Здоровый сон – счастливый ребенок - Вайсблут Марк - Страница 98

Новость о том, что у нас будут двойняшки, меня и мужа одновременно и обрадовала, и шокировала. У нас еще не было детей, поэтому мы толком не представляли, какой будет наша жизнь и с одним ребенком, но перспектива иметь сразу двоих поднимала в наших глазах уровень ответственности и трудностей до немыслимого уровня. Постепенно шок прошел, сменившись возбуждением, оттененным тревогой, и мы стали готовиться к встающим перед нами задачам.

Мы сполна получили нашу долю бесконечных ночей, в течение которых кому-нибудь приходилось вставать каждый час, чтобы успокоить одного или другого мальчика или обоих сразу, когда они не желали засыпать без того, чтобы их носили на руках туда-сюда. Валясь с ног от усталости, мы вдвоем прошли за эти ночи много миль. Чтобы не запутаться, кто кого кормил, мы с Дженом нарисовали два циферблата, по одному для каждого ребенка, на которых отмечали время, когда достали Эзру или Калеба из кроватки, сколько смеси ребенок съел и во сколько заснул снова. Чтобы окончательно не потерять рассудок или в качестве свидетельства его шаткого состояния в эти часы без сна, мы делали на циферблатах всякие смешные пометки друг для друга.

Днем мальчишки спали регулярно; бодрствовали около часа, а потом засыпали на несколько часов. Когда им было около шести недель, они начали плакать по вечерам – это был разрывающий сердце, безутешный, нескончаемый плач, который мог продолжаться с шести до десяти вечера, после чего замученные дети наконец сдавались и засыпали. На пятом-шестом месяце жизни они начали спать по ночам, не просыпаясь. Изредка мы слышали, как кто-нибудь из них начинал плакать или кричать, но подавляли желание тут же броситься на помощь, и проходило лишь несколько минут, как ребенок успокаивался сам и засыпал. Благодаря этому мы тоже наконец смогли лучше высыпаться, ведь в любом случае двое детей приносят очень много забот, и нам были нужны все возможные силы, чтобы справиться.

Одна из наших специфических проблем состояла в том, что дети спали в одной комнате, и они могли будить друг друга. Когда им было примерно по семь с половиной месяцев, Эзра стал постоянно будить Калеба. Мы обратились к доктору Вайсблуту, который попросил нас на протяжении недели составлять 24-часовой график для каждого ребенка. Каждые полчаса мы должны были отмечать, спит ли он, бодрствует и плачет, либо бодрствует и доволен. Получив эту информацию, доктор Вайсблут определил, что мы должны укладывать Эзру и Калеба днем в девять часов и в час дня, а третий дневной сон пора исключить. Благодаря этому у них обоих установился нормальный режим сна.

В общем, нам просто пришлось пересмотреть наши ожидания насчет того, каким количеством времени мы располагаем и чего можем достичь. Мы должны были согласовывать все наши дела с графиком сна и бодрствования детей. Это неизбежно для всех, кто решил использовать приемы доктора Вайсблута. Но в случае с близнецами это особенно важно, так как забота о двоих детях требует гораздо больше времени, так что еще меньше его остается на все остальное. Мы пытались приспособиться по-разному, но точно могу сказать, что все жертвы, которые нам пришлось принести в эти месяцы, были не напрасны. Выходя на улицу, мы обязательно слышим: «О, смотри, близняшки!» и «Какие хорошенькие!» (с чем я, конечно, не могу не согласиться). Но главное, теперь люди стали замечать еще и то, как хорошо и спокойно ведут себя наши мальчики.

Воспитание близнецов требует дополнительных размышлений, обсуждений, планирования и труда. Родители, для которых сон стал смутным воспоминанием, должны находить в себе силы на этот труд – умственный и физический. Теперь, имея этот опыт, я осознала, что приучение ребенка к правильному сну – крайне важная задача, особенно если он у вас не один.

Наши близнецы, Николас и Алекс, родились на шесть недель раньше срока. В первые несколько недель они крепко и уютно спали вместе в одной кроватке. В больнице нам сказали, что ночью их нужно будить для кормления, что мы с удовольствием и делали. По мере того как они набирали вес и приближалась назначенная дата их рождения, малыши все больше и больше бодрствовали, что очень нас радовало. Возможно, потому, что вначале они так много спали, нам с Майклом даже не пришло в голову установить для них какой-нибудь режим или предпринять какие-то усилия для защиты их сна. Мы просто решили, что они засыпают, когда устают. Когда Ник или Алекс после двух или трех часов бодрствования начинали плакать, мы списывали это на нервозность. Когда они спали днем несколько раз очень помалу, мы думали, что им просто не хочется спать и что большинство детей ведут себя так же. Мы говорили друзьям и родным, что ночью они просыпаются каждые час-два, и нам посоветовали не укладывать их спать днем, чтобы к ночи малыши уставали. Когда этот метод не сработал, мы положились на рассказы о том, что положение улучшится, когда им исполнится по три месяца. По ночам мы спали по очереди: сначала я – с восьми вечера до половины второго ночи, а потом вставала, чтобы дать отдохнуть Майклу. Мы с мужем стискивали зубы в ожидании того дня, когда детям будет по три месяца и они начнут и днем, и ночью ложиться спать, мило улыбаясь и удовлетворенно вздыхая.

Но мало того, что этот день так и не пришел, но чем старше становились Алекс и Ник, тем хуже они спали. Малыши могли поспать пару часов, улегшись на меня или на Майкла, но в своей кроватке отказывались спать больше 20 минут подряд. Когда я задала вопрос педиатру при осмотре близнецов в четыре месяца, он сказал мне, что для маленьких детей нормально спать так мало и нерегулярно. Выходя из его кабинета, я знала, что он ошибается. Я обратилась к доктору Вайсблуту и его книге. Прочитанное меня просто поразило! Все, что я делала с детьми, было неправильно – не укладывала их по нескольку часов подряд, бросалась к кроваткам при малейшем писке, позволяла им «перехватывать» немного некачественного сна в коляске, качалке или автомобильном кресле на протяжении всего дня! Как же случилось, что моим детям был нужен сон, а я просто не создала им для этого необходимых условий?! Мне было ужасно стыдно за то, что я так мучила моих бедных мальчиков!

Мы сразу же попытались улучшить режим сна Ника и Алекса. Нам показалось логичным установить для обоих мальчиков одинаковый распорядок. Мы решили временно укладывать их спать в разных комнатах, что было для меня трудным решением. Мне казалось, что мальчики должны быть вместе с самого их рождения. Я считала, что им будет спокойнее и удобнее, если они будут спать вместе. Наверное, мне хотелось, чтобы для них продолжалось то идиллическое состояние симбиоза, которое было у них до рождения. Я очень хотела, чтобы они спали вместе, и очень жалела, что обстоятельства вынуждали меня поступить иначе.

Когда мы начали применять идеи доктора Вайсблута, наши мальчики были крайне переутомлены и поэтому сверхчувствительны к внешним стимулам. Тишайший скрип половицы заставлял их мгновенно просыпаться, и они тут же начинали кричать во всю глотку. Естественно, раз любого из них мог с такой легкостью разбудить самый незначительный шум в доме, то громкий плач брата имел тот же эффект. Их совместные крики были для нас очень мучительны, а они сами могли с большим трудом успокоиться и снова заснуть. У нас было не слишком много места в квартире, поэтому мы решили, что Ник, который спал крепче, будет спать в нашей комнате в своей кроватке, а Алекс останется в детской.

Введя в действие план доктора Вайсблута и вознамерившись исправить режим сна наших детей, мы с Майклом продолжали наши ночные «посменные дежурства». Я провела много трудных ночей в сомнениях, терзаясь чувством вины за то, что «заставляла» моих малышей плакать. Хотя мы сразу же заметили изменения к лучшему, прошло несколько недель, прежде чем Алекс и Ник полностью привыкли к новому распорядку. Мне кажется, на то, чтобы восполнить недостаток сна, накопившийся за первые месяцы жизни, им потребовались месяцы. Изменения были медленными, но почти волшебными. Наши замечательные милые мальчики, которые до этого спали, вероятно, не более восьми-девяти часов в день безо всякого режима, теперь отдыхали по шестнадцать и восемнадцать часов! Я часто задумывалась о том, смогла бы я сама понять, что мои сыновья, которым, как казалось вначале, было нужно так мало сна, на самом деле нуждаются в абсолютно противоположном?

Шли месяцы, и я видела, что перед нами лежит еще долгий путь – Нику и Алексу требовалось гораздо больше сна, чем среднестатистическим детям. Когда им было около года, они засыпали примерно в половине пятого или в пять вечера и спали до полседьмого утра! Потом они ложились примерно в полдевятого утра, спали час-два, а затем – еще час-два после полудня. Третий дневной сон сохранялся у них почти до года. Наше понимание того, что им нужно столько сна, было откровением – мы наконец-то нашли «ключик», открывающий их солнечные, любопытные, энергичные натуры. Однако иметь детей с такими высокими потребностями в сне было нелегко. Я бы сказала, что такая старательная защита их сна была для нас настоящей головной болью. До того, как им исполнилось два с половиной года, пропуск всего лишь одного дневного сна вводил всю семью в штопор, означающий три-четыре дня прерывистого ночного сна, нежелание ложиться днем, капризы и т. д. Можно по пальцам сосчитать случаи, когда мы позволяли мальчикам пропустить дневной сон или лечь попозже, пока им не исполнилось три года. За такие исключения из правил приходилось так дорого платить, что они этого не стоили.

Когда Алексу и Нику было по 30 месяцев, мы с мужем стали готовиться к рождению нашего младшего сына. Родители Майкла подарили близнецам две прекрасные кровати «для больших мальчиков», и мы восторженно поставили их и переместили туда детей. Раньше они пару раз выбирались из кроваток, но после того, как мы поругали их за это, стали слушаться. Они уже были способны спать на больших кроватях, но никак не могли научиться, следуя инструкциям, оставаться в них. Оглядываясь назад, я понимаю, что попытка так рано совершить этот переход была ошибкой. Укладывание мальчиков спать превратилось в цирк с двумя дикими мартышками, которые каждый вечер скакали и носились по комнате. Однажды вечером, спустя два месяца, за которые практически ничего не изменилось, они неожиданно затихли почти тут же, как только мы их уложили. Я надеялась, что наш подкуп, уговоры и угрозы наконец-то сработали, но все-таки зашла, чтобы проверить, как там мальчики. И что же я увидела? Ник стоял на своей кровати, разламывал пополам полоски от жалюзи, аккуратно вытаскивал их из рамы и передавал брату. Алекс сидел тихо и складывал обломки моих жалюзи на свою кровать. На следующий же день мы разобрали большие кровати и вернули обратно их старые детские кроватки.

Большими кроватями мальчики стали пользоваться вскоре после того, как им исполнилось по три года. Первые несколько ночей прошли удачно, но вскоре все опять стало портиться. Даже в совершенно темной комнате Алекс и Ник бегали кругами, опустошали шкафы, прыгали по кроватям и засыпали на час-два позже нормального времени. В считаные недели они вернулись к прежним привычкам во время дневного сна, и мы с Майклом поняли, что нужно что-то менять. На этот раз решение разделить их далось мне легко. Нужно было только придумать, где их разместить! Мы решили укладывать Алекса в нашей комнате. Мы читали детям сказку на ночь, после чего Ник оставался в своей комнате, а мы забирали Алекса к себе, и он спал в нашей кровати, пока мы сами не готовы были лечь. Тогда мы относили его обратно в детскую. Конечно, это была не идеальная ситуация, но для нас все сложилось очень удачно.

В три года мальчики засыпали между семью и половиной восьмого вечера, просыпались около семи утра и один раз спали днем с часу до трех. Алекс каждую ночь с удовольствием возвращался в свою кровать, и это, кажется, никак не влияло на его общий режим сна. Раньше я очень сильно желала оставить близнецов в одной спальне, но теперь первая согласилась бы выделить каждому отдельную комнату, если бы условия позволяли. Я думаю, что на этом этапе жизни мальчиков было бы хорошо, если бы у каждого из них было время, которое можно провести в одиночестве после целого дня совместных игр. Кроме того, так они могли бы избавиться от постоянного давления друг на друга.

Томас появился на свет, когда близнецам было по 32 месяца. До его рождения я не понимала, насколько сложно растить близнецов! Уже то, что, к моему ужасу, один ребенок не мог плачем разбудить второго, стало для меня огромным облегчением. Конечно, я должна признаться, что с Томасом все было очень легко. У него оказался ровный, милый и радостный характер. Он стал спать, не просыпаясь, практически всю ночь, уже в первую неделю после возвращения из роддома. В первые несколько месяцев жизни Томаса мы точно могли сказать, когда ему пора спать, потому что только в это время он мог заплакать. Теперь, когда ему уже почти полгода, он все такой же терпеливый и спокойный. Я внимательно слежу за режимом дневного сна Томаса, а вечером укладываю его рано, и он просыпается счастливым и довольным, воркуя и улыбаясь. Его милый и нежный характер заставляет меня задумываться о том, какими были бы в его возрасте Николас и Александр, если бы я воспользовалась методами доктора Вайсблута сразу же после их рождения!