Пусть умирают дураки - Пьюзо Марио - Страница 55

Перед зданием, где находился офис Хэмси, было, похоже, чуть почище по сравнению с другими, и в вестибюле, где находились лифты, слой грязи на первоначально белых плитках, казалось, был тоньше. Бог ты мой, подумал Калли, ну что за вшивый бизнес. Однако, выйдя из лифта на шестом этаже, он был вынужден изменить точку зрения. Хотя приемная и секретарша и не дотягивали до стандартов Вегаса, но зато помещения, в которых располагались офисы Эли Хэмси, вполне им отвечали. Да и сам Эли Хэмси, как с первого же взгляда определил Калли, был не тот человек, с которым можно шутки шутить.

Эли Хэмси был одет в свой обычный темный шелковый костюм, жемчужно-серый галстук оттенял неправдоподобную белизну сорочки. Когда Калли говорил, он внимательно слушал, чуть склонив свою массивную голову. Глаза его, глубоко посаженные, выглядели грустными, но во всем его облике чувствовалась бешеная энергия и сила. Бедняга Мерлин, подумал Калли, зачем же ты связался с этим типом?

Калли излагал суть дела предельно кратко, насколько это было возможно, абсолютно серьезным и деловым тоном. Обаять Хэмси едва ли удалось бы.

— Я приехал сюда для того, чтобы помочь двум людям, — говорил Калли. — Вашему брату Чарльзу и своему другу, которого зовут Мерлин. Поверьте, что это единственное, чего я хочу. Чтобы я смог им помочь, от вас требуется небольшое одолжение. Если вы откажетесь, то я уже ничем помочь не смогу. Но даже и в этом случае я не сделаю ничего такого, что могло бы повредить кому-либо. Все останется как было.

Он остановился на мгновение, чтобы дать Эли Хэмси сказать что-нибудь в ответ, но его большая буйволиная голова даже не шелохнулась, он продолжал внимательно слушать. Он просто смотрел своим хмурым взглядом, даже не мигая.

Калли продолжал.

— Долг вашего брата, Чарльза, моему отелю в Вегасе, Занаду, составляет более пятидесяти тысяч долларов. Кроме того, по всему Вегасу он имеет расписок еще на сто пятьдесят тысяч. Я вам говорю сразу, что мой отель никогда не станет давить на него из-за неоплаченных маркеров. Он всегда был хорошим клиентом, и он просто приятный человек. Другие казино могут доставить ему неприятности, но заставить его платить они не могут, если только вы воспользуетесь вашими связями, а я знаю, что они у вас есть. Но тогда вы, возможно, окажетесь в долгу несколько большем перед теми вашими людьми, чем стоит то, о чем я прошу.

Хэмси вздохнул и своим негромким, но властным голосом спросил:

— Мой брат играет удачливо?

— Да в общем-то, нет, — ответил Калли. — Но это не имеет никакого значения. Все проигрывают.

Хэмси снова вздохнул.

— В бизнесе он ненамного лучше. Я собираюсь откупиться от него, выгнать его, собираюсь уволить собственного брата. Из-за того, что он играет, и от его женщин только одни неприятности. В молодости он был отличным коммивояжером, самым лучшим, но теперь он для этого стар, да его это и не интересует. Не знаю, смогу ли я ему помочь. Оплачивать его проигрыши я не собираюсь. Сам я не играю, не доставляю себе такого удовольствия. С какой стати я должен платить за его удовольствия?

— Но я вас об этом и не прошу, — сказал Калли. — Я смогу сделать вот что. Мой отель покупает у других казино все его маркеры. Оплачивать ему их не придется, пока он не приедет к нам играть и не выиграет в нашем казино. Кредита мы ему больше не дадим, и я позабочусь, чтобы ни одно казино в Вегасе также не давало ему кредита. Ничего здесь нет оскорбительного, если он будет играть на наличные. В этом сила для него. Точно также, как для нас в наших операциях сила в том, что мы разрешаем людям подписывать маркеры. Такого рода протекцию я могу ему обеспечить.

По— прежнему Хэмси изучал его очень внимательно.

— Но мой брат продолжает играть?

— Остановить его вам не удастся, — сказал Калли просто. — Таких людей, как он — много, таких как вы — мало. Реальная жизнь уже не доставляет ему удовольствия, ему просто не интересно. Обычная история.

Хэмси кивнул, обдумывая услышанное, и так и эдак катая мысль в своей буйволоподобной голове.

— Для вас это не такая уж плохая сделка, — наконец сказал он. — Никто не в состоянии получить долги с моего братца, вы это сами сказали, так что вы ничем не рискуете. И вот теперь мой братец-дурак приезжает? к вам с десятью, двадцатью тысячами долларов в кармане, и вы эти деньги выигрываете. Так что вы в барыше. Или не так?

Очень осторожно Калли сказал:

— Все это может принять и другой оборот. Ваш брат оставляет новые долговые расписки и оказывается должен гораздо более крупные суммы. Настолько крупные, что определенные люди могут посчитать, что пора бы с него получить, либо нажать посильнее. Никому неведомо, насколько безрассудно человек может себя вести. Поверьте мне, я-то знаю, что никакие силы не смогут отвратить вашего брата от Вегаса. Это у него в крови. Такие, как он, приезжают со всего света. Три, четыре, пять раз в год. Я не знаю почему, но они приезжают. В этом есть для них что-то, чего ни вы, ни я понять не в состоянии. Не забывайте, мне ведь придется выкупить его маркеры, а это мне будет кое-чего стоить.

Произнося эти слова, он подумал о том, что склонить Гроунвельта согласиться с этим предложением будет не так-то просто. Но ломать голову над этим он будет позже, не сейчас.

— А что за услуга? — наконец был задан и этот вопрос все тем же негромким и одновременно властным голосом. Натурально это был голос святого, и в нем, казалось, присутствует духовное смирение. На Калли это произвело впечатление, и впервые за время разговора он несколько встревожился. Возможно, номер и не пройдет.

— Сын ваш, Пол. Он давал свидетельские показания против моего друга Мерлина. Вы же помните Мерлина. Вы обещали осчастливить его на всю оставшуюся жизнь.

Калли придал своему голосу стальной оттенок. Сила, исходящая из этого человека, раздражала его. Сила, источником которой были невероятные успехи в делании денег, и то, что из нищеты он восстал к богатству, преодолев все препятствия; и то что всегда оказывался победителем, и в то же время где-то под боком прожигал жизнь его никчемный братец.

Однако Хэмси не попался на удочку этого иронического упрека. Он даже не улыбнулся. Он по-прежнему слушал.

— Показания вашего сына — единственное свидетельство против Мерлина. Конечно, я понимаю, Пол был напуган.

Внезапно в этих темных глазах, наблюдающих за ним, появился угрожающий огонек. Злоба на этого незнакомца, который не только знал имя его сына, но и употреблял его с такой фамильярностью и почти с презрением. В ответ Калли мило улыбнулся.

— Он у вас замечательный парень, господин Хэмси. Все считают, что он сделал свое заявление ФБР под нажимом, его просто запугали. Я консультировался с несколькими очень неплохими юристами. Они сказали, что в гранд-жюри он может притормозить, дать свои показания таким образом, чтобы это не убедило гранд-жюри, и в то же время чтобы не было неприятностей с ФБР. Возможно, он вообще мог бы отказаться от своих показаний.

Он внимательно посмотрел через стол на лицо Хэмси. На нем ничего нельзя было прочесть.

— Я так понимаю, ваш сын освобожден от уголовной ответственности, — продолжал Калли. — Против него не станут возбуждать дело. И вы, по-видимому, предприняли шаги, чтобы вашего сына не взяли в армию. Так что с ним все будет на сто процентов о’кей. Думаю, вы все это уже устроили, но если он окажет эту маленькую услугу, я вам обещаю, что все так и останется.

Теперь Хэмси заговорил другим тоном. Голос его был громче, он говорил убеждающе, словно торговец, продающий свой товар.

— Конечно, мне бы хотелось помочь, — говорил он. — Этот Мерлин, он очень приятный малый. Он мне помог, и я всегда буду ему благодарен.

Калли отметил, что этот человек использует слово «всегда» довольно часто. Никаких половинных обещаний. Мерлину он пообещал, что осчастливит его на всю оставшуюся жизнь. Теперь он собирался всегда быть благодарным. Калли снова почувствовал злость от того, что этот парень относился к Мерлину как к какому-нибудь тупице. Однако он продолжал слушать, сохраняя на лице согласную улыбку.