Красный вереск - Верещагин Олег Николаевич - Страница 106

— Й-ой, видите ли?! — заорали через площадь из дома наискось.

— Нет! — Олег соскочил с лавки, бросился к окну: — Где!?

— Выслепило, что ль?! Вон?

И тут Олег увидел. Два боевых вельбота, висели вдали над верхушками деревьев — страшные силуэты в бледном небе. До них было ещё далеко, вельботы принюхивались.

— По местам, — скомандовал Олег, и все метнулись к окнам, перехватывая оружие. — Вот «гром»-то нужен, — добавил Олег, но тихо, для себя.

Оба вельбота, вдруг ринулись вперёд, словно атакующие хищники, с рёвом пронеслись над весью, заложили вираж, вернулись и вновь пошли — ниже и на маленькой скорости. Над ними летели два вельбота побольше и погрузнее — транспорты. Олег машинально вытер ладони о жилет и упёр в плечо изгиб пистолетной рукоятки, положив палец на спуск «костра».

— Не стрелять, — сказал он всем негромко, — пусть грузовые сядут… Ну хоть парочку бы «мух»…

Боевые машины повисли над площадью, чуть поворачиваясь из стороны в сторону. Грузовики начали садиться. Десант не спешил с выброской — и это подтверждало: враг уверен, что весь пуста.

— А Гоймир-то молодец, — сквозь зубы процедил Олег, целясь в основание двери в борту. Палец на спуске вдруг начал сам собой елозить — Олег заставил, себя успокоиться. Не хватало бабахнуть раньше времени — ответ будет по полной программе… Вельботы украшал грифон и ещё какие-то эмблемы — кричащие, яркие, чужие, и Олег машинально отметил, что ищет голых женщин, как на американской технике в кино, но их не было. Данваны — профессиональные пилоты, могут ответить раньше, чем спросишь…

Транспорты сели точно возле церкви, взмётывая вихри холодного воздуха и пыли. А Олег вдруг увидел, какое пронзительно-красивое небо висит над миром — бледное, с единственные белым облачком, призрачными искрами звёзд и ползущим от горизонта Оком Ночи…

…— Огонь!

Олег вогнал гранату в открывшуюся дверь вельбота, кожей чувствуя, как выцеливают их приборы висящих над домами штурмовых машин. Он бил и бил очередями в открытую дверь и по бортам, потом бросил под ноги опустошённый дисковый магазин, сменил его, вогнал в ствол ещё одну гранату — и увидел, как падает один из боевых вельботов — прошитый очередями крупнокалиберного пулемёта, падает прямо на транспортник.

Послышался тошнотворный скрежет и визг рвущегося металла, заглушивший грохот стрельбы и крики людей. Второй грузовик по дуге поднялся в небо… а потом камнем обрушился на склон холма в двух верстах от веси, его тоже достали очереди, пущенные с близкого расстояния.

Обстрел площади вёлся со всех сторон — горцы стреляли, рискуя перебить друг друга. Второй транспорт не взорвался, но пули пробивали борта, и уже не первый тромблон долбанул в салоне или кабине. Потом вельбот вспыхнул прозрачным пламенем, от которого металл начал закипать и стекать в пыль красивыми струями.

Олег положил автомат. Невидящими глазами он смотрел, как остатки вельбота проваливаются, стекают сами в себя, и живые факелы, облитые расплавленным металлом, бегут и ползут в разные стороны…

Ему не хотелось стрелять.

Ему очень хотелось спать.

— Твёрд… Воибор… Твердислав… Краслав… А впослед кто, князь? — спросил Хмур. Гоймир, стругавший палочку камасом, ответил, не поднимая глаз:

— Заткнись.

— Ты скажи мне…. — начал подниматься Хмур, но замер. Йерикка положил ему ладонь на плечо.

— Сядь, — мягко сказал рыжий горец. Тихо сказал, но Хмур шлёпнулся на место и, скривившись, потёр руку:

— Здоров ты… И всё одно — мне знать охота, как дальше станем?!

Гоймир полюбовался палочкой и, спрятав камас, переломил её. Забросил обломки подальше в ручей со словами:

— Дождь перестал. Драться.

— Не вижу, что с чем, — сообщил Резан, подошедший с пулемётом на плече.

— А ни с чем. Одно сказал — драться станем. И сказал, что дождь перестал. То ли не в радость оно никому?..

…Они ушли из веси вчера, оставив позади мёртвый десант и пустые дома. Ушли вовремя — следом за ними два штурмовика шарахнули по веси бомбами и ещё чем-то, от чего ребят в спину толкнуло упругой, горячей волной. А весь горела и сейчас — дым стлался в небе, его и отсюда было видно.

Гоймир понимал своих людей. Воевать ближе к дому было, как ни странно, тяжелее, чем далеко от дома. Лучше и не думать… Закроешь глаза — и вот она, калитка, за которой — родной пятистенок с окнами, глядящими мимо яблонек, заботливо сохраняемых в самые лютые зимы… Да, что-то зима запаздывает, заставил себя настроиться на дело Гоймир. Плохо. Зимой данваны не вояки, их рабы — тем более. Зима — это победа. Но до зимы ещё надо дожить — а кто доживёт? Кто следующий, князь? И, как недавно Хмуру, ответил Гоймир себе: «Заткнись!».

Олег, держа автомат на коленях, шарил по карманам, заглядывал в подсумки, крошно и тихо чертыхался. Богдан шепнул:

— Не то потерял что?

— Похоже, — так же тихо ответил Олег. — Зажигалку. Кажется, в веси… Чёрт, жаль, мне её Бранка подарила, я к ней так привык…

Война! Потерянную вещь бывает жальче, чем погибшего товарища — и не от бессердечия. Просто война на то и война, чтобы на ней убивали. А вещь, да ещё любимую, жаль всегда. Поэтому Богдан кивнул понимающе.

— Сходить, что ли? — поморщился Олег.

— «Не хочу, чтобы люлька досталась вражьим ляхам»? — спросил Йерикка, слушавший разговор.

— Грамотные, чай, — проворчал Олег. — Читали. Вот именно это и читали. И даже понравилось… Уговорил, не пойду.

Йерикка поднял руки вверх. Богдан любопытно поинтересовался:

— Что читали?

— «Тараса Бульбу», — пояснил Олег и, видя недоумение друга, продолжил разъяснения: — Это книга писателя Гоголя. Про войну с поляками… ну, народ такой. Там главный герой — казачий командир Тарас Бульба, фанатик вроде нас, грешных, собственного сына за предательство кончил. Его потом поляки на костре сожгли живьём, а попался он в плен из-за того, что от погони уходил, а от пояса отвязалась трубка — люлька называется. Ну, он закричал, это самое, что Йерикка сказал, спрыгнул с коня, начал трубку искать, тут его и скрутили.

— Одно почитаю потом, — решил Богдан. — Такое название и есть — «Тарас Бульба»?

— Угу, — вместо Олега ответил Йерикка, — у меня есть, я дам.

Резан тем временем спросил Гоймира — достаточно громко, чтобы привлечь общее внимание:

— Как теперь? На Тёмную пойдём? Или на Перунову Кузню? Куда кости кинем?

Олег непонятно для остальных засмеялся. А Хмур довольно громко добавил:

— Иль уж — где-то наши кости лежать станут? То поинтереснее будет…

Гоймир встал:

— Переберёмся за Ольховую. Да и на Тёмную Гору пойдём.

Погода чудила. Светило солнце, Земля на открытых местах подсыхала, курясь паром, прямо на глазах. В рощах щебетали птицы, вид с холмов на голые поля и медно-красные с золотом рощи настраивал на умиротворённый лад.

— По-моему, — угрюмо сказал Йерикка, — эта погода — штучки данванов. Они могут её корректировать.

— Зиму отменят, что ли? — удивился Олег. — Круто.

— Отменить не отменят, а задержат — сам видишь…

Чета выбралась на просёлок. Пустынный в обе стороны, он обеспечивал хорошую слышимость, и мальчишки посбрасывали плащи, кольчуги, рубахи и куртки, оставшись почти все голыми по пояс. Большинство даже разулись — идти босиком по тёплой и влажной земле оказалось приятнее, чем в мокрых кутах.

Умиротворённое настроение снизошло на всех до такой степени, что Гостимир хотел спеть, но Олег опередил его и проникновенным голосом затянул туристскую — под общие смешки: