Иллюзия - Хауи Хью - Страница 24

Она взглянула на Марнса, тот улыбнулся и чуть наклонил голову, словно напоминая: я ведь говорил, что она подходит для такой работы. Но Джанс его проигнорировала.

— Я действительно была рада выслушать твою версию этой истории, — сказала она Джульетте. — И хотела бы совершать такие путешествия чаще, несмотря на мои старые ноги. Есть вещи, которые мы там, наверху, воспринимаем как должное, по большей части из-за того, что не очень хорошо их понимаем. Теперь я вижу, что нашим службам необходимо плотнее общаться, что им нужен такой же постоянный контакт, какой я установила с Ай-Ти.

— А я твержу об этом уже двадцать лет, — ответила Джульетта. — Мы тут внизу шутим, что здешнее место было спланировано так, чтобы мы не путались под ногами. Именно такое чувство у нас иногда возникает.

— Что ж, если ты поднимешься наверх, если согласишься стать шерифом, то люди тебя услышат. Ты сможешь стать первым звеном в этой цепи управления.

— А как к такому отнесутся в Ай-Ти?

— Будет сопротивление, но это нормально, когда имеешь дело с ними. Я и не с таким уже справлялась. Я свяжусь со своим офисом, попрошу оформить несколько внеплановых заявок. Выпишем их задним числом, сделаем все официально и открыто. — Джанс всмотрелась в лицо Джульетты. — Но для этого я должна знать наверняка, что все материалы, которые ты достала таким способом, были абсолютно необходимы.

Джульетта не дрогнула под ее взглядом.

— Они были необходимы. Но важно не это. Материал, который мы от них получили, имел отвратительное качество. Буквально разваливался, как будто его специально таким создали. Я вот что скажу: мы в конечном итоге получили партию из отдела снабжения и изготовили свою ленту. У нас остался кое-какой запас, и я с удовольствием сделала бы им предложение о мире по дороге наверх. Наш вариант ленты настолько лучше…

— По дороге наверх? — переспросила Джанс, желая убедиться, что поняла слова Джульетты и что та согласилась.

Джульетта посмотрела на них и кивнула.

— Вам придется дать мне неделю, чтобы разобраться с генератором. Мне от вас нужна отсрочка на время энергетических каникул. И поймите также, что я всегда буду считать себя одним из механиков и соглашаюсь, поскольку вижу, что случается, когда проблемы игнорируют. Здесь моей главной идеей стало профилактическое обслуживание. Не ждать, пока что-то сломается, и уже потом чинить, а следить за оборудованием и делать все необходимое, чтобы оно исправно работало и дальше. Очень многие проблемы здесь пускали на самотек, позволяя машинам изнашиваться. И я думаю, что если представить бункер как один большой мотор, то мы здесь — вроде как масляный поддон картера, которому требуется определенное внимание. — Она протянула руку Джанс. — Дайте мне эти энергетические каникулы, и я — ваш человек.

Джанс улыбнулась и взяла ее руку, восхитившись теплотой и силой ее уверенного пожатия.

— Займусь этим завтра же с утра, — пообещала она. — И спасибо тебе. Добро пожаловать на борт.

Марнс подошел и тоже протянул Джульетте ладонь.

— Рад, что согласилась, босс.

Джульетта ухмыльнулась, пожимая его руку.

— Ну-ну, давайте не опережать события. Думаю, мне еще многому придется научиться, прежде чем вы сможете меня так называть.

15

То, что подниматься обратно они стали во время энергетических каникул, было символично. Джанс ощущала, как ее собственная энергия подчиняется новому постановлению, утекая с каждым шагом. Усталость во время спуска казалась сущей ерундой. Теперь ее слабым мышцам пришлось работать в полную силу. Каждый шаг давался с трудом. Джанс поднимала ногу на очередную ступеньку, упиралась ладонью в колено и толкала себя еще на двадцать пять сантиметров вверх по бесконечной спирали.

Лестничная площадка справа от нее была помечена номером пятьдесят восемь. Площадки отнюдь не уплывали одна за другой, как во время спуска, — тогда она могла, задумавшись, миновать несколько этажей и даже не заметить этого. Теперь площадки медленно вырисовывались за перилами и висели где-то там, высоко, в тусклом зеленом свете аварийных ламп, пока Джанс делала один неуверенный шаг за другим.

Марнс шел рядом — его рука на внутренних перилах, ее — на наружных, трость постукивает по ступенькам между ними. Время от времени их руки соприкасались. Обоим казалось, что они путешествуют уже месяцы, вдали от своих кабинетов, своих обязанностей. Приключение со спуском за новым шерифом оказалось иным, чем Джанс его представляла. Она мечтала о возвращении в свою молодость, а вместо этого обнаружила, что ее одолевают призраки прошлого. Она надеялась обрести свежие силы, а ощутила лишь, как годы поработали над коленями и спиной. То, что должно было стать экскурсией по ее бункеру, в реальности обернулось утомительным путешествием, совершенным в относительной анонимности, и теперь она даже засомневалась, нужна ли вообще она, мэр, для обслуживания и обеспечения работоспособности бункера.

Мир вокруг нее был поделен на слои. Она видела это яснее, чем когда-либо. Верхние этажи переживали из-за расплывчатого вида наружу и воспринимали как должное свежевыжатые соки, которыми наслаждались за завтраком. Люди, живущие ниже, работающие в садах или чистящие клетки с животными, обитали в собственном мире почвы, зелени и удобрений. Для них вид наружу казался чем-то второстепенным и его можно было игнорировать до следующей очистки. А еще ниже располагалась «глубина», мастерские и химические лаборатории, добыча нефти и скрежет шестеренок, мир застрявшей под ногтями смазки и рабочего пота. Для тамошних людей открытое пространство за пределами бункера было лишь легендой. Главным здесь считалось, чтобы люди поддерживали работу машин, хотя Джанс всю свою долгую жизнь думала наоборот.

Сквозь завесу темноты показалась площадка пятьдесят седьмого этажа. Там на стальной решетке сидела девочка, поджав ноги и обхватив руками колени. Она держала перед собой детскую книгу в защитной пластиковой обложке, подставив ее под тусклый свет лампочки над головой. Джанс присмотрелась к девочке — та не шевелилась, двигались только глаза, разглядывающие цветные страницы. Она даже не подняла голову, чтобы посмотреть, кто идет мимо по площадке жилого этажа. Девочка постепенно растворилась в темноте, когда Джанс и Марнс побрели дальше, вымотанные после третьего дня подъема. Ступени не вибрировали и не звенели от шагов, в бункере было тихо и зловеще безлюдно, но вполне просторно для двух старых друзей, шагающих рядом по ступенькам с облупившейся краской, помахивая руками и время от времени — очень редко — соприкасаясь.

В тот вечер они остановились на ночлег в офисе помощника шерифа на среднем уровне — он настоял, чтобы они воспользовались его гостеприимством, а Джанс очень хотелось обеспечить большую поддержку очередному шерифу, выдвинутому на эту должность не из профессиональной среды. После холодного ужина, проведенного в почти полной темноте, и достаточного количества шуток, чтобы удовлетворить хозяина и его жену, Джанс удалилась в главный офис, где для нее разложили диван-кровать и застелили его насколько можно комфортно, одолжив где-то почти новое белье, пахнущее двухчитовым мылом. Марнса устроили на кушетке в камере, где все еще висело амбре самопального джина, оставшееся от пьяницы, который слишком увлекся выпивкой на радостях после очистки.

Джанс не заметила, когда погасили свет, — он и так был очень тусклый. Она лежала в темноте, ее мышцы пульсировали, и она наслаждалась неподвижностью. Ноги сводило, спина была напряжена. Но мысли Джанс никак не могли успокоиться и возвращались к разговорам, которые вели они с Марнсом, коротая время в последний день подъема.

Они с Марнсом словно кружили по спирали друг вокруг друга, вспоминая о прежних чувствах, нежно касаясь заживших шрамов, отыскивая уязвимое местечко, еще оставшееся на их хрупких старческих телах, где-то на морщинистой и сухой, как бумага, коже и в сердцах, загрубевших от законов и политики.