Первый дон - Пьюзо Марио - Страница 19

Один из слуг поймал ее на руки и отнес во дворец.

Удивляясь, сколь мало весит эта белокурая красавица, осторожно положил ее на пуховую кровать в главной спальне и пошел к остальным слугам делиться своими впечатлениями о новой жене герцога. Адриана и Джулия суетились над ней, пытались напоить супом и чаем, тогда как Джованни вышел к толпе горожан, чтобы сказать, что герцогиня поприветствует их днем позже, когда немножко отдохнет.

В ту ночь, в темной комнате незнакомого города, Лукреция лежала в постели, молилась и пыталась заснуть. Ей ужасно недоставало отца, еще больше – любимого брата Чезаре.

В день отъезда из Рима Чезаре пообещал, что навестит ее в Пезаро, а если не получится – пошлет за ней дона Мичелотто, чтобы тот привез ее на встречу с ним в «Серебряное озеро», которое находилось аккурат между Римом и Пезаро. Там они смогут побыть вдвоем. Вдоволь наговориться без посторонних. Побегать, как в детстве, по лугам, вдали от цепких глаз Папы и тех, кто по его требованию приглядывал за ними.

Мысли о Чезаре успокоили ее, и наконец, закрыв глаза и почувствовав его губы на своих, Лукреция уснула.

Наутро проснулась еще с температурой, но отказалась остаться в постели: не хотела даже на день откладывать знакомство с красотами Пезаро и горожанами, которые, в чем она не сомневалась, с нетерпением ожидали ее появления. Дождь перестал, в окно ярко светило солнце. Некоторые из горожан провели ночь на площади у замка.

Через открытые окна до нее доносились их песни.

Джованни пообещал Лукреции устроить грандиозный бал в честь ее прибытия. К этому следовало подготовиться. С помощью Джулии, Адрианы и служанок она выбрала простенькое, но элегантное платье из розового атласа с лифом, обшитым прекрасным венецианским кружевом.

Надела головной убор, украшенный золотым шитьем и жемчугом. Покружившись перед Джулией, спросила: «Выгляжу я как герцогиня?»

– Скорее ты похожа на принцессу, – сверкая синими глазами, ответила Джулия.

Адриана согласилась:

– Чистый ангел.

Лукреция вышла на балкон, помахала рукой собравшейся на площади толпе. Ее приветствовали криками восторга, забросали цветочными венками. Она наклонилась, подняла один с пола, надела на голову. Горожане просто взвыли от радости.

На площади появились музыканты, на улицах – жонглеры, акробаты, шуты, совсем как в Риме. Лукреция лучилась от счастья: приятно, знаете ли, быть в центре внимания. Лукрецию всегда удивляло, с чего это ее отец и братья так любят процессии, которые в Риме случались по всякому поводу. Теперь она поняла. Вглядываясь в лица мужчин, женщин, детей, собравшихся, чтобы посмотреть на нее, Лукреция уже не чувствовала себя одинокой. Должно быть, она тоже рождена для обожания?

Пезаро ей понравился, как и окрестности, с зелеными полями, оливковыми рощами. Защищая город от ветров и от врагов, в небо вздымались Апеннины. Лукреция поняла, что может обрести здесь счастье, при условии, что найдет способ терпеть своего мужа, Джованни.

Во Франции хорошо знали, что король Карл при всем его почтении к святой римской католической церкви придает большое значение расположению звезд на небесах.

Поэтому не стоило удивляться, что его главным советником, которому он безгранично доверял, был Симон Павийский, ученый и астролог. Симон составил гороскоп Карла и указал, что молодому королю суждено возглавить Крестовый поход против турок. С самого детства Карл не принимал ни одного важного решения, предварительно не посоветовавшись с астрологом.

Папа Александр сидел за столом и подписывал толстую стопку булл. Подняв голову и увидев вошедшего Дуарте, он дружелюбно улыбнулся и попросил остальных покинуть комнату.

Александр встал, прошел к своему любимому креслу.

А когда Дуарте наклонился, чтобы поцеловать перстень, отмахнулся.

– Мой друг, оставь эти церемонии для публики. Сейчас же мы вдвоем, и ты прекрасно знаешь, что тебе я доверяю больше всех, включая и моих детей. Такая ответственность требует определенного равенства в отношениях, даже от наместника Христа. Ибо я уважаю и ценю твою дружбу и верность.

Он указал на другое кресло, напротив своего, но Дуарте не мог усидеть на месте, пока не рассказал, с чем пришел.

Александр слушал внимательно.

– А ты сам веришь, что звезды правят миром? – наконец спросил он.

Дуарте покачал головой.

– Ваше святейшество, во что я верю, а во что – нет, не имеет ровно никакого значения.

– И все-таки.

– Я верю, что звезды оказывают влияние на жизнь человека, но управляют ею только сам человек и Господь наш.

Папа коснулся янтарного амулета, который постоянно висел у него на шее, с любовью потер его.

– Каждый из нас верит, что в жизни есть место волшебству, и Карл – не исключение, – он улыбнулся Дуарте. – Но ты пришел ко мне с каким-то планом, я это вижу по твоему лицу. Выкладывай.

Дуарте понизил голос до шепота:

– Позвольте мне съездить к этому человеку, к этому Симону Павийскому до начала вторжения, с вознаграждением за услуги, которые могут нам понадобиться. Показать, что мы высоко ценим его ученость.

– Какова сумма вознаграждения? – спросил Александр.

Дуарте на мгновение помялся, зная, что Папа очень прижимист, если речь шла не о государственных церемониях или семейных делах.

– Я предлагаю двадцать тысяч дукатов…

Глаза Александра широко раскрылись, но он постарался изгнать удивление из голоса.

– Дуарте! Этих денег нам хватит, чтобы купить для армии всех необходимых ей лошадей. Двадцать тысяч дукатов – не вознаграждение за услуги, а колоссальная взятка…

Брандао улыбнулся.

– Ваше святейшество, мы не должны мелочиться. Этот ученый пользуется абсолютным доверием короля Франции, и хотелось бы, чтобы звезды были к нам благосклонны.

Папа несколько минут просидел в глубокой задумчивости, потом кивнул.

– Дуарте, ты, как обычно, прав. Заплати dottore предложенное тобой вознаграждение. Астрология отрицает дарованную Богом свободу воли. Она запрещена каноническим законом. Но мы ведь ею не занимаемся. Так что наши бессмертные души вне опасности.

В ту самую ночь Дуарте, переодевшись, пересек границу Франции. Ехал несколько дней, пока не добрался до нужного ему маленького домика в лесу. Симона Павийского он обнаружил в объятьях толстой проститутки. Брандао, истинный джентльмен, вежливо попросил Симона на какое-то время оставить даму и присоединиться к нему в гостиной, поскольку он прибыл с важным сообщением.

Дуарте потребовалось лишь несколько минут, чтобы объяснить цель своего визита и вручить Симону вознаграждение.

Уверенный в успехе миссии, Дуарте вскочил на лошадь и поскакал обратно в Рим.

Ах, если бы Папа мог обладать сердцем и душой святого, а не испытывать обычные желания смертного человека! Несмотря на сложность политической интриги, которую плел Александр, он то и дело отвлекался на личные дела. Его молодой любовнице Джулии Фарнезе, которая уехала с Лукрецией в Пезаро, из-за болезни герцогини пришлось задержаться там на несколько недель дольше.

Как только Лукреция окрепла и Джулия могла уехать с чистой совестью, ей захотелось навестить мужа Орсо, в замке Бассанелло, по причинам, совершенно непонятным Папе. Но сначала она попросила разрешения заехать к матери и больному брату в Каподимонте.

На просьбу Джулии Александр ответил отказом. Ее муж, Орсо, солдат, и его нельзя отвлекать от службы. Но Джулия, молодая и волевая женщина, не пожелала сразу же вернуться в Рим. Отправила второе письмо, с нижайшей просьбой простить ее за непослушание, но в Рим не приехала. Более того, увезла в Каподимонте и свекровь, Адриану.

Получив второе письмо Джулии, Александр пришел в ярость. Если он не мог жить без Джулии, как она могла жить без него? Неверная девчонка! Теперь уже от гнева Папы доставалось всем, кому приходилось иметь с ним дело. Ночами он лежал без сна, не от тревожных мыслей о нависшей над Римом угрозе вторжения, а от желания коснуться руки Джулии, вдохнуть аромат ее волос, почувствовать тепло тела. Наконец, не в силах терпеть эту пытку, он преклонял колени перед алтарем и молил Господа изгнать из его сердца демона ненасытной страсти. Когда кардинал Фарнезе попытался воззвать к его здравому смыслу, мол, у сестры нет выбора, Орсо послал за ней, а он все-таки ее муж, Папа чуть ли не пинками выгнал его вон.