Нежнее шелка, острее стали (СИ) - "Ginger_Elle" - Страница 1

***********************************************************************************************

Нежнее шёлка, острее стали

http://ficbook.net/readfic/1664505

***********************************************************************************************

Автор:Ginger_Elle (http://ficbook.net/authors/479376)

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: раб/царевич

Рейтинг: NC-17

Жанры: Слэш (яой), Драма, Фэнтези, Мистика

Предупреждения: Насилие

Размер: Миди, 58 страниц

Кол-во частей: 7

Статус: закончен

Описание:

У Вельса была цель – попасть в Ситию, таинственное горное королевство, но судьба сыграла с воином злую шутку и привела на помост на невольничьем рынке в богатом городе Дарази.

А на том рынке каждый торговец знает богатую покупательницу, берущую молодых и сильных рабов, не смущающуюся ни буйным нравом, ни шрамами, ни высокой ценой. Только никто не знает, зачем они ей…

Публикация на других ресурсах:

Только с разрешения автора

Примечания автора:

Пишу по заявке, но от неё ушла довольно далеко.

========== Глава 1 ==========

Стоило Вельсу прийти в себя, как он подумал, что лучше бы не приходил. Тело ломило, голова болела, а хуже всего была жажда. Обжигающая, разъедающая не только губы, горло и язык, а как будто всё тело…

Вельс даже сначала подумал, что он умер, а теперь воскрес в каком-то аду, в настоящей геенне огненной, такая была нестерпимая жара. И вонь. Господи, чем же тут пахло? И где он?

Он вспомнил. Дарази. Проклятый Дарази, столица этих земель… И невольничий рынок. Его заперли в этом вонючем сарае без еды и воды за непослушание. Избили перед этим, конечно, но несерьёзно: боялись шкуру подпортить. Так, пара-тройка синяков, но ни ран, ни переломов, ни даже вывихов.

О боги, как он, Вельс, мог попасть в эту переделку!.. Будь проклят тот день, когда он… И что проку вспоминать и проклинать!

Он попробовал подняться на ноги – не вышло. На него был надет ошейник, короткой цепью прикованный к железной петле в полу. Вельс мог разве что сесть. Большего длина цепи не позволяла. Он хотел крикнуть, попросить воды, но не мог. Крик шелестел в горле не громче, чем копошение мыши в соломе. Так и помереть недолго…

Вельс ещё чуть не час промучался от жажды, корчась на полу, кусая губы и испуская жалкие хрипы, прежде чем к нему вошли двое надсмотрщиков. С плошкой воды – хвала небу! Он плохо понимал язык, на котором они говорили, но достаточно, чтобы разобрать смысл их угроз: если он снова проявит строптивость, его отстегают кнутом и снова запрут без воды. Вельс решил, что лучше подчиниться: у него еще представится шанс убежать.

Вот-вот, именно эти мысли и завели его на невольничий рынок. Его путешествие с самого начала не заладилось. Он хотел добраться до Ситии, запретного горного королевства, морем, но приехал на побережье как раз перед началом сезона штормов. Не пожелав ждать в грязном портовом городишке четыре месяца, он решил пуститься в путь сушей несмотря на многочисленные предупреждения более опытных путешественников. Надо было их послушаться! Пропутешествовав чуть не год по горам, пустыням и степям, попав в кучу передряг, он потерял все деньги (неприятная случилась история, но он вышел из неё живым – это главное) и вынужден был наняться охранником маленького каравана. Хозяином, очень кстати, был франк; с ним иметь дело было легче, чем с местными.

Франк покупал пряности, ковры, чеканную медную посуду, расшитые золотом ткани и вёз к морю, где продавал венецианским купцам. По дороге они остановились в маленькой крепости, у хозяина которой купили мягчайших кож, выкрашенных в яркие цвета: шафранно-жёлтый, карминно-красный, тёмно-синий. Стоило им отъехать от ворот на милю, как вслед за ними выехал целый отряд местного князька, владельца крепости. Франка обвинили в краже и нарушении каких-то только что выдуманных законов. Они приняли бой, и Вельс остался одним из последних уцелевших. Разумеется, он сдался в плен: сражаться было не за кого, купец-франк был уже мёртв.

Он знал нравы, царившие в этих землях: попавших в плен делали рабами, но это его не сильно печалило в тот момент. Он думал, что дождётся, пока заживёт неглубокая рана в бедре, а потом сбежит. В этой крепости воина с его навыками было не удержать. Её и крепостью-то назвать было нельзя: загородка, сложенная из высушенного навоза. Тьфу! В тот момент он воспринимал своё рабство как временное тактическое отступление на пути в Ситию, до которой оставалось уже не так далеко, но всё сложилось иначе.

Из крепости он бы смог сбежать, но на его несчастье спустя два дня через неё проходил невольничий караван, и его продали туда. Сбежать от многоопытных торговцев рабами, знакомыми со всякими хитростями, оказалось не так-то просто. И в конце концов Вельс оказался на невольничьем рынке в Дарази.

На продажу его пока не выставляли: слишком был буен и непокорен. Но сегодня хозяин, видимо, успокоенный тем, что после вчерашнего урока Вельс был относительно послушен, решился вывести его из каморок, где содержались рабы, наружу.

Вельса выпустили из сарая, вылили на него ведро грязной воды, которой уже для каких-то нужд попользовались, а потом ведро чистой. Сунули кусок хлеба и горсть кислых сушёных плодов и приковали к длинной цепи в паре с другим рабом. В сопровождении надсмотрщиков они потянулись на улицу.

За стенами из пыльного кирпича был город. Вельс почти не видел его, потому что они шли по узкому проходу меж двух высоких стен, но над ними виднелись крыши и купола: белые, зелёные, бирюзовые, золотые, выложенные цветной мозаикой, сиявшей на солнце, как груды самоцветов. Между куполами поднимались тонкие стройные башни, тоже богато изукрашенные узорами, а одна - словно отлитая целиком из красной меди.

До самог<b>о</b> рынка идти было недалеко, и вскоре Вельс оказался на низком помосте, сложенном из бурого камня. Никаких торгов, где бы покупатели состязались, кто предложит лучшую цену, не было: покупатели просто прогуливались вдоль помостов и, если их интересовал кто-то из рабов, подзывали продавца, осматривали товар ближе и начинали торговаться.

Вельс провёл на солнцепёке несколько часов. Он и без того ослаб от голода и жажды и теперь стоял с трудом. Он бы полжизни отдал за то, чтобы даже не сесть, не лечь, а просто найти, к чему бы прислониться. Почти всех рабов, что пришли с ним, уже разобрали, оставались лишь четверо: он сам, огромный раб с бронзовой кожей, покрытой татуировками и шрамами, и ещё двое каких-то полумёртвых доходяг. Его и другого раба, действительно очень высокого, на полголовы выше его самого, не брали потому, что продавец честно заявлял, что эти двое обладают скверным характером, упрямы, непокорны, страха перед хозяином не имеют.

Уже под вечер перед помостом появилась женщина в сопровождении трёх внушительного и грозного вида стражников. Как и все женщины в Дарази, она была с ног до головы укутана в покрывала, лишь для глаз была оставлена узкая щель, да и та была прикрыта ниспадающей сверху тёмно-синей вуалью. Наряд покупательницы был богатым: из-под покрывала выглядывали ярко-оранжевые шаровары из переливчатого шёлка, узкая туфелька с загнутым носком была расшита серебром и многоцветными бусинами, да и само синее покрывало было искусно украшено серебряным шнуром и подвесками. Вельс успел так подробно рассмотреть женщину, потому что она остановилась прямо перед ним и какое-то время рассматривала его, потом перейдя к Айсину, татуированному рабу.

Продавец словно бы узнал женщину: он засеменил перед ней и что-то тараторил ей на ухо так быстро и вкрадчиво, что Вельс ничего не мог понять. Он разбирал это варварское наречие только тогда, когда говорили громко и разборчиво. Оглядев Айсина и даже обойдя его кругом, покупательница вернулась к Вельсу и ещё раз посмотрела на него. Она откинула вуаль с глаз, и из-под неё блеснули насурьмлённые глаза такого невероятно яркого зелёного цвета, какого Вельсу никогда раньше не приходилось видеть. Обычно в зелёном была сильная примесь коричневого или серого, и такие глаза можно было назвать лишь зеленоватыми; здесь же была чистая зелень, сочная и свежая, как молодая листва, как горные луга на родине Вельса. Нет, он никогда не видел ничего подобного… Разве что у Тионы… Но даже её глаза, сведшие его когда-то с ума и заманившие в эти гиблые края, были не столь пронзительно зелёными… Или это у него уже сознание мутилось от жары?