Лукашенко. Политическая биография - Федута Александр Иосифович - Страница 3

В 1975 году он закончил исторический факультет Могилевского педагогического института. В институте активно занимался общественной работой. «В течение ряда лет Александр Григорьевич редактировал стенную газету института, был лектором Могилевского обкома комсомола»5, — со слов декана истфака П. Ф. Дмитрачкова утверждает все тот же Якутов. А вот что говорит журналист Анатолий Гуляев6, хорошо знавший будущего президента по Шклову:

«Моя жена, которая училась в институте вместе с ним, говорит, что он действительно хорошо учился и был активным членом штаба "Комсомольского прожектора". Отвечал, если я правильно помню, за общественное питание. И вот когда Лукашенко появлялся с какой-нибудь проверкой в институтской столовой, то там все повара тряслись, потому что каждый кусок мяса взвешивался».

«Комсомольский прожектор» в те годы был одним из самых неформальных дел комсомола, в котором проявляли себя наиболее настырные, въедливые, боевые и рвущиеся наверх ребята. Сашу Лукашенко к таким вполне можно было отнести. Вообще его комсомольская юность проходила в духе времени, недаром после окончания института его распределили в школу на должность освобожденного секретаря комсомольской организации. Это была низшая из ступенек номенклатурной лестницы, что-то вроде пионервожатого, только для старшеклассников, но первая ступенька в карьере. Ведь он стал номенклатурой райкома комсомола. Впрочем — всего на три месяца, выпавшие на самое начало учебного года. В ноябре его призвали в армию.

На фотографиях из «дембельского альбома», сделанных во время его службы на границе, Лукашенко хорошо узнаваем. Упрямый жесткий взгляд, чуть припухшие губы, высокие скулы. Все мы мало меняемся после того, как окончится детство.

В Брестском погранотряде он вступил в партию и даже стал инструктором политотдела по комсомолу. Оттуда, после демобилизации, пошел работать секретарем первичной комсомольской организации Могилевского горпродторга, потом — инструктором Октябрьского райисполкома в Могилеве. И, через пять месяцев, — штатным ответственным секретарем Шкловской районной организации общества «Знание» (в советские времена это была организация, призванная под видом удовлетворения «интеллектуального голода» трудящихся проводить идеологическую работу с населением). Это была уже номенклатура райкома партии. Лукашенко «попал в обойму».

Выработанная со студенческих лет привычка во все вмешиваться и во всем наводить порядок, как в кастрюле на институтской кухне, сочеталась у Лукашенко с высокими амбициями. Вот на сельхозработах студенты «по его предложению, прямо возле костра стали выполнять специальные физкультурные упражнения для тренировки позвоночника. "Вечером очень помогает массаж спины, — советовал Александр, — делайте его друг другу"»7. Вот инструктор политотдела погранотряда беседует с бойцами: «Он читал доклады и лекции, беседовал как с большими группами солдат, так и с отдельными воинами. Иногда простой вопрос разрастался в содержательный и задушевный разговор»8. Выступать Лукашенко научился, причем на любую тему.

В нем не было ничего бунтарского. Он был вполне советским и намеревался сделать обычную советскую карьеру. Те из студентов, у кого не было ярко выраженных профессиональных способностей, но энергия била через край, начинали активно заниматься общественной работой и попадали в комсомольские структуры. И уже там «руководили» теми, кто проявлял талант инженера, учителя, агронома. Так начинал и Саша Лукашенко.

Но устроить его это никак не могло. Хотелось чего-то конкретного.

Тогдашний секретарь Могилевского обкома партии, курировавший вопросы сельского хозяйства, Василий Леонов9 вспоминает о своей первой встрече с Лукашенко в 1979 году:

«Шло совещание в Шклове, и первый секретарь райкома партии Вера Костенко подвела ко мне Лукашенко и представила: дескать, вот он хочет быть председателем колхоза… "А кто вы по специальности?" — "Учитель". — "А почему не хотите работать в своей сфере, по своей профессии?"

Лукашенко ответил привычно:

— Я родился в деревне и хочу руководить хозяйством»10.

Председатель колхоза — это в советское время власть и определенная независимость, самостоятельность. Как на своем рабочем месте председатель распоряжается судьбами людей, Саша Лукашенко видел еще в детстве. Стать председателем колхоза для него — предел мечтаний.

Леонов дал совет получить специальное образование. И Лукашенко тут же послушался. Поступил на заочное в Горецкую сельскохозяйственную академию. Учился, работал, было нелегко. Но своего добился. Двадцать седьмого марта 1987 года решением бюро Шкловского райкома КПБ его рекомендовали на должность, правда, не председателя колхоза, а директора совхоза «Городец» Шкловского района Могилевской области.

В совхозе — государственном сельхозпредприятии — свободы, конечно, поменьше, чем в колхозе. Зато никакой тебе коллегиальности, никакой пусть даже формальной подотчетности общему собранию колхозников. Тебя назначили — и ты руководишь, подотчетный лишь тем, кто тебя назначил.

Понял молодой и энергичный директор и другое: как тут с коллективом ни упирайся, как на земле ни вкалывай, хозяйство не поднимешь. Без влиятельной поддержки сверху.

«Городец» традиционно считался «лежачим» совхозом, предшественник Лукашенко отработал в нем десять лет, не добившись серьезных изменений. Даже активная поддержка всесильного в таких вопросах главы облагропрома не помогла ему вывести отстающее хозяйство в «маяки». А ведь и на традиционно отсталой в аграрном производстве Могилевщине были действительно крупные руководители. В тени крепкого еще старика, дважды Героя труда Василия Старовойтова куда расти в общественном мнении какому-то Лукашенко? С какими результатами?

Ему помогла перестройка.

Беларусь просыпается

Советскую Белоруссию, жившую посытнее, а значит и поспокойнее, чем Рязанщина или Тамбов, волны перестройки захлестнули значительно позже, чем остальную часть СССР. В Москве уже вовсю полемизировали Ельцин с Лигачевым, а белорусский политический маятник еще даже не качнулся. Алесь Адамович11 как-то в сердцах сравнил Беларусь с Вандеей. Как Вандея была самой монархической из французских провинций, так Беларусь была самой советской и, пожалуй, самой благополучной из советских республик.

Последний доперестроечный (хотя уже при Горбачеве избранный) первый секретарь ЦК КПБ Ефрем Соколов, старомодно добропорядочный, из числа тех, кого принято было называть «крепкими хозяйственниками», на роль политического лидера никак не тянул. Как и коммунистическая партия «не тянула» свою роль руководящей и направляющей силы белорусского общества. Это стало очевидным, когда Беларусь проснулась. Разбудили ее Алесь Адамович и Зенон Позняк12. Первый сказал правду о Чернобыле, второй — о Куропатах.

Алесь Адамович жил в Москве, был широко известен, общался с самим Горбачевым, хотя считался почти диссидентом. Он мало зависел от партийных чиновников, а потому мог позволить себе многое. Голос Адамовича, заговорившего о политической ответственности «центра» перед «республиками», услышала вся страна.

Услышанное потрясало. Четверть территории республики попала под радиоактивные осадки. К такому не был готов никто. У Беларуси не хватало медикаментов для лечения пострадавших, стройматериалов, чтобы возвести дома для переселенцев на чистой территории, продовольствия, чтобы возместить урожай, не убранный с зараженной земли.