Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Геббельс. Портрет на фоне дневника. - Ржевская Елена Моисеевна - Страница 12


12
Изменить размер шрифта:

14 октября 1925. Я дочитал книгу Гитлера до конца. С восторгом! Кто этот человек? Полуплебей, полубог! В самом деле Христос или только Иоанн?.. Хочу домой… Я научился… бесконечному презрению к каналье-человеку. Тошно! Тьфу, черт!

«ЛУЧШЕ ГИБЕЛЬ ЗАОДНО С БОЛЬШЕВИЗМОМ»

16 октября 1925. Локарно[18]. Старое надувательство. Германия уступает и продается западному капитализму. Ужасное зрелище: сыны Германии как наемники будут проливать кровь на полях Европы на службе этому капитализму. Должно быть, в «священной войне против Москвы»!.. Я теряю веру в людей!! Зачем этим народам дано христианство? Ради издевательства!

21 октября 1925. Долгая болтовня о большевизме… Я хотел бы как-нибудь съездить на пару недель в Россию для изучения. Можно бы однажды как-нибудь это обтяпать… С 1 октября 1924 по 1 октября 1925 я выступал 189 раз. Можно уже износиться.

23 октября 1925. Локарно и пакт безопасности. Одно ясно: деньги правят миром… Нас превратят в наемников капитализма в войне против России… Мы проданы. И если дело идет к концу, лучше гибель заодно с большевизмом, чем вечное рабство заодно с капитализмом.

26 октября 1925. Битва на улицах с распаленной красной сволочью. У нас 49 раненых!.. Битком набитый зал. Говорит Штрейхер. Свински. Но тем не менее устанавливается тишина. На улице бешеные схватки. Льется кровь… В Хамм Гитлер не приедет. Возвращен с прусской границы. Зеверинг, эта свинья, хочет распорядиться его арестовать… Один штурмовик провозгласил: «Мы клянемся в кровавой мести!» Стычки с полицией.

28 октября 1925. Сладостная ночь. Она так мила и добра ко мне. Я иногда причиняю ей страдания. Эта бурная, цветущая ночь. Я любим! Почему я жалуюсь! Эльзе моя добрая, красивая возлюбленная!

29 октября 1925. Я старею. Я заметил это с содроганием. Выпадают волосы, будет лысина. Но в душе я вечно останусь молодым!

Он никогда не будет ни молодым, ни зрелым. Он навсегда останется в подростковом состоянии с его нетерпимостью, тягой к насилию.

«ВОСХОДЯЩИЙ ДИКТАТОР»

6 ноября 1925. (Слушая речь Гитлера.) Прирожденный оратор. Восходящий диктатор. Поздно вечером я его жду перед его квартирой, рукопожатие.

10 ноября 1925. Я в ужасно пессимистическом настроении. Вера во внутренние силы немецкого народа иногда колеблется. И это страшные часы моей жизни… Молчи, мое сердце!

14 ноября 1925. Я выступал перед 200. Как примитивно, я мог бы сказать, как глупо. – Это, кажется, единственная в дневнике фраза такого рода. Позже он никогда так критично о себе не скажет. – Я устал, устал…

23 ноября 1925. Выступал перед 2000 коммунистов. Спокойный, деловой разговор. В конце собрания яростная перебранка. 1000 пивных кружек разбито. 150 ранено, 30 тяжело, 2 убитых… Меня травят в еврейской прессе… Я прибыл к месту сбора в Плауэн. Гитлер здесь. Моя радость велика… Как я люблю его! Какой парень!.. Небольшое собрание. По его желанию я должен выступать первым. Затем говорит он. Как ничтожен я! – с усладой уничижения восклицает Геббельс. – Он вручает мне свой портрет. С приветом Рейнской земле. Хайль Гитлер!.. Его портрет на моем столе. Если б пришлось усомниться в этом человеке, я не смог бы этого пережить. – Но переживет, не раз впадая в сомнение.

28 ноября 1925. Выступает Клара Цеткин. Остро, резко, ясно, пионерша большевизма, в жуткой ненависти… Ранним утром поднимаюсь. В поезде. Идет снег. Стенания во мне. В какого же цыгана я превратился!.. Благодарение богу! Завтра приедет Эльзе. Как я радуюсь этому! Ах, если бы у меня не было тебя при всех моих лишениях! От славы к успеху иду я навстречу гибели. Как тяжела эта жизнь!.. О, жестокий, безжалостный мир!

Он примеряет на себя маски то «модерниста», то «юного романтика», то «нового человека». И не чувствовал бы себя вровень с «модернистами», если бы, отдаваясь успеху, он не упирался всякий раз в «гибель», в «отчаяние», «самоубийство», «рок».

5 декабря 1925. Вечер одного из величайших моих успехов. Так я говорил редко. Перед 2000. Как проповедник нового будущего… Я устал как загнанная лань.

«ЖИЗНЬ ДЕРЬМО! СТРАШНОЕ ЗНАНИЕ!»

14 декабря 1925. Радио! Радио! Радио в доме! Немец забудет для радио профессию и отчизну. Радио! Новый способ обуржуазивания! Все есть дома! Идеал обывателей.

Но пройдет совсем немного времени, и эта техника будет находкой для нацистской пропаганды.

В Германии после войны я видела так называемый «народный приемник» «Volksempfanger», он был повсеместно. Его получали немцы взамен своих приемников, которые обязаны были во время войны сдать: Это была акция по пресечению слушания иностранного радио. Примитивный, небольшой, полукруглый, с зияющей впадиной, будто с распахнутым говорящим ртом, «народный приемник» был прозван немцами «Goebbelsschnause» – «морда Геббельса».

16 декабря 1925. Эльзе пишет мне отчаянное письмо-прощание. Она чувствует себя совершенно покинутой. Что я должен делать?.. Почему женщина не может всецело идти с нами? Можно ли ее воспитать? Или она вообще неполноценна? Женщины могут быть героинями только в исключительных случаях! Эльзе много думает о себе… Ах, мое сердце, успокойся! Жизнь дерьмо! Страшное знание!

21 декабря 1925. Я говорил. Меня качали… Эльзе приехала. Полна мечты и печали. Мы хотим расстаться. Она плачет и молит… Пока мы снова не обрели друг друга… На мне и женщинах лежит проклятие. Горе тем, кто тебя любит! Какая ужасная мысль! – Какой же дешевый позер!

23 декабря 1925. Я работаю весь день над всеохватывающей программой национал-социализма. И впервые замечаю теперь, как все это трудно… Я так устал. Я боюсь, что я болен… Я нервен до крайности.

24 декабря 1925. Вчера до глубокой ночи работал над докладом «Ленин или Гитлер». Это доставляет мне адское удовольствие.

29 декабря 1925. Ссора с отцом. Из-за пустяков… Рождественский привет от Гитлера. Его книга в кожаном переплете с дарственной надписью. Я радуюсь!

2 января 1926. Печальное вступление в Новый год. Незадолго до полуночи у Кауфмана (сотрудника гау) начался его страшный нервный припадок. Мы стояли вокруг него на темной лестнице, борясь с ним и шумя, он кричал как одержимый и хотел сброситься, в это время пробило 12 часов. С Новым годом! Затем мы доставили его в автомобиле… Что мы должны пережить. Я готов заплакать, но нет слез. Мы становимся старыми и закоснелыми… Судьба делает из нас мужчин. – У Гитлера об этом же сказано иначе: «Кулак судьбы открыл мне глаза». – Хозяйственный кризис, безработица, страх перед будущим, пришибленное судьбой поколение. С Новым годом! В эти часы все мерзко во мне и вокруг меня. Снаружи шлепает дождь по оконному стеклу. Вокруг меня страшная, зловещая тишина. Мы идем навстречу краху. С Новым 1926 годом!

4 января 1926. Письмо от Штрассера. Он тоже болен. Очень болен. Мы пожираемы изнутри. Демоном! Это ужасно. И мы неразрывно прикованы к нему. Это еще ужаснее. Работаем, чтобы забыться!

У Геббельса, с его внесоциальным существованием люмпена, заигрыванием с «гибелью», «отчаянием» или тягой «к блаженному или ужасному концу», неприткнутостью долгое время ни к чему, проявляется особая пристальность к сдвинутости, смещенности психики ли, сознания. Наблюдая за выступавшим в Веймаре Штрейхером, он отмечает: «Пожалуй, немного патологичен. – И мгновенно схватывает: – Таким-то он и хорош. Такие нам и нужны, чтобы увлечь массы». А это уже нечто вроде установки.

Говоря о своем приятеле Фрице Пранге, вовлекшем его в нацистское движение, он в числе его положительных черт называет: «патологичен». И друг Кауфман подвержен тяжелым психическим припадкам. И Грегор Штрассер, как и он, Геббельс, пожираем демоном – «тоже болен. Очень болен». Это смещенное состояние культивируется. Но и в самом деле с Геббельсом происходит нечто схожее с тем, что наблюдают врачи у людей с поврежденной психикой, страдающих маниакально-депрессивными психозами, когда состояние эйфории, ликующего подъема, неуемной энергии чередуется со срывами в отчаяние, депрессию.