Сицилиец - Пьюзо Марио - Страница 20

Действуя щедро и расчетливо, Кроче Мало сумел приобрести титул «дона». Ко времени, когда ему исполнилось сорок лет, он считался самым выдающимся другом «Друзей» и его призывали разрешать самые неразрешимые споры между соперничающими семьями мафии, улаживать наиболее кровавые вендетты. Он был рассудителен, умен, был прирожденный дипломат, но — что важнее всего — не падал в обморок при виде крови. В сицилийской мафии он получил известность как «дон мира»; сомневавшиеся были умело убраны с пути, и дон Кроче стал богатым человеком. А его брат Беньямино стал секретарем у кардинала Палермо. Но кровь гуще, чем святая вода, и предан он был прежде всего дону Кроче.

Он женился, и у него родился сын, которого он обожал. Дон Кроче, еще не такой осторожный, каким он стал позже, и не такой скромный, каким он научился быть под давлением обстоятельств, устроил нечто, сделавшее его известным на всю Сицилию и вызвавшее к нему интерес в высших кругах римского общества.

Сумев занять должное положение среди «Друзей», дон Кроче взял жену из спесивой семьи, лишь недавно купившей дворянские грамоты за такую сумму, что кровь в их венах стала голубой. Прожив с доном несколько лет, жена продолжала относиться к нему без достаточного уважения, чему, безусловно, необходимо было положить конец, но, естественно, не обычными методами. Голубая кровь побуждала жену с презрением относиться к его простым крестьянским манерам, к привычке молчать, если ему нечего сказать конкретного, к небрежности в одежде, к обыкновению помыкать всеми и вся. Не могла она забыть и того, как отпали все ее ухажеры, когда дон Кроче объявил, что хочет просить ее руки.

Конечно же она не выказывала своего неуважения открыто. Это все-таки была Сицилия, а не Англия или Америка. Но у дона — чрезвычайно чувствительная душа. Он вскоре заметил, что его жена не боготворит землю, по которой он ходит, а это уже говорило о неуважении. Он решил добиться того, чтобы она была предана ему всю жизнь, тогда он сможет все свое внимание уделять делам. Его гибкий ум взялся за решение проблемы и придумал план, достойный самого Макиавелли.

Король Италии собирался посетить Сицилию, чтобы встретиться со своими верноподданными, каковыми те и были. Все сицилийцы ненавидели римское правительство и боялись мафии. Но монархию любили…

В первый воскресный день своего пребывания на Сицилии король отправился в огромный палермский собор на мессу. Ему предстояло стать крестным отцом наследника одного из древнейших аристократических родов — принца Оллорто. Король был крестным отцом по крайней мере уже сотни отпрысков — сыновей маршалов, герцогов и наиболее влиятельных людей в фашистской партии. Королевские крестники автоматически становились гвардейцами и в доказательство оказанной им чести получали ленту и грамоту. А также маленькую серебряную чарку.

Дон Кроче приготовился. В праздничной толпе находились три сотни его людей. Его брат Беньямино был одним из священников, отправлявших службу во время церемонии. Дитя принца Оллорто окрестили, и гордый папаша вышел из собора, победоносно держа ребеночка на поднятых руках. Толпа одобрительно заревела.

В это мгновение люди дона Кроче ринулись в собор и наглухо загородили королю выход. Король был маленький, лысеющий, но с густыми усами. Он был в кричаще яркой гвардейской форме, что делало его похожим на игрушечного солдатика. Но несмотря на свою помпезную внешность, человек он был чрезвычайно добрый, поэтому, когда отец Беньямино сунул ему в руки еще одного спеленутого младенца, он был озадачен, но не стал возражать. Согласно инструкции дона Кроче его люди отрезали короля от свиты и проводившего службу кардинала Палермо, так что те не могли вмешаться. Отец Беньямино быстро обрызгал ребеночка святой водой из ближайшей купели, выхватил его из рук короля и передал дону Кроче. Жена дона Кроче всплакнула от счастья, упав на колени перед королем. Он был теперь крестным отцом их единственного сына. О большем она и мечтать не могла.

Дон Кроче оброс жиром, и на его скуластом лице появились щеки, похожие на два огромных бруска красного дерева; нос его превратился в большой клюв. Курчавые волосы стали похожи на серую колючую проволоку. Тело величественно раздалось вширь; над веками, словно густой мох, нависли брови. Его власть увеличивалась с каждым килограммом, и наконец он стал похож на монумент. Казалось, у него нет никаких человеческих слабостей: он никогда не проявлял ни гнева, ни алчности. Держался он внешне благодушно и никогда не выказывал любви. Он сознавал, что на нем лежит тяжелое бремя ответственности, и потому предпочитал не делиться своими страхами с женой, лежа в кровати или у нее на груди. Он был подлинным королем Сицилии. Но его сын — наследник — заразился странной болезнью религиозных и социальных реформ и отправился в Бразилию учить уму-разуму диких индейцев на Амазонке. Дон так этого стыдился, что никогда больше не произносил имени сына.

Когда Муссолини начал набирать силу, дона Кроче это особенно не взволновало. Он внимательно наблюдал за ним и пришел к выводу, что человек этот не обладает ни хитростью, ни смелостью. А коль такой может править Италией, значит, он, дон Кроче, может править Сицилией. А затем случилась беда.

Муссолини послал своего наиболее доверенного министра Чезаре Мори на Сицилию в качестве префекта с неограниченными полномочиями. Мори начал с того, что приостановил деятельность всех судебных учреждений на Сицилии и перечеркнул все законные права сицилийцев. Он заполнил Сицилию войсками, которым было приказано сначала стрелять, а потом уже задавать вопросы. Он арестовывал и высылал целые деревни.

До установления диктатуры в Италии не было смертной казни, и государство оказывалось в невыгодном положении по сравнению с мафией, которая использовала убийство в качестве главного орудия принуждения. Все изменилось при префекте Мори. Годных мафиози, которые, придерживаясь закона omerta, молчали, даже когда в ход шла страшная cassetta, расстреливали. Так называемых заговорщиков ссылали на маленькие изолированные островки в Средиземном море. Через год на острове Сицилия не видно было ни одного главаря, и мафия как господствующая сила была уничтожена.

Дону Кроче больше нравились демократические порядки, и он возмущался действиями фашистов.

Фашисты снова стали применять cassetta, этот средневековый инструмент пыток, ужасный ящик метр двадцать длиной и восемьдесят сантиметров шириной, который проделывал чудеса с упорствующими. Даже у самого отъявленного мафиози развязывался язык, когда его подвергали действию cassetta…

Дон Кроче, подобно величественному киту, погрузился в мутные воды сицилийского подполья. Он переселился в монастырь в обличье францисканского монаха под защиту аббата Манфреди. Они сотрудничали долго и не без удовольствия.

Когда началась вторая мировая война, Муссолини уже не мог уделять Сицилии столько внимания. Дон Кроче немедленно воспользовался этим обстоятельством, чтобы потихоньку восстановить связи с уцелевшими «Друзьями друзей», и стал рассылать ободряющие послания старым верным мафиози, сосланным на маленькие островки Пантеллерия и Стромболи. Он одарил вниманием семьи главарей мафии, которых префект Мори посадил в тюрьму.

Дон Кроче понимал, что его единственная надежда — победа союзников и что он должен приложить для этого все силы. Он установил связь с подпольными партизанскими группами и дал указание своим людям помогать сбитым летчикам союзников. Так что в решающий час дон Кроче оказался наготове.

Когда американская армия в июле 1943 года вторглась на Сицилию, дон Кроче протянул ей руку помощи. Разве в этой армии не было братьев-сицилийцев, сыновей иммигрантов? Неужели сицилиец должен сражаться с сицилийцем ради немцев? Люди дона Кроче убедили тысячи итальянцев дезертировать и укрыться в местах, заранее подготовленных для них мафией. Дон Кроче лично установил контакт с тайными агентами американской армии и провел наступающие войска через горные проходы, с тем чтобы они могли с флангов обойти тяжелые немецкие орудия в укреплениях. И вот в то время, когда английские войска на другом конце острова несли тяжелые потери и лишь с трудом продвигались вперед, американская армия выполнила свою задачу гораздо раньше запланированного времени и с очень небольшими потерями.