Пистолет для мертвеца - Резник Майкл (Майк) Даймонд - Страница 3

– Мне пригодится еще человек, – сказал Эрп.

– Еще законник?

Мрачно усмехнувшись, Эрп покачал головой.

– Кто же тогда? Шаман из дружественного нам племени?

– Этот человек колдует при помощи револьвера.

– Он готов ради вас заглянуть в глаза смерти?

– Он смотрит ей в глаза ежеутренне, – сказал Эрп.

– Ежеутренне? – смущенно переспросил Маккарти.

– Когда глядится в зеркало.

2

По пыльной равнине катил обшитый латунью дилижанс. В ином месте на Западе – да и на Востоке – страны его тянула бы за собой четверка лошадей, но здесь, на Территории Тумстоун, им двигал скрытый во чреве повозки двигатель: гудящий агрегат, заряженный электричеством. Возница, устроившись в бронированной кабинке сверху, правил при помощи простого ускорителя и рулевого механизма. С пассажирами он общался через переговорную трубку. Знак на дверце экипажа сообщал всем и каждому, что сие транспортное средство принадлежит компании «Бант лайн», а картечницы Гатлинга на крыше отваживали как индейцев, так и разбойников.

Последнее было весьма кстати, поскольку в самoм экипаже ехал изможденного вида пассажир: пепельный блондин, густые усы, пронзительный взгляд серых, почти бесцветных глаз; дорогой серый сюртук и черные брюки. На тонкой леске у него на шее висел зловещего вида нож; в кармане жилета лежал небольшой револьвер, а в кобуре на поясе – облегченный «кольт» с перламутровой рукояткой. На вид едва живой, ростом этот пассажир был чуть ниже шести футов и весил от силы сто тридцать фунтов, однако все, кто слышал его имя, знали: он – куда страшнее пулеметов Гатлинга.

Рядом с ним на сиденье лежало две сумки: небольшой саквояж «гладстон» и маленький, сильно потертый черный саквояжик. Сквозь полуопущенные веки пассажир смотрел в окно, не обращая внимания на бесконечную трескотню попутчика – плешивого пожилого господина напротив.

Внезапно из рожка раздался голос возницы:

– Слева приближаются апачи. Скорее всего, хотят поупражняться в стрельбе, – сверху из пазов в оконных рамах выехали латунные пластины. – Сейчас вы услышите стук: это пули и стрелы отскакивают от брони экипажа. Индейцы немного позабавятся. Будь у них серьезные намерения, они завалили бы дорогу в узком месте камнями. Беспокоиться не о чем.

– Вы уверены? – спросил лысеющий пассажир.

– Мистер, если бы они знали, кого я везу, то удрали бы, поджав хвосты.

Господин с любопытством уставился на тощего попутчика.

– Он вас имел в виду?

Худой пожал плечами.

– Может быть, – ответил он, растягивая слоги на южный манер, и с тенью улыбки на губах добавил: – Больше-то вроде и некого.

– Разрешите поинтересоваться, кто вы?

– Меня зовут Джон Генри Холидей, – он похлопал по черной сумке. – Практикую зуболечение. Если надо закрыть дупло или выдернуть зуб – обращайтесь. Только сначала доберемся в Тумстоун.

– Джон Генри Холидей, Джон Генри Холидей… – повторял пожилой господин, вздрагивая всякий раз, как в экипаж ударяла пуля. – Имя вроде знакомое, однако вряд ли я… Господи боже мой! – ошеломленно замер он. – Док Холидей!

– К вашим услугам, – кивнул Холидей.

– Надеюсь, я не сказал и не сделал ничего, что оскорбило бы ваши чувства, мистер Холидей, сэр? – обеспокоенно спросил пожилой.

– Можно просто Док.

– Эти индейцы не подозревают о своем счастье! – пылко произнес плешивый, когда по дверце экипажа чиркнула стрела. – Вы когда-нибудь убивали индейцев, мистер Холидей?

– Док, – повторил Холидей.

– Док, – поспешил исправиться пожилой. – Так как, убивали?

– Возможно.

– Не желаете говорить об этом?

– Верно замечено, – ответил Холидей.

Пожилой достал сигару и закурил, стараясь не обращать внимания на боевые вопли апачей: индейцы неслись вслед за экипажем и постреливали из луков и ружей.

– Не возражаете? – спросил он у Холидея.

Тот мотнул головой.

– Где же мои манеры! – пожилой предложил непочатую сигару Холидею. – Не желаете?

– Нет, благодарю.

– Сигары хорошие. Я купил их в Цинциннати, как раз перед отбытием на Запад.

– Я не курю, – сказал Холидей.

– А я думал, в этой части страны курят все.

– Не совсем так, – ответил Холидей. Он поспешно вытащил из кармана носовой платок и откашлялся в него.

– Недобрый знак, – заметил попутчик, увидев на платке капли крови.

– Не то чтобы я с вами не согласен, – язвительно произнес Холидей.

– Дым не мешает вам? Могу убрать сигару.

– В окно вы ее точно не выбросите – пока не минуем территории индейцев. Ежели попытаетесь загасить прямо тут, в салоне, то, скорее всего, подожжете ковер или подушку сиденья. Так что курите и не переживайте.

– Вы уверены?

Холидей взглядом дал понять: да, он уверен и вообще устал от разговора с попутчиком. Тогда плешивый господин принялся оправлять на себе пиджак, отряхивать пыль с рукавов. Затем достал гребень и причесал то немногое, что еще оставалось от волос.

Еще одна пуля засела в бронированной пластинке на окне, еще несколько стрел отскочило от дверцы экипажа, и через мгновение возница сообщил:

– Апачи наигрались и возвращаются домой под юбки к своим скво. Я открою окна, когда последний из них окажется вне пределов полета пули.

Не прошло и минуты, как окна открылись, и пожилой господин выбросил наконец сигару. Затем он поинтересовался, далеко ли еще до пункта назначения.

– Будем в Тумстоуне где-то через полчасика, – ответил возница. – Вот еще одна причина, по которой я понял, что индейцы настроены не серьезно. Хотели бы убить нас, не дали бы подъехать так близко к городу.

Холидей достал из кармана небольшую бутылочку и отпил из нее.

– Мое лекарство, – смущенно улыбнулся он. – Не желаете угоститься, мистер?..

– Уиггинс, – ответил попутчик, принимая у Холидея бутылочку. – Генри Уиггинс. И да, благодарю. – Поднеся сосуд к губам, он произнес: – Не сочтите за оскорбление, мистер… э-э… доктор… Док, это безопасно?

Холидей пожал плечами.

– Ну, я-то ничем не заразился.

Уиггинс уставился в бутылочку и – решив, что вернуть ее просто так для здоровья опаснее, чем распробовать, – сделал небольшой глоточек.

– Прекрасно, – сказал он, возвращая бутылочку владельцу.

– Пойло как пойло, – ответил Холидей.

– Люди говорят, да и в газетах пишут, что вы вернулись на Восток, – сообщил Уиггинс. – Правда, что вы перебили всех тех людей?

– Сомневаюсь.

– У меня в Далласе сестра живет. Пару лет назад она писала о вас. Вы уже тогда были знамениты, – Уиггинс вдруг сделался жутко нервный. – Сестра рассказывала, что как-то ночью вы уехали из города, и чертовски поспешно.

Холидей криво усмехнулся. Уиггинс, ждавший иной реакции, обрадовался, впрочем, и этой.

– Да, пожалуй, можно и так сказать, – хихикнул Холидей.

– Сестра сказала, что вы убили человека, – продолжал Уиггинс.

– Она права.

– И что суд признал вас невиновным, мол, вы просто защищались.

– Обычно я только защищаюсь.

– И что вы покинули город спустя всего несколько часов после того, как вас оправдали.

Холидей снова усмехнулся.

– Случились кое-какие разногласия с властью. Я оставался свободным человеком с чистыми совестью и репутацией, однако шериф решил, будто в Далласе без меня станет спокойнее. Пришел ко мне под вечер и велел убраться из города до восхода солнца. Мое непослушание он и его помощники восприняли бы как личное оскорбление.

– Он права не имел! – возмутился Уиггинс.

– Права там ничего не решали, – ответил Холидей. – На стороне шерифа было семь стволов, и среди них – Коул и Джим Янгеры[2]. Вот я и решил уехать. Правда, четыре часа спустя – как раз когда я паковал последние инструменты, – шериф снова заявился ко мне в кабинет. Похоже, к другому дантисту в глубокий час ночи он обратиться уже не мог, а зуб болел и нарывал жутким образом, – Холидей усмехнулся. – Тогда я усадил шерифа в кресло, усыпил веселящим газом и вырвал все до единого зубы.