Пусть умирают дураки - Пьюзо Марио - Страница 7

Гроунвельт улыбнулся ему. Он не рассердился. Но что-то в нем отвечало на вызов, возвращало к молодости, когда он был дегенерировавшим игроком. Теперь он обезопасил свой мир, и жизнь его была управляемой. У него было много развлечений, много обязанностей, некоторые опасности, но очень редко — чистое переживание. Было бы сладко испытать его снова, и, кроме того, он хотел увидеть, как далеко пойдет Джордан.

Гроунвельт сказал тихо:

— У вас чек на девяносто тысяч двести из кассы, так?

Джордан кивнул.

Гроунвельт сказал:

— Я скажу им, чтобы сделали еще партию. Мы играем одну сдачу. Двойной выигрыш или ничего. Но вы должны ставить на Игрока, а не на Банкомета.

Казалось, все в ограде баккара были ошеломлены. Крупье в остолбенении смотрели на Гроунвельта. Он рисковал не только большой суммой денег против всех законов казино, он также рисковал своей лицензией в Государственной комиссии игр, идя на такую ставку. Гроунвельт улыбнулся им. — Тасуйте карты, — сказал он. — Делайте партию.

В этот момент босс зала прошел в ограду и передал Джордану длинную желтую бумажку — чек. Джордан молниеносно взглянул на него, затем положил в поле Игрока и сказал Гроунвельту, улыбаясь:

— Вот моя ставка.

Джордан увидел Мерлина, опершегося на серую решетку. Мерлин вновь внимательно смотрел на него. Диана в замешательстве сделала несколько шагов к краю стола. Джордану было по душе их изумление. Единственное, что ему не нравилось, это то, что надо ставить против собственной удачи. Он был возмущен необходимостью сдавать карты и играть против себя. Он повернулся к Калли.

— Калли, сдай карты за меня, — сказал он.

Но Калли отпрянул в ужасе. Затем он взглянул на крупье, доставшего карты из коробки под столом и разложившего их для тасовки. Казалось, Калли вздрогнул прежде, чем обратиться к Джордану.

— Джорди, это ставка молокососа, — сказал Калли тихо, как будто бы не хотел, чтобы кто-нибудь услышал, и быстро посмотрев на Гроунвельта уставившегося на него, продолжал: — Послушай, Джорди, у Банкомета всегда двух-с-половиной процентное преимущество перед Игроком. С любой руки. Вот почему тот, кто ставит на Банкомета, должен платить пятипроцентную комиссию. Но теперь Банк у заведения. При такой ставке комиссия ничего не значит. Лучше иметь два с половиной процента от того, как ляжет карта. Ты понимаешь это, Джорди? — Калли говорил ровным голосом. Как будто убеждал ребенка.

Но Джордан засмеялся.

— Я это знаю, — сказал он. Он чуть не сказал, что рассчитывает на это, но это было бы неправдой. — Пожалуйста, Калли, сдай карты за меня. Я не хочу идти против своей удачи.

Крупье разложил большую колоду по частям и снова собрал их вместе. Он протянул бледно-желтую пластиковую карточку Джордану, чтобы тот снял. Джордан взглянул на Калли. Калли отошел, не говоря больше ни слова. Джордан снял колоду. Теперь все подошли к краю стола. Игроки, стоявшие вне ограды, увидев новую партию, попытались войти и были остановлены охранником. Они начали протестовать. Но внезапно все замолкли и столпились вокруг решетки. Крупье открыл первую карту, поднятую из колоды. Это была семерка. Он достал из колоды семь карт и спрятал их в прорези коробки. Затем толкнул колоду через стол к Джордану. Тот сел на свой стул. Внезапно Гроунвельт заговорил:

— Только одна сдача, — сказал он.

Крупье протянул руку и осторожно проговорил:

— Мистер Дж., вы ставите на Игрока, вы поняли? Моя рука будет рукой, на которую вы ставите. Ваша рука будет рукой Банкомета, против которой вы ставите.

— Я понимаю, — улыбнулся Джордан.

Крупье поколебался и сказал:

— Если вы предпочитаете, я могу сдавать.

— Нет, — ответил Джордан. — Все в порядке. — Он был действительно возбужден. Не только из-за денег, но из-за энергии, вытекавшей из него и влившейся в людей и в казино.

Крупье сказал, подняв ладонь:

— Одну карту мне, одну карту себе. Потом одну карту мне и одну карту себе. Пожалуйста. — Он сделал драматическую паузу, протянул ближайшую к Джордану руку и сказал: — Карта Игроку.

Джордан быстро и без усилий извлекал карты с синей рубашкой из прорези коробки. Его руки, опять необычайно грациозные, не дрожали. Они прошли точное расстояние по зеленому фетру до ожидавших рук крупье, который быстро перевернул карты, а затем зачарованно застыл перед непобедимой девяткой. Джордан не мог проиграть. Калли взревел за его спиной:

— Натуральная девятка.

Джордан впервые взглянул в своих карты перед тем, как перевернуть их. Он на самом деле играл за Гроунвельта и потому надеялся на проигрышную комбинацию. Теперь он улыбнулся и перевернул свои карты Банкомета.

— Натуральная девятка, — сказал он. — Так оно и было. Ставка осталась замороженной. Ничья.

Джордан засмеялся.

— Мне чересчур везет, — сказал он.

Джордан взглянул на Гроунвельта.

— Снова? — спросил он.

Гроунвельт помотал головой.

— Нет, — сказал он. Потом обратился к крупье и боссу зала, и к охранникам.

— Закрывайте стол. — Гроунвельт вышел из-за ограды. Игра пришлась ему по душе, но опыта у него было достаточно, чтобы не подводить жизнь к опасному пределу. Одно потрясение за раз. Завтра ему придется объясняться в Комиссии по Играм. И на следующий день надо будет совершить длинную прогулку с Калли. Возможно, он ошибался насчет Калли.

Калли, Мерлин и Диана окружили, как телохранители, Джордана и вывели его из-за ограды. Калли взял желтый чек с зубчатыми краями с зеленого фетрового стола и поместил его в левый нагрудный карман Джордана, а затем застегнул его для сохранности. Джордан смеялся от восторга. Он посмотрел на часы. Было четыре часа. Ночь почти кончилась. — Давайте выпьем кофе и позавтракаем, — предложил он и повел всех в кафе с желтыми кабинками, обитыми портьерами.

Когда они уселись, Калли сказал:

— Итак, он приблизился к четыремстам тысячам. Мы должны увести его отсюда.

— Джорди, ты должен уехать из Вегаса. Ты богат. Ты можешь делать все, что хочешь. — Джордан заметил, что Мерлин пристально смотрел на него. Проклятие, это начинало раздражать.

Диана тронула Джордана за руку и попросила:

— Не играй больше. Пожалуйста. — Ее глаза сияли. Внезапно Джордан понял, что они ведут себя, как будто он сбежал или освободился из какой-то ссылки, почувствовав, что они рады за него, и в знак благодарности оказал:

— Поз вольте мне теперь поставить на вас, ребята, и на тебя тоже, Диана. Двадцать тысяч на каждого.

Все были слегка ошеломлены. Потом Мерлин сказал:

— Я возьму деньги, когда ты сядешь в самолет из Вегаса.

Диана сказала:

— Это дело, ты должен сесть на самолет, ты должен уехать отсюда. Правильно, Калли?

Калли не проявлял такого энтузиазма. Что плохого, если взять двадцать тысяч сейчас, а потом посадить его на самолет? Игра была закончена. Они не могли его сглазить. Но Калли чувствовал себя виноватым и не мог сказать, что думает. И он понимал, что это будет, вероятно, последним романтическим жестом в его жизни. Разве они не знали, что Джордан — безумец? Что он мог ускользнуть от них и потерять все состояние?

Калли предложил:

— Послушайте, мы должны держать его подальше от столов. Мы должны охранять его и держать на привязи, пока завтра не полетит самолет в Лос-Анджелес.

Джордан потряс головой.

— Я не поеду в Лос-Анджелес. Мне надо дальше. В любое место в мире. — Он улыбнулся им. — Я никогда не был за пределами Соединенных Штатов.

— Нам нужна карта, — сказала Диана. — Я позову метрдотеля. Он может достать нам карту мира. Метрдотели могут все. — Она взяла телефон и позвонила. Метрдотель однажды за десять минут организовал ей аборт.

Стол наполнился тарелками с едой: яйцами, беконом, оладьями и маленькими бифштексами. Калли сделал королевский заказ.

Пока они ели, Мерлин не глядя на Джордана, сказал:

— Ты посылаешь чеки своим детям?

Тот спокойно взглянул на него, а потом пожал плечами. Он действительно не думал об этом и почему-то рассердился на Мерлина за этот вопрос, но только на мгновение.