Боги богов - Рубанов Андрей Викторович - Страница 21

Марат не узнал даже имени.

Зато припомнил, что камень положено класть в ногах.

Ничего, думал он, оформляя могилу в соответствии с древними правилами. Рано или поздно сюда прилетит корабль, и ко мне придут очень ловкие, сообразительные и безжалостные люди. Сотрудники могущественной и эффективной организации, именуемой Службой контроля за экспансией разума. Сокращенно — КЭР. Они разберутся и со мной, и с Жильцом, и с мертвым пилотом, и с мертвыми пассажирами погибшего корабля, и с мертвыми аборигенами Золотой Планеты. Такова их работа — разбираться. Следить за тем, чтобы гомо сапиенс, покоряя чужие земли, понимал, что он не бог, не хозяин, не повелитель пространства и подпространства, а только гость. Прохожий. Что власть его над природой, сколь бы ни была она велика, никогда не будет абсолютной, и кто понимает это — тот и есть высшее существо, проделавшее путь от человека разумного к человеку настоящему.

Правда, думал далее бывший арестант, беглый преступник, мне придется очень много работать, чтобы стать Настоящим. Пока я — живодер. Мясник.

Перед выходным люком, у самого порога, спал Быстроумный, используя в качестве подушки собственное предплечье. Марат поморщился от запаха, перешагнул маленького дикаря, отошел в сторону и сел на теплую землю.

Рукоять пистолета упиралась в бок, мешала расслабиться.

Вытащил оружие, проверил боезапас. Покорение племени сыновей репейника обошлось в сто восемьдесят зарядов, а всего в обойме их было полторы тысячи, и в капсуле хранилась еще одна обойма, такая же. Правда, как такового покорения не произошло. Дотащив большой камень до места, где «земля высоко», дикари попадали от усталости и заснули; наутро все, кроме Быстроумного, исчезли.

— Хозяин Огня!

Косоглазый дикарь стоял перед ним, лохматый и серьезный. Вонял и улыбался. Интересно, подумал Марат, он от рождения такой или пилотский стимулятор дал побочный эффект? Наверное, парнишка с детства был физически неполноценным — оттого и определили его в третьи топоры, а не во вторые.

— Смотри, — тихо произнес дикарь, — я не подхожу к тебе на пять шагов! Я помню твои слова! Дай мне твою еду.

— Нет, — ответил Марат. — Не сейчас. Где мужчины пчо?

— Они ушли. Они боятся, что ты убьешь их.

— А ты?

— Я тоже боюсь, — заверил Быстроумный. — Но они боятся больше.

— Отведи меня к ним, — приказал Марат.

— Да, Хозяин Огня.

Марат помолчал и понял, что неверно сформулировал задание.

— Нет. Ты не поведешь меня к ним. Ты приведешь их сюда. Ко мне. Я хочу поговорить с ними.

— Да, Хозяин Огня.

— Если ты не приведешь их, я убью тебя.

Дикарь просиял, словно речь шла о невероятном, сумасшедшем везении, счастливом случае, который бывает только раз в жизни, и то не с каждым.

— Да! — тонким голосом воскликнул он. — Да, Хозяин Огня!

Часть вторая

— За первое неповиновение Великому голове Четырех племен, Носителю слов Хозяина Огня наказание — шестнадцать ударов палкой. За второе неповиновение Великому голове Четырех племен, Носителю слов Хозяина Огня наказание — два раза по шестнадцать ударов палкой. За третье неповиновение — легкая смерть от ножа. За четвертое и последнее неповиновение — тяжелая смерть от ножа. Ты запомнил это?

Быстроумный обтер с лица обильный пот и кивнул.

— Да, Хозяин Огня.

— Дальше. За первое неповиновение Хозяину Огня, Повелителю Неба, Воды и Земли наказание — обездвиживание сроком на три дня и три ночи. За второе и последнее неповиновение Хозяину Огня, Повелителю Неба, Земли и Воды наказание — огненная смерть. Ты запомнил это?

— Да, Хозяин Огня.

— Неси мои слова и выкрикивай каждый день два раза. Один раз на восходе, во время первого сбора у большого костра. Второй раз на закате, во время второго сбора у большого костра. Все должны знать. Ходи и спрашивай каждого. Особенно детей, в возрасте четырех лет и старше. Кто не сможет повторить — тот показывает неповиновение. Теперь иди, или я убью тебя.

— Да, Хозяин Огня.

Быстроумный поправил свисающий с мясистой шеи знак власти — круглый камень с проплавленной в центре дырой, — повернулся и вышел, на ходу меняя выражение лица с угодливого на торжественно-презрительное.

Спина бывшего третьего топора обросла жиром настолько, что не угадывались даже лопаточные кости.

Возле самой двери Быстроумный на миг задержался и ловко раздавил ногой случайного жука-говноеда.

Марат вздохнул.

Жуков он победил, однако в сезон дождей, спасаясь от воды, шустрые паразиты иногда проникали во дворец. Бегали по хорошо утоптанному земляному полу, выискивали еду. Но во дворце для них не было еды.

Слава тебе, Кровь Космоса, подумал Марат. Хотя бы здесь, в главном зале дворца, для жуков-говноедов нет еды.

Оставшись в одиночестве, он немедленно встал с тронного кресла. Сидеть на гранитном валуне, даже в три слоя обтянутом шкурами новорожденных щенков земноводной собаки, было неудобно («Власть — это терпение», — ухмылялся Жилец), отошел к дальней стене и откинул полог, сплетенный из длинных корней желтой овражной осоки.

За пологом, в меньшей, скудно освещенной, но богато декорированной циновками половине зала, на комфортабельнейшей перине (чехол из шкур собаки, набитый сухими благовонными травами) лежал его компаньон. Задумчиво покусывал нижнюю губу.

— Этот малый, — мрачно произнес он, — слишком ушлый.

Марат сел на диван, лично им изготовленный из гибких молодых стволов серого бамбука, и вытянул уставшие ноги.

Ремни сандалий натирали щиколотки. Подошвы невыносимо воняли мездрой и защищали только ступню; пальцы ног давно ороговели. Но Хозяин Огня второй год носил исключительно местную обувь. Она сближала бывшего пилота с этими камнями и бревнами, с этой грязью, с этой землей. С этой планетой. Кроме того, в десантных ботинках — пусть невесомых и сверхпрочных — ноги потели и уставали.

— Других администраторов, — сказал Марат, — у меня для тебя нет.

— Надо искать.

— Всему свое время. Ты сказал, он ушлый — это разве плохо?

— Сначала хорошо, — произнес Жилец. — А потом плохо. Но хуже всего то, что он у тебя один. Ищи второго. Их должно быть минимум двое. А лучше — трое. И пусть они между собой грызутся. Доносят друг на друга, интригуют…

— Мне только интриг не хватало, — сказал Марат. — И так с ума схожу.

— Терпи! — сухо велел Жилец. — Мы только начали. Четыре племени, тысяча особей — чепуха. Маловато подданных в нашем веселом царстве…

— Мне хватает, — возразил Марат. — А ты получил всё, что хотел. Свежий воздух, жратва… Даже танцовщицы есть.

Старый вор презрительно рассмеялся.

— Да. Задницами трясут лихо. Но хореография ужасная. И слишком воняют. Организуй, чтоб чаще мылись.

Ноги и спина болели. Марат откинулся на спинку дивана и положил на лицо лист растения чируло. Местные женщины использовали огромные лопухи чируло в косметических целях: зеленая плоть вытягивала из пор всю грязь и даже расслабляла.

— С помывкой проблемы, — сказал он. — Сезон дождей кончается. Ручьи заболочены, вода цветет. И потом, они не любят мыться. У каждого аборигена свой персональный запах, дополнительный код идентификации — для них это важно…

— Мне плевать. Бабы должны мыться.

— Скажи им это сам, — посоветовал Марат. — Ты все-таки Великий Отец, Убивающий Взглядом. А я — устал. Сколько еще продержусь — не знаю. Дикари есть дикари. Думать не любят. Работать не умеют и не хотят. Знаешь, что интересно? Побития палками не боятся, а вот обездвиживание для них — страшное дело…

Жилец пренебрежительно фыркнул.

— Ничего удивительного. Палкой по шее — это они понимают. А парализатор — чудо. То, что нельзя понять и объяснить.

— Значит, надо отменить побитие и чаще обездвиживать.

— Нет. Экономь патроны. Пусть сами себя наказывают. А ты казни реже, но страшнее.