Воля павших - Верещагин Олег Николаевич - Страница 23

Сунув револьвер в кобуру, мальчишка подошел к кровати и, взявшись обеими руками за край, потянул на себя. Кровать повернулась неожиданно легко. Если был Олег был любителем былин, он бы нашел сравнение – примерно так действовала ловушка, в которую пытались поймать Илью Муромца во время его знаменитых трех поездок. Но Олег этой былины не читал – он увидел просто люк в полу, даже дверь, скорее, запертый на металлическую вертушку. Это люк вздрагивал от ударов. Кто бы там ни был – его дух заключение не сломило.

Олег снова достал револьвер и, ногой откинув вертушку, предусмотрительно шагнул в сторону. Очень вовремя – изнутри по люку влепили особенно мощно, он со страшным грохотом откинулся, ударившись в стену, и Олегу открылась прямоугольная гробоподобная яма, аккуратно обшитая досками. В этой яме лежал человек – свет свечей был рассеянным, падал косо, и Олег не мог толком понять, что он собой представляет, этот пленник людоедской семейки. Человек дергался, а короткое яростное мычание дало Олегу понять, что у него еще и рот заткнут. В крышку своей «камеры» он лупцевал связанными в щиколотках и под коленями ногами – Олег успел заметить, что пленник босой и удивился силе ударов.

– Сейчас вытащу, – пообещал Олег, но почти сразу передумал. Не убирая револьвера, он отломил от прикипевшего сала одну из свечек с остатков стола и наклонился над ямой. – Только сначала посмотрю, кто ты такой. И если ты мне не понравишься – извини, оставлю здесь. Уже поздно, я устал драться и стрелять…

Пленник ответил Олегу яростным взглядом, яснее ясного говорившим о" такой постановке вопроса, но дергаться и мычать перестал. Это оказался мальчишка – ровесник Олега, может – чуть помладше, тоненький и не очень широкоплечий, одетый в серовато-зеленую то ли рубаху, то ли куртку с широким рукавом и капюшоном, поверх которой держался распахнутый на груди жесткий на вид кожаный жилет, доходивший до пояса. Мешковатые штаны – того же цвета, что и рубаха, – задрались до колен длинных сильных ног. Цвет волос и глаз Олег понять не мог, но лицо было симпатичное, даже красивое, немного похожее на лица со старых икон. Только там лица не бывают такими перекошенными от злости. Впрочем… Олег вспомнил слова этой нечисти, которую уложил, о том, что им вчера повезло, о прошлой добыче – и еще раз запоздало содрогнулся от омерзения и гнева. Теперь он совсем не жалел этих тварей. Они не колеблясь надругались бы и над этим парнишкой, и над ним самим, а потом просто съели бы.

– Ладно, ты мне нравишься, – сообщил Олег. – Ну-к…

Он спрыгнул в яму и, одной рукой выдернув кляп, другой попытался приподнять пленника. И отшатнулся. Когда он просунул руку под плечи и помог ему приподняться, прямо в ладонь попала… коса. Не очень длинная, но мощная, в руку толщиной. А еще через секунду он заметил и кое-что другое – под распахнувшимся жилетом и под рубахой.

– Бли… девчонка! – вырвалось у Олега так искренне-удивленно, что злобная гримаса на лице шлепнувшейся обратно девицы превратилась в невольную улыбку:

– Аэвяы уи, – сказала она.

И Олег сперва решил, что это на чужом языке (как и положено!), но потом понял, что это было всего лишь «развяжи руки», только очень онемевшими губами.

– Ага, сейчас, – бормотнул он и, неловко убирая револьвер (девчонка смотрела на оружие непонятно), выбрался наружу, за одним из тяжелых ножей. Когда он вернулся, девчонка уже сидела на дне, подогнув под себя связанные ноги. Она гримасничала – разминала губы и челюсти.

Олег подсунул кривое лезвие под веревочные стяжки (веревка была лохматой, толстой и жесткой), приготовился резать, но нож рассек веревку с одного движения. Девчонка выдвинула ноги – а длинные и сильные ноги у девчонки вызывают у нормального мальчишки совсем иные ощущения, чем такие же у пацана… короче… фу ты, черт…

Не сводя глаз с Олега, девчонка попеременно неловко терла себе то запястья, то щиколотки, то под коленками. Глазищи у нее были синие, как второй спутник этой планеты, а волосы – светло-русые, как у самого Олега. А тот крутил в пальцах нож, пока не порезался. Чертыхнулся, бросил его на край ямы, прижал палец к джинсам. Он не знал, что говорить. Спасенному мальчишке, пусть и незнакомому, он бы нашел, что…

Девчонка тяжело поднялась, села на пол. И вдруг вскинулась, верхняя губа ее приподнялась, как у зверя, она посмотрела на Олега вспыхнувшими глазами:

– Это ты побил их? – спросила она быстро, и Олег отметил, что она говорит похоже на то, как говорил Немой – по-русски, правильно, но в то же время – есть в речи что-то чужое. – Ты побил их всех?

– Я, – буркнул Олег, тоже поднимаясь на ноги и выскакивая из ямы. – А что, тебе их очень жаль?

– Жаль?! – Девчонка смерила Олега горящим взглядом и засмеялась. Смех у нее оказался звонкий и недобрый. – Жаль, очень жаль, что они мертвы. Я бы хотела, чтобы они были живы. Тогда бы я их убила… – Пока Олег переваривал это заявление, девчонка еще раз потерла запястья, поморщилась и требовательно спросила: – Какого ты рода? Какого ты племени? И как зовут тебя?

– Ну… – Олег пожал плечами. – Фамилия у меня Марычев… я русский. А зовут Олег.

– Вольг, – переиначила девчонка. – А что такое фамилия? И чей ты, как ты сказал?

– Ничей, – сердито ответил Олег. Ему показалось, что они все-таки говорят на разных языках. – Ты лучше объясни мне, какого пальца у вас тут все говорят по-русски и что это за место?

– По-русски? – с искренним недоумением переспросила девчонка, вылезая из ямы совсем и становясь напротив Олега. – Что за слово? А место обычное. Не очень хорошее, правда. Но все спокойней, чем юг… Постой, ты, должно, городской? Беглец? Ты не с Ломком?

– Чего? – беспомощно спросил Олег.

Девчонка посуровела:

– Нет, ничего… Меня зови Бранка – Она подумала немного и добавила: – Бранка Званова из Рысей. Благо тебе, Вольг, что спас меня от сильничанья и смерти позорной. И благо, что эту нечисть, – она сплюнула в сторону лежащих трупов, – в темноту отправил, чтоб им оттуда не выйти, пока солнце светит!

Она оттолкнулась от стены и по-хозяйски, без брезгливости, переступая через трупы и лужи крови, подошла к очагу. Девчонка напомнила Олегу – очень живо! – Наташку, девчонку с «Динамо». Такая же решительная и энергичная, только Наташка одевалась лучше, а Бранка… Бранка красивее, определил Олег откровенно. И подумал, что девчонка ему нравится.

– Нашлось! – негромко, но радостно воскликнула Бранка, вытягивая наружу мешок вроде солдатского «сидора» – с завязкой в горловине. – Попрятали, пакость…

Она достала, деловито раздернув горловину, широкий кожаный пояс, пробитый частыми рядами металлических клепок. Справа на поясе висел уже хорошо знакомый Олегу нож в ножнах, слева – большой гребень и шестиконечный крест в круге. Бранка, удовлетворенно сопя, застегнула пояс поверх рубахи, снова зарылась в мешок. Смотреть на нее было почему-то очень приятно. Точнее – Олег знал, почему. Как уже было сказано, девчонка ему понравилась. Бранка тем временем достала и ловко, двумя неуловимыми движениями, вплела в волосы на висках большие подвески – Олег с немалым удивлением узнал свастики, только концы были заломлены не под прямым, а под тупым углом. Волосы надо лбом Бранка перехватила вышитой повязкой – вышивка была очень сложной, узорчатой, сине-красно-золотой.

Сделав все это, девчонка откровенно перевела дух и что-то прошептала, протянув руку к танцующему в отверстии очага огню. Олег стоял, как свадебный генерал, следя за ее действиями. А Бранка уже обувалась в странную обувку – сперва Олегу показалось, что это просто куски шкур, но она как-то обернула их вокруг ног на манер портянки и затянула ремнями – под коленями, крест-накрест по голени, вокруг щиколотки и вокруг ступни. Получились эдакие сапоги до колен. Бранка притопнула и снова сунулась в мешок. Теперь она достала кисет, который привесила к поясу рядом с ножом. И только после этого извлекла топор и арбалет со стрелами – Олег вытаращил глаза.

Топор был на недлинной – в руку – рукояти, стянутой ременной оплеткой и металлическими кольцами. Полотно – небольшое, скругленное и оттянутое вниз, к топорищу – уравновешивалось крюком. Арбалет оказался большой, с удобным, винтовочной формы, прикладом, металлическими узорными накладками и почти автоматным затвором – коротким рычажком справа. Сам лук закрывал чехол из кожи, колчан тоже был натуго закрыт крышкой, на которой мастерская рука изобразила оскаленную голову рыси.