Зимняя война 1939-1940. Политическая история - Чубарьян Александр Оганович - Страница 27

Визит Холсти в Советский Союз состоялся 8-10 февраля 1937 г. Финского министра встречали подчеркнуто доброжелательно, на высоком правительственном уровне. Как констатировал затем полпред Асмус, "ничего лучшего для изменения атмосферы мы сделать не могли"64. В ходе визита между Холсти и Литвиновым обсуждался центральный вопрос — об улучшении советско-финляндских отношений. При этом Литвинов откровенно высказал озабоченность в связи с тем, что руководство Финляндии в своей внешнеполитической деятельности "предпочитает интимную близость с Германией, Польшей и даже с Японией". Именно то, пояснил он, что "в случае большой европейской войны Финляндия может очутиться в противостоящем нам лагере", беспокоит Советский Союз, а отнюдь не мысль о возможности "самостоятельного нападения на нас Финляндии"65. Об этом же говорил на последующей стадии переговоров Ворошилов, имея в виду возможность использования финляндской территории "третьим государством" при нападении его на СССР. "У Финляндии есть какая-то крупная держава — союзник…", — сказал он66. Холсти твердо заверил представителей советского руководства, что Финляндия не разрешит какому-либо другому государству осуществить агрессию против Советского Союза через свою территорию67. В подписанном затем совместном коммюнике подчеркивалась необходимость укрепления в мире коллективной безопасности.

Итоги визита Холсти в СССР были одобрительно восприняты в Финляндии, и стало чувствоваться определенное потепление в отношении к Советскому Союзу. "Полпредство и я лично, — докладывал Асмус в Москву, — наглядно ощущаем изменение атмосферы… Сейчас предстоит сложная и более трудная часть работы — закрепление достигнутого"68.

Положительным сдвигам в развитии советско-финляндских отношений способствовали и изменения в высших эшелонах власти в Финляндии. В марте 1937 г. К. Каллио стал президентом страны. В правительстве, которое возглавил А. Каяндер, пост министра иностранных дел по-прежнему сохранился за Холсти. В программе нового кабинета подчеркивалась важность "продолжать добиваться оздоровления отношений с Россией"69.

Первая половина 1937 г. прошла под знаком начавшегося сближения между Финляндией и Советским Союзом. Это выразилось прежде всего в области культурных связей. В Финляндии состоялись выступления с концертами ведущих артистов Москвы, а затем ее посетила группа советских журналистов. Ранее подобного не бывало. Не случайно Геринг проявил беспокойство, предложив финляндскому посланнику в Берлине объяснить, "не подписал ли Холсти в Москве соглашение о культурном сближении"70.

Такой ход развития событий явно противоречил интересам Германии. Не могли его поддерживать и все те, кто традиционно ориентировался в Финляндии на Берлин.

Не удивительно, что особенно большое давление испытывал Холсти, которому президент Каллио предоставил значительную самостоятельность в осуществлении намеченного внешнеполитического курса. Министр иностранных дел явно ощущал, что как внутри страны, так и в столице третьего рейха по отношению к нему настроены весьма критически71.

Руководство вооруженных сил Финляндии принялось давать наставления министерству иностранных дел, какие шаги нужно предпринимать в области внешней политики и, в частности, по отношению к восточному соседу. Начальник генштаба генерал Эш, ссылаясь на то, что в СССР ведется кампания притеснения граждан финской национальности, обвиняемых в шпионаже, настаивал, чтобы министерство иностранных дел Финляндии предприняло соответствующий демарш72. Различными путями вновь стала нагнетаться атмосфера конфликтности между двумя странами. В июне 1937 г. финской печатью было приковано внимание общественности к фактам задержания военным кораблем СССР финского судна береговой охраны в советских водах и якобы нарушения советскими самолетами воздушной границы с Финляндией. Ослабляло значение визита Холсти и то, что этот визит не получил своего развития в области экономических отношений. В результате возникала опасность, что прогресс, достигнутый между двумя странами на политической основе, не сможет быть реализован. Этого во всяком случае добивались сторонники прежней линии в отношении СССР. На них возлагали надежды и в Берлине. Поведение Германии, как заметил Холсти, "основывалось на существовавшем ранее у немцев мнении, что в Финляндии у них имелись определенные преимущества"73.

Что же касалось немецкого посланника Блюхера, то он считал политику Холсти полностью противоречившей интересам Германии. В его сообщениях в Берлин подчеркивалось, что шаги министра иностранных дел отражают стремление не столько нормализовать советско-финляндские контакты, сколько достигнуть свободы действий на германском направлении, усиливая позиции в группировке северных стран и сближаясь с западными демократиями74.

В обстановке давления на Холсти стали смягчаться отношения с Берлином. Это отметили в советском полпредстве в Хельсинки75. Проявления прогерманской направленности во внешней политике Финляндии заметили и другие зарубежные дипломаты в Финляндии76. Состоявшийся в августе 1937 г. визит в Хельсинки эскадры немецких подводных лодок они не без оснований оценили, как демонстрацию германо-финляндского сближения. Существует мнение, что "визит подводных лодок был провокацией со стороны Германии"77. В Хельсинки должны были иметь в виду, что подобные действия могли однозначно расцениваться советской стороной как проявление заинтересованности Финляндии в военном сотрудничестве с Германией. Берлин демонстрировал свою силу на Балтийском море. По данным советской разведки, 11 немецких боевых судов, прибывших в Финляндию, составляли до половины всего германского подводного флота78.

Советское полпредство в Хельсинки предпринимало усилия, чтобы воспрепятствовать проведению визита немецких подводных лодок Асмус дважды вел речь об этом в министерстве иностранных дел79. Не все оказалось безрезультатным. "Вообще нет сомнения в том, — докладывал в Москву 11 августа советский военный атташе, — что финны серьезнее, чем раньше, взяли установку на Германию, и с нашей стороны требуется самое пристальное внимание к проискам немецких фашистов в Финляндии"80.

Советская разведка зафиксировала повышенный интерес немецких офицеров, дипломатов и журналистов к стратегически важным приграничным районам Финляндии, которые они посещали. Разведуправление Красной Армии, анализируя эти данные, усматривало в них антисоветскую направленность. Выводы докладывались наркому Ворошилову81.

Серия ответных поездок финских генералов и офицеров в Германию указывала на заинтересованность военного руководства Финляндии в расширении сотрудничества с вермахтом. Летом 1937 г. состоялись визиты руководителей шюцкора генерала Л. Малмберга и полковника А. Мартола, а осенью — новая встреча с Г. Герингом К. Маннергейма82. Демонстрировалось, что финские военные круги умеют "ценить отношения с Германией, хотя финляндская официальная политика идет в другом направлении83. В октябре 1937 г. последовал визит в Германию министра иностранных дел Холсти84. На встречах с германским министром иностранных дел фон Нейратом выяснилось, что Финляндия отказывается от поддержки создания в Европе системы коллективной безопасности. К. Нейрат, в свою очередь, подчеркнул выгодность для Финляндии "развивать хорошие отношения" с Германией, "проявляющей к ней симпатии"85.

"Оттепель" в советско-финляндских отношениях 1937 г. оказалась непродолжительной. Осенью американский военный атташе в СССР полковник Ф. Феймонвилл докладывал из Москвы в Вашингтон: "Самой насущной проблемой Советского Союза является подготовка к отражению одновременного нападения Японии на востоке и Германии совместно с Финляндией на западе"86.