Омерта - Пьюзо Марио - Страница 20

Гаррисон пожал плечами.

— Никакого. Этот сукин сын даже пиццу не смог продать.

Маркантонио постарался побыстрее закончить работу. Сегодня он собирался на церемонию вручения премий «Эмми» «„Эмми“ — самая престижная премия на ТВ. Вручается с 1949 г. Национальной академией телевизионных искусств и наук за выдающуюся исполнительскую и творческую работу по более чем 40 номинациям.». Компания Маркантонио заказала три стола для топ-менеджеров, звезд и нескольких номинантов. Дамой Маркантонио в этот вечер была Матильда Джонсон, один из лучших репортеров службы новостей.

К кабинету Маркантонио примыкала специально оборудованная для него комната с душевой и вместительным стенным шкафом для одежды. Он частенько здесь ночевал, если работал допоздна.

На церемонии несколько победителей упомянули Маркантонио, указав, что в их успехе есть толика и его труда. Слова эти бальзамом проливались на душу. Но, пожимая руки, хлопая по плечам, целуя щечки, он думал обо всех церемониях награждения и званых обедах, которые должен посещать в течение года: по поводу премий «Оскар», «Глас народа», Американского института кинематографии, специальных наград стареющим звездам, продюсерам, режиссерам. Он чувствовал себя учителем, награждающим учеников младших классов звездочками за хорошо выполненную домашнюю работу, с которыми они побегут домой, чтобы гордо показать матерям. На мгновение он почувствовал укол стыда за столь пренебрежительные мысли — эти люди заслужили оказываемые им почести, в похвале они нуждались не меньше, чем в деньгах.

После церемонии он с ироничной улыбкой наблюдал, как актеры и актрисы, еще не добившиеся признания, пытаются привлечь к себе внимание тех, кто мог принять участие в их судьбе. Заметил издательницу модного журнала, которую обхаживали три журналиста. Лицо ее было как маска. Чем-то дама напоминала Пенелопу, ожидающую куда более знаменитого ухажера.

Мелькали в толпе и ведущие ток-шоу, тяжеловесы телевизионного эфира, умные, талантливые, интеллигентные мужчины и женщины, обладающие неотразимой харизмой. Им приходилось одновременно решать две задачи: очаровывать тех, кого они хотели видеть в своих передачах, и тактично отсекать других, кому еще предстояло подняться на звездный уровень.

А звезды искрились надеждой. Достигнутый успех уже позволял им катапультироваться с теле— на киноэкраны, чтобы никогда не вернуться назад… так они, во всяком случае, думали.

Внезапно на Маркантонио навалилась усталость. Постоянные улыбки, подбадривания неудачников, похвалы победителям вымотали его донельзя.

— Поедем ко мне? — шепнула ему Матильда. — Где-нибудь через полчаса?

— Я устал, — ответил Маркантонио. — Тяжелый день, тяжелый вечер.

— Как скажешь, — в голосе слышалось сочувствие. У них обоих каждый день был расписан по минутам. — Я буду в городе всю неделю.

Они оставались добрыми друзьями, потому что не использовали друг друга в собственных интересах. Матильда могла не волноваться за свое будущее. Ей не требовался наставник или спонсор.

И Маркантонио никогда не вел переговоров с репортерами, освещающими новости. Этим занимался руководитель информационной службы.

Едва ли их отношения могли привести к свадьбе.

Матильда много путешествовала; он работал по пятнадцать часов в сутки. Но они оставались друзьями и иногда проводили ночь вместе. Занимались любовью, сплетничали о бизнесе, вместе появлялись на различных мероприятиях. Несколько раз Матильда влюблялась, и в эти периоды ночи они вместе не проводили. Маркантонио не влюблялся ни разу, так что перед ним эта проблема не вставала.

Сегодня он устал и от мира, в котором проходила вся его жизнь. Поэтому даже обрадовался, увидев Асторре, который дожидался Маркантонио в холле его дома.

— Слушай, как я рад тебя видеть! — воскликнул Маркантонио. — Куда ты запропастился?

— Дела, — коротко пояснил Асторре. — Могу я подняться к тебе и что-нибудь выпить?

— Конечно, — кивнул Маркантонио. — Но почему такая таинственность? Почему ты не позвонил? Я ведь собирался пойти на банкет, и тебе пришлось бы торчать в этом холле не один час.

— Ничего страшного. — Асторре не стал говорить кузену, что его люди весь вечер наблюдали за ним.

Маркантонио наполнил два стакана, один протянул Асторре.

— Ты можешь запускать новые проекты в своей компании, не так ли? — чуть смутившись спросил Асторре.

— Я это делаю постоянно, — ответил Маркантонио.

— У меня есть такой проект. Он имеет непосредственное отношение к убийству твоего отца.

— Нет, — ответил Маркантонио. В телебизнесе все знали, что после этого знаменитого нет дальнейшая дискуссия теряет всякий смысл. На Асторре магическое слово не произвело ни малейшего впечатления.

— Не надо со мной так разговаривать. Я тебе ничего не продаю. Моя забота — безопасность твоих брата и сестры. И твоя, — тут он широко улыбнулся. — И моя собственная.

— Рассказывай. — Маркантонио увидел своего кузена в новом свете. Может, он умел не только петь и ездить верхом?

— Я хочу, чтобы ты сделал документальный сериал о ФБР. Уделив особое внимание деятельности Курта Силка по разгрому большинства семей мафии. Этот сериал соберет огромную аудиторию, не так ли?

Маркантонио кивнул.

— А зачем тебе это нужно?

— Я не могу добыть никакой информации по Силку. Такие попытки слишком опасны. Если же ты будешь снимать сериал, ни одно федеральное ведомство не посмеет помешать тебе. Ты сможешь выяснить, где он живет, узнать его прошлое, состав семьи, методы работы, положение, занимаемое в иерархии ФБР. Мне необходимы эти сведения.

— ФБР и Силк не станут сотрудничать с нами, — покачал головой Маркантонио. — С сериалом возникнут проблемы. Времена Гувера давно закончились. Нынешние ребята предпочитают не раскрывать свои карты.

— Ты сможешь это сделать, — гнул свое Асторре. — Мне нужно, чтобы ты это сделал. У тебя армия продюсеров и журналистов, умеющих провести расследование. Я должен знать о нем как можно больше. А еще лучше — все. По моим прикидкам, он, возможно, участвует в заговоре против твоего отца и нашей семьи.

— Это безумие.

— Возможно, ты и прав. Но я знаю, что это было не простое сведение счетов. И Силк ведет себя довольно-таки странно. Не ищет следы, а скорее заметает их.

— Допустим, я помогу тебе добыть эти сведения. Как ты их используешь?

Асторре всплеснул руками, улыбнулся.

— Как я могу их использовать, Марк? Я просто хочу знать о нем все. Может, смогу заключить сделку и сниму семью с крючка. Пока мне надо взглянуть на все материалы, которые ты добудешь. Копию я снимать не стану. Так что никто ничего не узнает.

Маркантонио пристально смотрел на кузена.

Пытался понять, что же скрывается за этим симпатичным, добродушным лицом.

— Асторре, скажу честно, меня разбирает любопытство. Начальником старик оставил тебя. Почему? Ты импортируешь макароны. Я всегда полагал тебя безобидным эксцентриком. Эта красная куртка, в который ты скачешь по лесам, этот твой джаз-банд. Но старик никогда не доверился бы человеку, у которого за душой только макароны, лошади и музыка.

— Я больше не пою, — с улыбкой ответил Асторре. — И практически не езжу верхом. У дона всегда были острые глаза. Он мне верил. Я жду от тебя того же. — Он помолчал, потом продолжил с неподдельной искренностью:

— Он выбрал меня с тем, чтобы не подставлять под удар кого-то из вас. Он выбрал меня и выучил всему, что должно знать. Он меня любил, но я — заменяемый элемент. Все просто.

— И у тебя есть возможности для нанесения ответного удара? — спросил Маркантонио.

— Да. — Асторре откинулся на спинку кресла и улыбнулся кузену. Подчеркнуто угрожающей улыбкой персонажа телефильма, который дает понять зрителям, что душа у него черная. Маркантонио рассмеялся, оценив шутку.

— Это все, что я должен сделать? Больше от меня ничего не потребуется?

— У тебя нет навыков, чтобы сделать что-то еще.

— Могу я подумать несколько дней?