «Пожалуйста, любите зверей». Я просто расскажу вам — какие они, звери и животные. Разве можно не любить маленькую кошку Тяпку — ведь она заботилась о крысёнке, как нежная мать. А как не любить Гуца — выдру, которая из неволи старалась убежать к любимому другу, мальчику, и тот, маленький, тоже бежал к ней лесными незнакомыми дорогами, но… не успел добежать. Звери, птицы, самые разные, стоят вашей любви. Любите, охраняйте, заботьтесь о них, и они ответят вам такой же любовью.

ПОЛОСАТАЯ СПИНКА

Прошла зима. Опять ласково засветило солнце, зашумели ручьи и понесли талую мутную воду в реки. Запели птицы. Весна…

В песчаной стенке неглубокого оврага что-то зашевелилось. Посыпалась земля, листья, закрывавшие вход в норку, и из неё, как из окошечка, выглянула чья-то рыженькая заспанная мордочка.

Бурундук. Он похож на свою родственницу — белочку. Только ростом поменьше и хвостик не такой пышный, а на рыжей спинке пять чёрных полосок — точно нарисованные.

— Зима прошла! — пропела ему маленькая птичка на ветке ивы над самой норкой. Зверёк не учился птичьему языку, но сразу понял, что это значит. Осторожно разминая затёкшие лапки, он выбрался наверх, на старый пень, погрел на солнце один бок, другой и снова юркнул в норку. Ему показалось, что солнце светит весело, но греет не так, чтобы очень, да ещё он и не проснулся как следует.

Однако весеннее беспокойство уже не дало ему заснуть по-настоящему. Всё чаще вылезал он из норки, грелся, чистил смятую шёрстку и, наконец, как-то утром опять выбрался, осмотрелся и осторожно спустился вниз, к ручейку, что бежал по дну оврага. Здесь весенняя вода нанесла ровную площадку золотистого песка и солнце уже успело его высушить. Бурундук хлопотливо обежал площадку, понюхал песок, лапкой потрогал какой-то камешек и вдруг быстро вскарабкался вверх и снова исчез в норке.

На этот раз он долго не появлялся: бурундук запасливый хозяин и любит повозиться в своём хозяйстве. До чего же всё у него хорошо устроено! В уютном гнёздышке под землёй мягкая подстилка из сухих листьев и отдельно склад для припасов. Жёлуди, семена, орехи разложены аккуратно, даже листиками отделены, чтобы не перемешались. Бурундук и зимой иной раз проснётся, закусит чем ему вздумается и опять спать. И сейчас ещё почти полная кладовая. Но от этого новая забота: за зиму припасы отсырели, надо просушить, чтобы не испортились.

А вот и он. Опять вылез. Только что же с ним случилось? Уж не зубы ли разболелись у малыша? Щёки раздулись, острый носик торчит между щёк, точно из неуклюжего мехового воротника. Наверное, и бегать ему трудно. Но бурундук всё же выбрался из норки довольно быстро. Он сбежал вниз на песчаную площадку, открыл рот и маленькими лапками, как ручками, стиснул раздутые щёки. На песок высыпалась целая кучка еловых семян. Зверёк аккуратно разровнял их и заторопился обратно в норку. Не очень-то удобно таскать запасы в защёчных мешках. Но что же делать? Других карманов у бурундука не имеется. Так он и бегал, пока все остатки зимних запасов не вытащил и рассыпал на тёплом песке, чтобы солнце хорошенько их просушило.

Всё! Устал!

Пожалуй, теперь можно и отдохнуть. Но дремать, конечно, не приходится: найдётся немало охотников поживиться чужим добром. И бурундук сердито цыкнул на маленькую серую птичку. Та будто в его сторону и не смотрит, а сама боком-боком всё ближе подскакивает…

Птичка пискнула и метнулась в сторону. Для неё бурундук — большой и сильный зверь, лучше поискать каких-нибудь зёрнышек подальше. Но бурундук недолго сидел на пеньке: умылся, расчесал коготками шубку, так что она заблестела на солнце, и проворно нырнул под ореховый кустик неподалёку. Чем так сидеть, можно к запасам ещё чего-нибудь прибавить.

Ему сразу повезло: подобрал четыре крупных чудесных ореха. Два за щеками, один на языке и один в зубах — больше, как ни старался, захватить не удалось.

Он выглянул из-за кустика и весь так и распушился от злости. Подумайте: у входа в норку, в его норку, сидит белка. Засунула любопытный нос и спокойно, по-хозяйски, вынюхивает, что там спрятано вкусного.

Бурундук быстро присел на задние лапки. Кулачками стиснул щёки, вытолкнул драгоценные орехи, чтобы не мешали драться.

Орехи покатились по земле в разные стороны. Белка вытащила нос из норки, и тут бурундук налетел на неё. Он вопил, цыкал и свистел в ярости так отчаянно, что белка даже смутилась немного и попятилась. Бурундук не зевал: проскочил в нору и быстро повернулся в ней. Теперь вход загораживала его оскаленная мордочка. Белка рассчитывала своровать кое-что втихомолку, а драться с хозяином, не собиралась. Хоть ростом он от неё и отстал, и мордочка маленькая, но зубы-то… Она ещё попятилась, повернулась и вдруг заметила три орешка, подкатившиеся к самой норе. Что же? И это годится! Белка схватила орехи и в два прыжка оказалась на ёлке. Бурундук сердито поцыкал ей вслед, — уноси, мол, ноги подальше, — осторожно вылез из норки и осмотрелся.

Хорошо, что она припасов на песке у ручья не заметила. А вот четвёртый орех. Хоть он не достался нахалке. Бурундук, очень довольный, подобрал его, тут же разгрыз и съел, держа в передних лапках, как белка. Ведь воровка приходится ему близкой роднёй. Что ж, родичи тоже бывают разные…

Орех был такой вкусный, что бурундук совсем было утешился и успокоился, принялся опять чистить и разглаживать блестящую шёрстку. Но вдруг поднялся на задние лапки, прислушался и тихо свистнул, точно сам себя спрашивал: что это такое? Чёрные глазки его так и загорелись: ведь бурундук — самая любопытная зверушка на свете. Он даже о своих запасах забыл.

Вот рыженький его хвостик мелькнул, в траве. Бурундук метнулся на соседнюю высокую ёлку. Обежал вокруг ствола, выглянул из-за него… Вот так штука! На поляне стоит пень, старый и очень знакомый. А вот на пне — кто-то совсем незнакомый. И не шевелится, будто не живой.

У бурундука даже зубки заныли от любопытства. Он присел на ветке и передними лапками почистил их, как делают его родственники — крысы, когда волнуются.

Рыженький зверёк быстро сбежал с ёлки вниз головой. Потихоньку подобрался к самому пню. Не шевелится!. Может, и правда не живой?

Чёрные глазки-бусинки так и бегали, пока чёрный носик старательно обнюхивал высокий сапог. Пахнет странно, но не страшно. Скок! Одним прыжком бурундук оказался на колене незнакомца, стал на дыбки, лапками потрогал блестящую пуговицу на гимнастёрке, попробовал куснуть её — не поддаётся. И тут чёрные глазки встретились с голубыми, которые весело наблюдали за проделками зверька. А, так оно живое! Обман!

Бурундук с визгом свалился на землю, стрелой взметнулся на высокую ёлку и яростно принялся оттуда браниться. Он прятался за ствол, опять выглядывал, свистел и цыкал на все лады и так распушился от злости, что сделался чуть не вдвое больше ростом. Но вдруг остановился поражённый: «А это что такое?»

Бурундук был совсем молоденький: родился прошлой весной. Он никогда не слышал, как люди смеются и потому испугался ещё сильнее. Он свалился в траву, молнией взлетел обратно на ёлку и опять принялся браниться, сколько хватало сил. Однако лесник дед Максим его нисколечко не испугался. Посмеялся, встал, сказал весело:

— Прощай, малышок, не расстраивайся! — и пошёл по тропинке к дому.

Бурундуку очень хотелось запрыгать по деревьям ему вслед. Разузнать, куда этот незнакомый пойдёт? Так бурундуки часто делают. Да вспомнил про белку и живо назад к своим запасам кинулся: не доглядишь — и последнее разворуют. Он не знал, что беда от него была совсем близко.