Сахарный дворец - Лейкер Розалинда - Страница 8

Софи осознала, что лежит на обочине дороги; почувствовав что-то мягкое под головой, она укуталась, как в кокон, в свой плащ. Сейчас уже не слышался стук лошадиных копыт, который донесся до нее сначала, когда она испытала ужас от мысли, что брошена умирать в одиночестве. Потом в голове, словно вспышка, мелькнуло воспоминание, как она кричала, и тогда всадник, скакавший на лошади, подъехал к ней и спрыгнул на землю. И в то же мгновение она вспомнила жестокое нападение.

— Антуан! — Она тщетно пыталась сесть, не в силах освободить руки из рукавов плаща. Мужчина уложил ее на траву, осторожно придержав за плечи.

— Мальчик, которого вы зовете, не пострадал, с ним все хорошо. Я просто отвез его на ближайшую ферму. Он лежал, прижавшись к вам, и, судя по мокрым щекам, так и заснул в слезах. Он не проснулся, и я попросил жену фермера уложить его в кровать.

— А что с Маркусом де Фонтейном? — она задала вопрос по-французски, так как в этом состоянии не могла сосредоточиться и заговорить на другом языке.

Незнакомец ответил на французском без акцента:

— Старый джентльмен умер. Мне очень жаль. Крепитесь, мадемуазель.

Она снова прикрыла глаза, и слезы потекли из-под ресниц. Стоило мучить Маркуса, везти так далеко и в итоге все равно не уберечь его. От этих мыслей Софи стало еще тяжелее.

— Он проделал такой сложный путь во Франции, — прошептала она, вынуждая незнакомца склониться ближе, чтобы разобрать ее слова. — Так несправедливо, что он умер здесь, вдали от родного дома.

— А что произошло? Вы можете мне рассказать? Я хочу помочь. Мне нужно поднять вас, но как можно осторожнее. Фермер с сыновьями уже на пути сюда.

— Вы очень добры, — слабо пробормотала девушка.

— Я рад, что проезжал мимо, иначе вы могли пролежать здесь еще несколько часов. По этой дороге почти никто не ездит. Маркус был вашим отцом?

— Мы не родственники. Я только помогла ему бежать.

— А мальчик?

Она сразу же вспомнила выдуманную легенду.

— Антуан мой племянник. Вы тоже француз, месье?

— Нет, но моя бабушка была француженка, она вышла замуж за англичанина, а мы с братьями росли в их доме после смерти родителей. Меня зовут Том Фоксхилл, я живу в Лондоне, но по делам мне приходится бывать на побережье, и я частенько проезжаю эти места. Сейчас вы можете сказать, как вас зовут?

Он едва успел разобрать ответ, как подъехали фермер с двумя сыновьями. Они освещали дорогу фонарями.

— Сюда!

— Как себя чувствует юная леди, сэр?

Том Фоксхилл ненадолго оставил ее. Хотя они с фермерами разговаривали тихо, Софи поняла, что эти люди также заберут тело Маркуса. Затем Том повернулся к ней.

— Сейчас мы хотим перенести вас, мадемуазель Дэлкот, — сказал он. — Я обещаю, что так вам будет намного удобнее, чем если бы я повез вас верхом на лошади.

Том поднял девушку, и она вскрикнула от резкой боли в голове. Затем фермеры натянули одеяло, аккуратно положили ее и понесли туда, где вдалеке светились окна. Софи догадалась, что это фермерский дом.

Жена фермера, рыжеволосая женщина с веснушчатым лицом, встретила их на пороге и широко распахнула дверь, когда Софи внесли в просторную кухню, где стоял длинный стол. Здесь пахло вареной бараниной, которую хозяйка готовила на ужин. Женщина, взбудораженная неожиданными событиями, свалившимися на нее в этот вечер, замахала руками при виде крови на лице и волосах Софи.

— О, бедная девочка! В каком вы состоянии! — Она взяла горящую свечу. — Я проведу вас. Идите за мной, мистер Фоксхилл, и ты тоже, Уильям, — обратилась она к мужу. — Нельзя ее класть на пол.

— Мы несли ее через вспаханное поле, — пояснил фермер, — в наших краях не случалось ничего подобного, а я живу здесь с рождения.

Она пошла вперед, стуча башмаками по каменному полу и освещая путь свечой.

— Я приготовила чистую постель, мистер Фоксхилл, нагрела воды и достала болеутоляющую мазь. Бедняжке нужно перевязать голову.

В маленькой спальне Софи уложили на кровать, и фермер вышел из комнаты. Ее глаза были плотно закрыты, и из-за боли она могла разговаривать только шепотом.

— Где Антуан?

Том снова ответил ей по-французски:

— Он спит в соседней комнате. Младшая дочь мистера и миссис Миллард присматривает за ним.

— Он испугается, если не увидит меня, когда проснется! — Софи начала волноваться.

— Не переживайте. Я уверен, миссис Миллард позаботится о мальчике так же, как сейчас ухаживает за вами. Я попрошу ее привести его к вам, когда он проснется.

Миссис Миллард нервно переминалась с ноги на ногу.

— Она не говорит по-английски?

Софи прошептала Тому:

— Пожалуйста, скажите, что я знаю ваш язык.

Том передал женщине ее слова. Затем снова наклонился к Софи, когда она подняла на него глаза.

— Вы должны как можно меньше разговаривать до тех пор, пока боль в голове не пройдет окончательно. — Он широко улыбнулся, обнажив ровные белые зубы: — Однажды я упал с лошади и ударился головой, так что могу понять, каково вам сейчас.

Софи хотела ответить, но боль была такой резкой, что, казалось, она потеряла дар речи. Она смотрела на него, чувствуя, что и боится этого человека, и доверяет ему. Он подошел к двери и остановился:

— До свидания, мадемуазель Дэлкот. Пусть в вашей дальнейшей жизни в Англии больше не будет неприятностей.

Девушка слышала звук его шагов, удаляющихся по коридору. В комнате снова появилась миссис Миллард, которая принесла необходимые принадлежности, а также ночную сорочку. Она сняла плащ француженки и в ужасе покачала головой. Вся одежда Софи Дэлкот была порвана и изрезана, руки и плечи были в синяках. Миссис Миллард закутала ее в одеяло.

— Вы ранены еще где-нибудь? — тактично спросила она.

— Меня не изнасиловали, — прошептала Софи и потеряла сознание от нового приступа боли.

Некоторое время Софи не поднималась с постели, и миссис Миллард выстирала и зашила ее рваную одежду, а затем положила в шкаф. Женщина также позаботилась об Антуане, подобрав ему одежду и обувь, Оставшуюся от выросших сыновей. Мальчик целый день бегал по ферме, счастливый от того, что может проводить время с животными. Он очень радовался, что ему разрешили помогать Еси, десятилетней дочке Миллардов. Софи узнала, что Том Фоксхилл дал хозяевам денег на расходы, связанные с ней и ребенком, а также оставил десять золотых гиней, чтобы хозяева отдали их Софи, когда она поправится и соберется уезжать с фермы. Он оставил и свой лондонский адрес на случай, если ей понадобится помощь. Так как девушка не изменила своего решения ехать в Брайтон, то сомневалась, что когда-нибудь снова увидит его, но планировала принять эти деньги в долг и вернуть, как только у нее появится возможность.

Софи сожалела, что не могла присутствовать на похоронах Маркуса де Фонтейна. Врач констатировал причину смерти — рваная рана головы. На убийц заявили в магистрат, но почти не было никакой надежды, что преступников найдут или удастся вернуть вещи, принадлежавшие Софи. Никто не знал об украденных драгоценностях, потому что Софи боялась, что могут возникнуть вопросы, на которые она не ответит. Ей пришлось бы объяснять, кем ей приходится мальчик, а безопасность Антуана была для нее превыше всего. Все беженцы из Франции должны были регистрироваться в магистрате в Лондоне. Антуана внесли в списки под фамилией Дюбо.

Софи хотелось, чтобы на могиле Маркуса лежали белые лилии, символ старой Франции, в которой он жил, но эти экзотические цветы здесь не росли. Поэтому Еси послали в деревню за белой лентой — символом дома Бурбонов. Обвязав лентой цветы из фермерского сада, букет положили на гроб, отдав последний долг храброму солдату Франции.

Когда головные боли у Софи уменьшились, миссис Миллард позволила ей выходить из спальни и сидеть возле открытого окна на кухне, наблюдая за домочадцами.

Софи с радостью окунулась в повседневные хлопоты семейства. Милларды были шумными, часто спорили и напоминали обычных французских крестьян, но на этом сходство заканчивалось. Здесь еда была в изобилии. Жарили большие куски мяса, пекли пудинги. В кладовых висели окорока, полки ломились от молока, сливок и сыров.