Пусть умирают дураки - Пьюзо Марио - Страница 85

Дженел, усмехнувшись, сказала:

— Черт побери, у вас двадцать миллионов. В чем же дело?

И здесь Ливерман впервые за время их встречи искренне оживился.

— Вы не понимаете? Да почти никто не понимает. Верно, у меня состояние, что-то около шестнадцати, может, восемнадцати миллионов, но с наличностью дела не очень блестящи. Да, я владею недвижимостью, акциями и корпорациями, но мне постоянно нужны деньги для реинвестирования. Так что у меня очень мало ликвидности. Хотел бы я иметь такую же возможность тратить деньги, как Доран. И знаете, Лос-Анджелес — это очень дорогое для жизни место.

Дженел поняла, что имеет дело с известным из литературы типом человека, скупым миллионером, с Гобсеком. И поскольку он не отличался остроумием, не был наделен особым обаянием, не был магнетическим типом мужчины, короче, так как у него не было никаких особо привлекательных черт, кроме скромности, да еще он имел деньги, с которыми с легкостью не расстанется, — он сам ясно дал это понять своей собеседнице, — то она поспешила распроститься с ним сразу же после следующего стаканчика. Когда позднее, вечером вернулся Доран, то он очень рассердился.

— Проклятье, он мог бы стать для нас чековой книжкой на питание, — сказал ей Доран.

Именно тогда она решила уйти от него.

На следующий день она подыскала себе маленькую квартирку в Голливуде, недалеко от квартала Парамаунт, и сама, на свой страх и риск, сумела получить очень мелкую роль в одном кинофильме. После того, как она закончила сниматься для этого фильма, что заняло всего несколько дней, ее одолела тоска по дому, она очень захотела увидеть свое дитя и родом Теннеси и поехала туда на две недели. Но на больший срок покинуть Джонсон Сити она не могла.

Она все время думала о том, чтобы забрать при возвращении в Голливуд своего сына, но это было невозможно, и она вновь оставила его у своего бывшего мужа. Уезжая, она чувствовала себя очень тоскливо, но была полна решимости сначала заработать денег и сделать хоть какую-то карьеру, прежде чем завести свой настоящий домашний очаг.

Ее бывший муж все еще явно находился во власти ее обаяния. На этот раз она выглядела еще лучше, чем раньше, в ее облике исчезла наивность и появились черты искушенного в жизни человека. Общаясь с ним, она вела себя совершенно свободно, но затем резко отталкивала его, когда он пытался вести себя с ней, как со своей женой. Это повергло его в странное настроение. Она была осмотрительна в отношении его. Она по-настоящему любила его прежде, но он обманул ее с другой женщиной, когда она ожидала ребенка. Он отказывался пробовать ее молоко, которым она кормила своего ребенка, а она этого хотела.

— Минутку, — сказал Мерлин, — дай мне его сейчас.

— Что? — сказала Дженел. Она криво усмехнулась.

Мерлин ждал.

— О, у меня было много молока, когда я кормила. Оно мне очень нравилось, я хотела, чтобы дитя пило и пило. Я уже говорила тебе как-то об этом.

Когда она подала на развод, то отказалась от алиментов, из чистого презрения.

Вернувшись в свою квартиру в Голливуде, в телефонном автоответчике она нашла два адресованных ей сообщения. Одно от Дорана, а другое от Теодора Ливермана.

Сначала она позвонила Дорану и сразу напала на него. Он выказал удивление, что она вернулась в Джонсон Сити, но не задал ей ни одного вопроса относительно их общих друзей. Как обычно, он был слишком поглощен теми делами, которые он считал для себя важными.

— Послушай, — сказал он. — Этот Тед Ливерман и в самом деле только о тебе и думает. Я не шучу. Он безумно влюбился, даже не взирая на то, что ты оставила его в дураках. Если ты будешь правильно вести игру, то сможешь выйти замуж за двадцать миллионов долларов. Он все время пытался выйти на тебя, и я дал ему твой телефон. Позвони ему и ты сможешь стать королевой.

— Он женат, — сказала Дженел.

— Через месяц будет оформлен развод, — сказал До-ран. — Я все выяснил о нем. Он очень честный и прямой малый. Достаточно ему будет провести с тобой ночь, и ты навеки получишь его с его миллионами. — Все это придумал Доран и игру хотел вести правильно он сам.

— Ты отвратителен, — сказала Дженел.

Доран в этот раз был сама любезность.

— Слада моя, вперед. Мы, конечно, расходимся во мнениях. И, кроме того, ты оставила меня в таких дураках, как никто и никогда в моей жизни. Это было обставлено лучше, чем могла бы придумать самая сообразительная из тех, голливудских. Но мне не хватает тебя. Поверь мне, я понимаю, почему ты упрямишься. Но это не значит, что мы не можем оставаться друзьями. Я пытаюсь помочь тебе, тебе нужно расти. Дай этому парню шанс. Это все, о чем я прошу.

— Хорошо, я позвоню ему, — сказала Дженел.

Ее никогда не волновал вопрос денег в том смысле, что она хотела разбогатеть. Но сейчас она подумала о том, что можно сделать с их помощью. Она смогла бы привезти к себе сына, чтобы он жил у нее, и завести прислугу, которая бы заботилась о нем, пока она работает. Она смогла бы учиться у лучших драматургов. Постепенно она полюбила игру. И теперь знала, чего же она хочет в жизни.

Об этой своей увлеченностью игрой, страстном стремлении стать киноактрисой она даже не говорила Дорану, потому что он и так это чувствовал. В библиотеке она брала бесчисленное множество пьес и книг по драматургии и прямо проглатывала их. Она поступила в небольшую театральную группу, руководитель которой был о себе столь высокого мнения, что это очень забавляло ее и даже очаровывало. Когда он сказал ей, что она — одна из талантливейших, прирожденная актриса, и мало таких видел он за всю свою жизнь, то она прямо-таки влюбилась в него и, в конце концов, стала жить с ним.

Лишенный обаяния, скупой, богатый Теодор Ливерман владел золотым ключиком от столь многих дверей, что она позвонила ему. И договорилась с ним встретиться в тот же вечер, чтобы поужинать вместе.

Дженел нашла Ливермана весьма милым, спокойным и скромным и взяла инициативу в свои руки. В конце концов, она побудила его рассказать о себе. Но услышала не много. У него было две сестры-двойняшки, на несколько лет младше его, и обе они погибли в авиационной катастрофе. Эта трагедия вызвала у него нервное потрясение. А теперь его жена желает получить развод, миллион долларов наличными и часть его состояния. Постепенно его жизнь стала эмоционально ущербной. Отрочество его прошло в материальном достатке, но все вместе сделало его слабым и ранимым. Единственное, на что он стал пригоден, — это делать деньги. У него был план финансирования проекта Дорана, план чрезвычайно надежный. Но должно было созреть время, ведь те, кто дает инвестиции, ведут себя, как рыбы, и ему, Ливерману, придется бросать в воду затравку, приманку, делать как бы заливку насоса, чтобы он заработал, — пускать в дело наличные.

Так продолжалось каждый вечер две или три недели, и он все это время был так мил и робок, что Дженел это, в конце концов, надоело. Правда, после каждого свидания он присылал ей цветы. Он купил ей брошку от Тиффани, зажигалку от Гуччи и старинное золотое кольцо от Роберто. Он был до безумия влюблен в нее Она пыталась уложить его с собой в постель и была поражена тем, что он стал упираться. Так что ей ничего не оставалось, кроме как демонстрировать свою готовность. В конце концов, он предложил ей поехать с ним в Нью-Йорк и Пуэрто-Рико. Ему нужно было ехать туда по делам своей фирмы. Она поняла, что по каким-то соображениям он не может быть с ней близок здесь в Лос-Анджелесе. Вероятно из чувства вины перед женой. Некоторые так себя ведут. Они могут быть неверны только в том случае, когда находятся за тысячу миль от своих жен. Первое время, во всяком случае. Она посчитала это развлекательным и интересным.

Они остановились в Нью-Йорке, и он взял ее с собой на деловые встречи. Она видела, как он ведет деловые переговоры о правах на экранизацию нового романа и на сценарий, написанный знаменитым писателем. Он показал себя хитрым, умным, спокойным, и она увидела, что в этом была его сила. В эту ночь они, наконец, были вместе в их номере в Плаза, и она ближе узнала его.