Сахарный дворец - Лейкер Розалинда - Страница 3

Аккуратно сняв с головы Маркуса шляпу, Софи согнула ее, обвязала остатками кружева и сложила все в одну из печек. Нельзя было оставлять следы.

Маркус проснулся и сразу же спросил:

— Сейчас утро?

— Нет, месье, — ответила Софи. — Мы собираемся на прогулку.

— Ты моя дочь? — старик недоуменно сдвинул лохматые брови.

Она покачала головой и представилась, хотя ее имя ни о чем не говорило ему, так как во дворце они почти не встречались, но ее уверенный тон успокоил старика. Антуан, потирая глаза, соскользнул с колен дедушки.

— А где моя няня? — спросил он, зевая.

— Она не нужна нам, потому что я забочусь о тебе, — весело произнесла Софи, перекладывая из его сумки шкатулку с золотом к себе. Затем она бросила изящный мешочек в печь, закутала ребенка в мешковину и скрепила материю брошкой, которую сняла со своего платья.

— Когда будем выходить, я хочу, чтобы ты взялся за дедушкину руку, а я помогу ему идти. И помни, — добавила она с улыбкой, — мы должны вести себя тихо, как мыши.

Мальчик кивнул, улыбаясь в ответ. Старик безропотно позволил вывести себя из оранжереи. Тропинка, лежавшая перед ними, была похожа на бледную ленту, растянутую по земле. Пройдя мимо маленьких фонтанов, все трое приблизились к месту, где часть забора была выбита. Маркус упрямо остановился.

— А почему пешком? — негодовал он.

Софи подумала, прежде чем ответить, но решила сказать все, как есть.

— Дворец полон мятежников, генерал. Мы убегаем! — А Антуану она прошептала на ухо: — Теперь будем играть в новую игру.

Мальчик засветился от радости и снова достал из кармана игрушечного солдатика, предвкушая новые приключения. У Маркуса распрямились плечи, так как, услышав о мятежниках, он вспомнил о своем воинском прошлом и с опаской посмотрел по сторонам.

— Тогда следует быть бдительными, мадемуазель. Мушкетеры могут пуститься за нами в погоню. Австрийцы очень коварны! Уходим скорее!

Убедившись, что за забором никого нет, Софи подставила руку, чтобы Маркус мог опереться. Антуан быстро побежал вперед и, забыв об осторожности, радостно воскликнул.

— Смотрите! Это же Биу!

В кустах стоял оседланный конь графини. Биу вскидывал голову и раздувал ноздри. Видимо, животное напугали крики в конюшне. Антуан подбежал к нему. Много раз он катался верхом на своем маленьком пони, а мама ехала рядом в седле Биу. Софи попыталась успокоить коня, но тот отпрянул: стало ясно, что гордое животное никого к себе не подпустит. Софи резко остановилась, боясь, как бы не пострадал Антуан, стоявший возле Биу.

— Ты будешь боевым конем дедушки, — затараторил мальчик, дружески похлопывая Биу. Тот узнал его и немного успокоился, хотя он вряд ли признал бы Софи, если бы у нее не оказалось сладких печений. Они с Антуаном угостили Биу, и девушка привязала к седлу сумку, в которой лежали веревка и фонарь.

Сначала Маркус забрался на Биу, а затем Софи посадила перед ним Антуана и, взяв поводья, повела лошадь по почти нехоженой тропке, которая была ей знакома. Едва поступив во дворец на работу, Софи часто приходила сюда, чтобы побыть наедине со своим горем, оплакивая умершего отца. А потом наведывалась, чтобы отдохнуть от кухни, подышать свежим воздухом и насладиться пением птиц. Солнце уже село, но путники различали дорогу, уходившую в глубь чащи.

— Иди быстрее! — потребовал Маркус приказным тоном, видимо, принимая девушку за капрала, ведущего лошадь. — Мы должны как можно дальше оторваться от наших преследователей!

Идти было нелегко, местами тропинка терялась в зарослях, но это был единственный путь. С наступлением темноты Софи зажгла фонарь, и его слабый свет в темноте освещал им дорогу. Антуан заснул, прислонившись к дедушке, который клевал носом, сидя в седле. Софи была рада, что они отдыхают, но сама не могла расслабиться. Каждую секунду она должна была прислушиваться, нет ли погони.

Почти всю ночь она шла, ориентируясь на Полярную звезду, зная, что там, на севере, на побережье Ла-Манша, они будут в безопасности.

Наконец Софи выбилась из сил и выбрала место, где неподалеку шумел ручей. Она сняла Антуана с лошади, не разбудив его, и, завернув в плащ, положила на землю. Маркус спешился, сел под дерево и снова заснул. Девушка подумала, что в армии ему не раз приходилось ночевать под открытым небом, и, видимо, сейчас для него не было ничего необычного в этом, учитывая, что прошлое всегда значило для старика больше, чем настоящее. Софи решила тоже немного поспать, но пережитый страх не давал расслабиться.

Снова и снова перед глазами Софи вставали события прошедшего дня; она мысленно переносилась то в счастливое детство, то в просторные комнаты над магазином и кондитерской отца. В отличие от обычных торговцев, родители Софи были знатного происхождения. Влюбленные друг в друга с детства, они с семьями приехали из соседней страны. После женитьбы Генри Дэлкот привез молодую жену в Париж, где они занялись кондитерским делом, которому он обучился в своей деревне. Сначала работал на других, пока, наконец, не открыл собственное дело, и ему стал сопутствовать успех. Родители прививали единственной дочери хорошие манеры, но также учили ценить труд и всегда говорили, что в жизни нужно быть практичной.

Софи вздохнула. Ее детство окончилось со смертью мамы, которая наступила после шести недель болезни и совпала со взятием Бастилии. Овдовев, отец сильно изменился, стал замкнутым и угрюмым; переменилась и его клиентура. Все иностранные дипломаты покинули город после ареста короля и королевы, аристократия разбежалась, и никого не осталось в Версале, где его сладости всегда пользовались спросом.

Вот почему Генри Дэлкот не хотел иметь ничего общего с революционерами, в том числе с офицером, который стал захаживать в его магазин вместе со сбродом, выступавшим за расстрел королевской семьи.

— Убирайся из моего магазина! — в ярости кричал Генри. — Здесь обслуживают только истинных патриотов!

За эти слова его жестоко избили и бросили умирать на улице. Проезжавшая повозка подобрала его искалеченное тело и отвезла в одну из общих могил, куда сбрасывали жертв беспощадных убийц. Софи отправилась к отцу в кондитерскую, но наткнулась на запертую дверь. Многочисленные свидетели быстро рассказали ей о случившемся, но никто из них не поехал за телегой, чтобы отвести девушку туда, где бы она могла забрать тело отца и похоронить.

В ту ночь Софи осталась в доме своей подруги Марии-Терезы и ее мужа Мориса, которые сделали все возможное, чтобы утешить несчастную. Конечно, Софи нашла бы работу, но этому не суждено было случиться. Наутро Морис узнал, что Софи велено арестовать по обвинению в пособничестве приспешникам ее отца, действующим против нынешнего правительства.

— Это делается для того, чтобы оправдать убийцу твоего отца, — объяснил Морис. — Я помогу тебе покинуть город.

Мария-Тереза собрала кое-что из одежды, подходившее Софи, и уложила в сумку. На прощание Морис протянул Софи экземпляр книги, написанной Генри Дэлкотом, которую приобрел в соседнем магазине, пока девушка собиралась. Мария-Тереза с мужем расписались на книге, и Софи обняла их в знак благодарности. Ни одна вещь не была ей так дорога, как эта книга.

Решение бежать в замок де Жюно было вызвано двумя причинами. Во-первых, он находился на расстоянии многих миль от Парижа, в спокойном месте, а во-вторых, граф был одним из давних покупателей ее отца, и Софи надеялась, что сможет получить работу в его доме. Как только она приехала, экономка немедленно представила девушку слугам, сказав, что граф соскучился по любимым сладостям, но теперь есть надежда, что все исправится и не придется дожидаться, пока в Париже улягутся волнения.

Как объяснила экономка, Софи должна сама отправиться к графине и рассказать, что умеет готовить, а также посоветоваться, каким лакомством побаловать графа, который обожал сладкое. У Софи началась новая жизнь, и как же глупо было полагать, что это продлится вечно…

Наконец глаза беглянки стали слипаться, и она заснула.