В начале пути - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 44

Однако пора уж и делами государственными озаботиться. А вот это Акинфию Никитичу может ой как не понравиться. Да что там, точно не понравится. Ну да на то он и подданный своего государя. А верноподданному так вести себя не пристало и уж тем более посягать… Ладно. Не нужно себя накручивать сверх меры. Этот муж многие годы проявлял себя на ниве служения Родине и еще проявит. А потому – вдохнуть и выдохнуть. Во-от так. Молодец. Возьми с полки пирожок.

– Акинфий Никитич, слухи ходят, будто ты в Уральских горах злато-серебро добываешь, а оттого сундуки твои от богатства ломятся.

Акинфий Никитич, конечно, тут же перестал возиться с пистолями, да только вызвано это было лишь тем обстоятельством, что негоже ему заниматься железками, когда к нему обращается император. Спокойно и даже с каким-то легким налетом веселья посмотрев на Петра, он мягко улыбнулся и, покачав головой, заговорил:

– Врут, государь. Как есть врут. Доброхотов у меня всегда хватало. Вот как только батюшка пообещал деду твоему поставлять ружья по одному рублю восьмидесяти копеек в ущерб себе, так с нас взгляда и не сводят. А то как же, ружьями торгуют себе в убыток, а наживаются. Что завод Невьянский в поте лица и сдирая руки до кровавых мозолей строили, то никто не видел. Того, что кроме тех ружей мы и иную справу делали, да по совести и доброго качества, тоже не замечали. Того, что с работными людьми под открытым небом жили, вкладывая в дело каждую заработанную копейку, тоже оставили без внимания. Видели только то, что в чести у Петра Алексеевича да чуть не каждый год по заводу ставим. Сами же, пока мы пупки надрывали, лишний раз пальцем пошевелить ленились. А теперь конечно. Откуда богатство, коли мы не прижили, а он прижил. Ясное дело, нашел злато-серебро, вот и богатство.

Выслушав этот монолог, Петр принял снаряженные пистоли и поочередно выстрелил в мишень. Опять знатно получилось. Добрый мастер Демидов. Или то его оружейники постарались. Скорее всего, сам же говорил, не один старался.

– В пистолях этих твоя работа есть? – передавая оружие сержанту Мальцову, поинтересовался Петр.

– Стволы мои, Петр Алексеевич. Сам выделывал. Калибр ноготок к ноготку. Остальное мои оружейники.

– Немудрено, хозяйство большое, дел непочатый край, – согласился Петр. Но все же вновь вернулся к прежней теме: – В том, что твои слова правдивы, у меня сомнений нет. Более того скажу. Знаю я о том, что кабаков на твоих заводах отродясь не было, чтобы народ не спивался, и государству от того убытку нет, так как ты винный откуп из своего кармана в казну восполняешь. Знаю, что народ бежит на твои заводы даже с казенных, так как у тебя обращение с людьми лучше и живется им сытнее. Хотя и крут ты, и до работы требователен, но справедлив, и люди то ценят высоко. Знаю, что на плату мастерам не скупишься, приглашаешь даже иноземцев и те с тобой своими знаниями делятся. Знаю, что школу завел, где мастерству народ обучаешь, а оттого знатные работники у тебя не переводятся и работа доброй выходит. Даром, что ли, поставщиком двора пожаловали.

Петр принял уже заряженный пистоль, прицелился и дважды выстрелил. Опять хорошо вышло. Из прежних так точно не получалось. А здесь все в черный кружок ложатся. Надо бы на какой животине испытать. Вес-то пули изрядный, но как оно будет в деле, ведь диаметр мал дальше некуда.

– Ладная работа, – вновь не удержался от похвалы Петр. Но тут же опять к прежнему: – С этим понятно, Акинфий Никитич. Доброхотов у вас и впрямь всегда хватало. Но ты мне ответь на другой вопрос. В начале лета я в Берг-коллегии в росписях копался и нашел несколько бумаг, в которых интересные дела прописаны. И тут уж ты не кивай на кого иного, потому как твоей же рукой и прописано. Так вот, представил ты несколько образцов медных руд, найденных на Алтае, да испросил разрешения там завод ставить, чтобы ту медь добывать и плавить. Руда добрая, в среднем более чем на треть из меди состоит, да еще и с малой примесью серебра. Но бог с ним, главное, что руда, богатая медью. Но отчего-то, поставив завод на реке Локтевой, ты бросил то дело. А через год поставил другой на реке Белой, немного в сторонке.

– Так медь на Локтевском руднике тугоплавкая, государь. Работы много, угля прорва уходит, а на это окрест леса пережигать приходится. Места же те лесом не особо богатые.

– Ладно звучит. Но чего ты тогда медь не очищаешь на месте, а, сплавив черную медь, отправляешь ее на окончательную переработку в Невьянск? Две тысячи верст, шутка ли.

– Так из-за бедности края лесом, государь. Чтобы леса не опустошать дополнительной переработкой…

– Ты, Акинфий Никитич, раньше думай, чем говорить. А то ведь слово-то, оно не воробей, – вдруг став серьезным и даже приняв грозный вид, оборвал его Петр.

Демидов мог поклясться, что в этот момент помстился ему молодой Петр не таким уж и молодым. Да что там, зрелый и умудренный годами муж вдруг промелькнул в его образе. Вот вроде юноша берет пистоль, чтобы в очередной раз поразить мишень, и стоит в паре шагов от Демидова, а того не отпускает ощущение, что кто-то его крепко за горло взял. Мало чего боявшийся и много чего повидавший в своей жизни, битый ею и тертый мужик вдруг ощутил страх. Именно страх, а не что-то иное. А ведь, казалось, уж отбоялся свое.

Молодой император выстрелил. Передал оружие сержанту. Движения хищника, изготовившегося к прыжку. Иначе и не скажешь. Вновь пристальный взгляд в глаза Демидову.

– На переработку черной меди леса потребно в десять раз больше, чем на оставшуюся обработку. И как следует из доклада Геннина, деревьев окрест вполне достаточно. Пойдем дальше. В другом прошении, все в том же месяце, ты просишь у Берг-коллегии разрешения кабака на новом заводе не ставить и обязуешься за это восполнять винный откуп. И как бы промежду прочим испрашиваешь разрешение на то, чтобы добывать серебро, если таковое сыщется. Ответ ты получил… Никакой ответ. Непонятный. То ли ты будешь добывать то серебро, то ли обязан будешь передать казне. А еще тобою был передан образец руды, в котором было обнаружено изрядное содержание серебра и немного золота. Вот только позабыл указать, где именно та руда была обнаружена. Интересная забывчивость. – Петр невесело ухмыльнулся, внимательно глядя на хранящего каменное спокойствие Демидова.

Завидная выдержка, ничего не скажешь. Но лучше бы Демидову начать говорить правду. Прямо сейчас. Если промолчит… А не будет у Петра иного выхода, кроме как дать делу ход. И заниматься следствием будет не Геннин, у коего есть доля в кое-каких заводах Демидова, и даже не Татищев, хорошо знакомый с тамошними краями и долгое время ведавший казенными заводами. Ушаков займется. А это уже серьезно. То, что Демидов обнаружил серебро и скрыл этот факт, ясно как белый день. Остается только выяснить, он собирался тем серебром торговать, отправляя за границу, или все же чеканить свою монету? Впрочем, и то и другое плахой пахнет.

– Государь, причина, по которой мною был заброшен Локтевский рудник, истинная. Невыгодно добывать медь в трудах великих, коли есть иная руда, плавящаяся легче. Оттого и завод перенес. В Алтайские земли я подался, так как те земли пока пребывают в пустоте и сулят большие выгоды. Мне же от Берг-коллегии выдана привилегия на строительство заводов на очень большой территории. Твоя правда, есть медь и поближе, на Урале, и обходится ее добыча с доставкой куда дешевле. Но Алтай – то задел на будущее, а мы с батюшкой всегда на годы вдаль смотрели. Касаемо же Колывановского рудника, тамошняя руда и впрямь богата серебром. Потому черная медь и направляется в Невьянск. Но правда в том, что извлечь то серебро у меня никак не получалось, потому как не было знающего мастера. Не с чем мне было идти к тебе, государь. Не извлек я еще то серебро, а пустобрехами Демидовы никогда не были. О руде же в Берг-коллегию я докладывал, и образцы те они осмотрели и оценили.

– А как сейчас дело обстоит?

– Прости, государь, не ведаю. Не успел я ничего. Мастера иноземного зазвать-то я зазвал, да только призвал ты меня в Санкт-Петербург, а потому, как там дела в Невьянске, мне неведомо.