Вилла «Аркадия» - Мойес Джоджо - Страница 92

– Спасибо, – сказал он, поймав Дейзи, выходившую из туалетной комнаты. – За работу. За все.

Она в ответ кивнула, не очень к нему прислушиваясь, а сама искала глазами что-то или кого-то.

Что ж, сказал он себе, поворачиваясь, для нее это великий день. В такой день было бы неучтиво обижаться. Если он что и усвоил, так это не искать смысла там, где его нет.

Он взял у официанта два бокала шампанского и вернулся на солнце с легким сердцем. Играл джазовый струнный квартет, и впервые за несколько месяцев Хэл был доволен собой. Мимо с визгом пробежала Кейти, дернув его за штанину, и он зашагал дальше, чтобы найти на террасе жену.

Тут кто-то легко постучал по его плечу, заставив остановиться.

– Хэл.

Он обернулся и увидел тещу, которая стояла не шевелясь за детской коляской. На ней была серая шелковая блуза «на выход» – единственная уступка празднику. Она прямо впилась в него глазами, словно собираясь в чем-то обвинить.

– Лотти, – произнес он бесстрастно, чувствуя, как солнечное настроение испаряется.

– Я ненадолго. – (Он ждал.) – Я только зашла извиниться.

Она была на себя не похожа. Как будто лишилась обычной брони.

– Мне не следовало так на тебя наседать. И нужно было сразу рассказать тебе о деньгах.

– Забудьте, – сказал он. – Это неважно.

– Нет, важно. Я ошибалась. Я хотела как лучше, но поступила неправильно. Хочу, чтобы ты это знал. – Голос звучал напряженно. – Ты и Камилла.

Хэл, который никогда – особенно в последнее время – не питал теплых чувств к теще, неожиданно захотел услышать от нее какую-то колкость, какое-нибудь саркастическое замечание, лишь бы нарушить молчание. Но она ничего не сказала, лишь продолжала пытливо вглядываться в него, ожидая ответа.

– Идемте. – Он шагнул к ней и предложил руку. – Давайте найдем Камиллу.

Лотти удержала его за рукав.

– Я наговорила тебе ужасных вещей, – сказала она, сглотнув.

– Обычное дело, – кивнул он, – если болит душа.

Она взглянула на него, и они поняли друг друга. Потом она оперлась на предложенную руку, и они пошли по террасе.

Он был так занят, что даже не заметил, где она. Кэрол бросила на него хитрый, все понимающий взгляд из-под острой челки и профессионально улыбнулась толпе людей перед собой.

– Не знаю, что тебя удерживает, – пробормотала она.

Джонс с трудом отвел глаза и быстро заморгал:

– Что?

– На вас двоих жалко смотреть. Она вроде бы девочка смышленая, дай Бог ей здоровья. Так в чем проблема?

Джонс тяжело вздохнул, уставившись в пустой бокал:

– Не хочу разбивать семью.

– А разве она есть, эта семья?

Бармен пытался привлечь его внимание, не зная, следует ли начать подливать шампанское для его речи. Джонс потер лоб, кивнул бармену и снова повернулся к женщине, стоящей рядом:

– Я этого не сделаю, Кэрол. Я всегда шел напролом. Предоставляя другим собирать осколки. Но на этот раз я так не поступлю.

– Растерял решимость?

– Приобрел совесть.

– Джонс – рыцарь в сияющих доспехах. Теперь я знаю, что твоя песенка спета.

Джонс снял с подноса бокал, поставил на его место пустой.

– Да. Видимо, так и есть. – Он повернулся к гостям, дав знак оркестру прерваться ненадолго. И пробормотал так тихо, что даже Кэрол с трудом его расслышала: – Во всяком случае, очень похоже.

Даниель сидел на ступеньках позади кухни, наполовину скрытый горой ящиков. Пустой бокал он поставил рядом, в тенистую траву, присоединив к другим. Солнце начало свой медленный мирный спуск к западному горизонту, а кухня за его спиной продолжала гудеть и грохотать, заглушая музыку. Временами до него доносились ругательства и громкие распоряжения, что свидетельствовало о бурной активности. Он понимал, что выглядит странно, сидя там целый день в одиночестве, но ни одному из работников не хватило смелости сказать ему что-то в лицо. Впрочем, плевал он на них всех.

Он просто сидел и смотрел на террасу, иногда в поле его зрения попадал Джонс, который проходил мимо ворот, здоровался за руку с гостями и кивал с глупой фальшивой улыбкой, приклеенной к лицу. Он ждал, когда официант появится с очередным бокалом, и думал о прошлом.

Джо стоял с Камиллой и Кейти перед домом, его голову прикрывала широкополая шляпа. Он уже успел сообщить Джонсу, Дейзи, Камилле и еще нескольким гостям, что «прием очень славный» и что старый дом никогда прежде не выглядел таким красивым. Казалось, его мнение об «Аркадии» изменилось в лучшую сторону теперь, когда он понимал, что ее влияние на его семью заканчивается.

– Ты скажи об этом компании Сильвии Роуан, – предложила Камилла, которую все еще волновали крики по другую сторону стены.

– Некоторые просто не понимают, что прошлое лучше оставить в прошлом. Да, дорогая? – сказал Джо, и Камилле, чрезвычайно чутко воспринимавшей тончайшие нюансы человеческих интонаций, что-то в этом почудилось. Она поняла, что права, когда вернулся Хэл, взял ее за локоть и мягко сообщил, что пришла ее мать.

– Ты меня не предупреждал, – обвинила она отца.

– Твоя мать рассказала, как поступила с деньгами, – ответил Джо. – Мы с ней оба пришли к выводу, что это была ошибка. Но ты должна понять, она хотела как лучше.

– Если бы только это, пап… – Но Камилла не хотела говорить ему об остальном.

– Прошу тебя, Камилла, дорогая. Я уже извинилась перед Хэлом, теперь хочу извиниться перед тобой. – (Камилла услышала боль в голосе матери и пожалела, как в детстве, что нельзя вернуться в ту минуту, когда она этого еще не слышала.) – Хотя бы поговори со мной.

– Дорогая, – ласково, но настойчиво обратился к ней муж. – Лотти искренне раскаивается. Во всем.

– Да брось ты, Камилла, – сказал отец тем тоном, который запомнился ей с детства. – Твоей матери хватило великодушия извиниться. Самое меньшее, что ты можешь сделать, – это хотя бы ее выслушать.

Камилла заподозрила, что ее провели. В голове все перемешалось: крики протестующей группы, звон посуды, гул праздничной толпы.

– Проведите меня к дому. Мы найдем место потише. Но сначала мне нужно раздобыть для Ролло миску воды.

Лотти не взяла ее, как обычно, за локоть. Камилла почувствовала в своей руке прохладную сухую ладонь, словно мама тоже искала утешения. Огорчившись, Камилла крепко ее пожала.

Ролло шел вперед, пытаясь провести ее сквозь движущуюся толпу людей с наименьшим риском столкновения. Камилла почувствовала его тревогу и тихо позвала его по имени, стараясь успокоить. Пес, совсем как Лотти, не любил приемов. Она обхватила себя обеими руками, сознавая, что в какой-то степени сама нуждается в успокоении.

– В сторону кухни, – сказала она матери.

Камилла добралась почти до середины террасы – трудно было судить в такой огромной толпе, но тут ее остановила чья-то рука. Цветочные духи: Дейзи.

– Такая жара, что сейчас растаю. Элли пришлось отправить в дом под опеку официантов.

– Я заберу ее через минуту, – слегка обиженно вступила в разговор Лотти. – Мне лишь нужно перемолвиться словечком с Камиллой.

– Конечно-конечно, – откликнулась Дейзи, которая, казалось, вообще не слушала. – Можно вас на пять минут, Лотти? Я хочу, чтобы вы кое с кем познакомились. – Камилла почувствовала, что все они двинулись вперед. Дейзи дипломатично понизила голос, и Камилле пришлось напрягать слух, чтобы услышать. – Он говорит, что вдовец, детей нет. По-моему, ему одиноко. Во всяком случае, точно не весело.

– Почему ты думаешь, что я сумею его развлечь? – Камилла знала, что мать хочет побыть с ней вдвоем.

– У всех есть бокалы? – прогудел низкий женский голос. Камилла его не узнала. – Джонс через минуту скажет речь.

– Он один из тех, кто нарисован на фреске, – пояснила Дейзи. – Не знаю, Лотти, но, по-моему, вы должны быть с ним знакомы.

Камилла, собиравшаяся запротестовать, сославшись на Ролло, которому давно хотелось пить, почувствовала, как мать резко остановилась и тихо, почти неслышно, охнула. Ее рука в руке Камиллы начала дрожать, сначала мелко, потом все сильнее, Камилле даже пришлось бросить поводок Ролло, чтобы обхватить ее двумя руками.