Цена бессмертия (журн. вариант) - Шалимов Александр Иванович - Страница 7

Скорость не ощущалась. Казалось, аппарат висит неподвижно под синевато-фиолетовым куполом неба, а внизу плывут на северо-запад плоские красноватые равнины, местами задернутые клубящейся коричневой завесой песка и пыли.

— Огромную площадь захватил ураган, — заметил Од.

Шу молча кивнул.

Пустыня сменилась плоской буроватой низменностью — дном давно исчезнувшего моря. Пересекли одну полосу Больших плантаций, заброшенную тысячелетия назад, потом вторую.

Шу снизил вибролет и еще увеличил скорость. Плоская равнина, словно огромная красноватая река, быстро текла навстречу и исчезала где-то далеко в туманном мареве западного горизонта.

Летели молча. Шу откинулся в кресле и Прикрыл массивной рукой глаза, погруженный в глубокое раздумье. Лишь изредка он бросал быстрый взгляд на контрольные приборы.

Од внимательно глядел на плывущие под ногами равнины. Он не был в этих краях Эны много лет. Впрочем, тут мало что изменилось.

Вот разве полосы брошенных плантаций разрослись гуще и, наверно, стали совсем непроходимыми.

Од представил себе бесформенные красноватые наросты, покрытые броней твердых, как металл, игл. Лишь эти растения уцелели в отравленной атмосфере планеты. В течение тысячелетий эны вырабатывали из мясистых стеблей продукты питания. Было время, когда полосы тщательно обработанных Больших плантаций паутиной геометрически правильной сети опутывали экваториальную область планеты. Но с уменьшением числа жителей все большие участки плантаций забрасывались и дичали. Однако и предоставленные самим себе уродливые растения не погибли. Они разрослись непроходимыми чащами, переплели бесформенные тела, скрестили чудовищные шипы и тысячекилометровыми стенами протянулись по пустынной поверхности планеты. Они противостоят натиску ураганов, кочующие пески отступают перед ними. Когда-нибудь они, наверно, покроют сплошным красноватым наростом всю поверхность планеты — дно исчезнувших морей и плоские континенты, развалины древних городов, русла пересохших рек, остатки наземных трасс, посадочные площадки, руины обсерваторий. И под этой живой корой в глубоких подземельях планеты, словно термиты, будут доживать отведенное время бессмертные эны…

Од вздрогнул, сжал зубы.

Шу внимательно глянул на него, усмехнулся и кивнул на лежащие: позади скафандры:

— Одевайся. Мы у цели. Вот Заки-оба.

На краю скалистого плоского красногорья, словно прочерченная гигантским циркулем, лежала воронка. Ее обрамлял невысокий вал. Далекий горизонт плавно наклонился, низкое оранжевое солнце заглянуло сквозь прозрачный пол кабины. Воронка на краю плато начала расти и разворачиваться. Вибролет шел на посадку.

— Возьмем с собой рефлекторы и лучевые пистолеты, — предупредил Шу, выключая гравитационный генератор вибролета.

Корпус аппарата чуть заметно колыхнулся на коленчатых ногах-амортизаторах и замер.

Од молча пристегнул к поясу скафандра конический футляр с лучевым пистолетом, повесил на грудь рефлектор и вопросительно взглянул на математика.

Шу улыбался, натягивая скафандр.

Од чуть заметно пожал плечами, отвернулся.

— Ты был здесь пятьдесят лет тому назад, Ассистент Од, — сказал Шу. — За это время новый вид плесени начисто сожрал целый пояс Больших плантаций в западном полушарии… В этих необитаемых местах тоже могло кое-что измениться. Особенно за последние недели…

— Что Вы имеете в виду, учитель Шу?

— Что имею в виду?… Гм… Посмотрим… Может быть, и ничего важного…

— Учитель Шу, объясните, наконец, зачем…

— Привез тебя сюда, так? Чтобы поискать доказательств твоей гипотезы.

— Моей гипотезы?

— Ну да. Гипотезы обитаемости иных миров. Насколько понимаю, ты утверждаешь, что не только на Эне существует жизнь.

— Я говорил о Мауне, учитель Шу.

— Это одно и то же. Ты твердишь, что не только на Эне могла возникнуть жизнь, более того — разумная жизнь… А наш общий друг — Главный астроном утверждает, что Эна — единственная колыбель жизни, если не во всей Вселенной, то, по крайней мере, в галактике.

— Не понимаю, как это связано с кратером Заки-оба?

— Жаль… Может быть, поймешь позже. Идем.

Выйдя из вибролета, Шу долго осматривался, заглядывал в окуляр рельефной микрокарты, которую захватил с собой.

Ассистент Од с любопытством глядел вокруг. Плоское дно гигантской воронки было покрыто мелким красным песком. Местами из-под песка торчали куски шлака, ребра оплавленных каменных глыб, похожие на брызги пятна окисленного металла. Вдали, замыкая со всех сторон горизонт, тянулся зубчатый внешний вал метеоритного кратера. Трудно было вообразить, что в былые времена где-то тут располагался огромный город и еще сейчас на глубине, вероятно, сохранились остатки подземных сооружений, заваленные нагромождениями метеоритных глыб и занесенные песками Эны.

— Найти будет нелегко, — сказал наконец Шу. — Все засыпал проклятый песок.

— Что вы хотите искать, учитель Шу? — поинтересовался Од.

— Самую большую из метеоритных глыб. Она где-то в центре кратера. На карте хорошо видно… Вот, смотри. А в действительности вокруг один песок.

— На этой карте кратер показан более глубоким, — заметил Од.

— Еще бы, карта составлена около двух тысяч лет назад, когда разведывались метеоритные глыбы. С тех пор ураганы немало потрудились, засыпая воронку.

— Я, кажется, помню, где была центральная глыба, — сказал Од. — По-моему, это чуть восточнее, за той песчаной грядой… Идемте.

— Да, это, конечно, она, — заметил Шу, когда после долгого блуждания среди плоских гряд рыхлого песка, покрытого ветровой рябью, Од подвел его к невысоким зеленовато-серым скалам…-Сразу видно, не наши породы.

— В центре находился вход в шахту, — припоминал Од. — Там была предупреждающая надпись, и я не посмел…

— Вот-вот, — обрадовался Шу. — Он-то нам и нужен, этот вход. Показывай…

Солнце уже коснулось далекого гребня кольцевого вала кратера, когда Од разыскал среди лабиринта оплавленных зеленоватых скал воронкообразное устье наклонной шахты. В глубине шахты царил непроглядный мрак. Шу включил рефлектор, но яркий луч, осветив отполированные стены и ступеньки узкой крутой лестницы, потерялся в бескрайней тьме.

— Да, очень глубокая, — сказал Шу, словно отвечая на чей-то вопрос. — Это должно быть там…

Од указал на остатки надписи, вырезанной лучевым метателем прямо в скале, возле входа в шахту:

“Опасность обвалов. Вход категорически запрещен. В случае нарушения…”

Дальше надпись стерлась.

— Это должно быть там, — повторил Шу. — Это очень важно… Не боишься?

Од посмотрел вокруг. Солнце почти исчезло за кольцевым хребтом. Быстро темнело. Вдали из-за красно-фиолетовых песчаных гряд и зеленоватых скал чуть виднелась вершина блестящей полусферы вибролета.

— Ночь наступает. Может, отложить до завтра? — Од вопросительно взглянул на математика.

— Там внизу все равно темно, — нахмурился Шу. — Если сигнализация еще работает, нам могут помешать. Надо торопиться.

— Сигнализация?

— Да, была раньше. Давно… На случай, если бы кто-то отважился спуститься… Но думаю, что она вышла из строя… Многие сети связи и сигнализации не действуют уже сотни лет. Надеюсь, эта также.

— Учитель Шу…

— Идем, идем. Там все станет ясно. — Шу решительно шагнул к отверстию шахты.

Они долго спускались по разбитым ступеням крутой каменной лестницы. Высокий иссеченный трещинами свод матово поблескивал в лучах рефлекторов. Позади, далеко вверху, глаз едва различал чуть заметное красноватое свечение вечернего неба. Потом шахта изменила направление, и светлое пятно входа исчезло. Мрак, пронизываемый лишь дрожащими лучами рефлекторов, плотно окружил Ода и Шу. Ствол шахты начал ветвиться. В стенах появились отверстия, ведущие в целый лабиринт боковых ходов. Некоторые ходы были горизонтальны, другие круто уходили вниз, третьи вели наверх.

Шу уверенно продвигался вперед. Он свернул в один боковой ход, потом в другой, потом они долго шли чуть наклонным коридором. Од совершенно потерял ориентировку и слепо следовал за математиком. Два или три раза Шу останавливался, заглядывал в окуляр микрокарты и снова шел дальше. Бросив взгляд на счетчик времени, Од сообразил, что спуск продолжается уже более часа.