Десять тысяч американских долларов - Гилман Джордж - Страница 4

— Что ж, отдай их сейчас, — сказал главарь. Всхлипывая от страха, Хуан взял деньга у Эджа и перебросил их коротышке. Эдж следил за происходящим, затаив дыхание. Он понимал, что промедление в долю секунды способно убить его. Собственно и так шансов, практически, не было, но инстинкт заставлял бороться до конца.

В тот момент, когда он увидел, что палец Матадора, лежащий на курке мушкетона, побелел. Эдж откинулся назад, скользнув по крупу лошади. Он еще успел услышать раскат выстрела и почувствовать обжигающую боль возле правого глаза, прежде чем солнце померкло и тьма заволокла его сознание. Но он не знал, что картечь прошла по касательной и лишь оглушила его, содрав кожу с лица. Он не чувствовал, что его тело, ударившись о землю, сползло с края тропы в каменистое ложе ручья. Ему не удалось увидеть, что основной заряд ударил в Хуана, и его голова взорвалась фонтаном крови, обрывками мяса и осколками черепа. А лошадь рванулась вперед, унося всадника, голова которого болталась лишь на нескольких лоскутах кожи.

Торрес поймал брошенную Хуаном пачку и с невозмутимым видом сунул ее в мешок перед собой. Эль Матадор с довольным видом поставил приклад мушкетона на бедро и перевел взгляд со скачущей лошади на неподвижного Эджа.

— Одним выстрелом убил двух птичек. Одна была ворона, но другая — орел.

Затем с его возгласом «вперед!» вся банда ускакала прочь.

Глава 4

Эдж не испытывал ни ярости, ни сожаления. Отлежавшись под валуном, он двинулся в Писвилл тем путем, который утром проехал за Хуаном. Его лицо было безмятежно, его сознание бездействовало — в происшедшем не было ничего, над чем следовало думать. Эль Матадор его ограбил и направлялся на юг, к границе. Теперь Эджу нужны были лошадь, револьвер и нож. Его дорога, конечно, тоже лежала на юг.

Городок все еще был в шоке. Все возвращалось в привычную колею, но жители не могли опомниться от пережитого страха, к тому же слишком многое напоминало об утренних событиях. Мужчины заделывали пролом в задней стене банка, домовладельцы пыхтели над разбитыми стеклами, священник в церкви отпевал убитых, на кладбище трудились могильщики.

Когда Эдж появился на улице, направляясь в контору, его фигура вызвала удивление, которое сменилось молчаливым обвинением. Он должен был умереть, если не был предателем. Эль Матадор по пустякам в сделки не входил.

Эдж ничего не замечал. Эти люди не были ему должны, и он не чувствовал к ним ни малейшего интереса. Дружба длилась, пока устраивала обе стороны. Теперь все стало иначе.

— Эдж! — услышал он голос, проходя мимо ресторана Милашки. Не замедляя шага, он повернул голову и увидел Гейл, которая подзывала его рукой.

Она была бледна, в глазах таился страх. Увидев, что он не собирается подходить, она проговорила, понизив голос:

— Ты шагаешь в ловушку.

Оглядев улицу сузившимися глазами, он подошел к Гейл и жестко спросил:

— О чем ты говоришь?

— В твоей конторе тебя поджидают два рейнджера. Эдж оглянулся на свою контору. Все выглядело спокойно. Но он все-таки нырнул в дверь ресторанчика. Внутри было тихо, столики пустовали. В это утро ни у кого не было аппетита.

— Сегодня твой хозяин прогорит с ленчем. — Он заглянул в дверь кухни и повернулся к Гейл. — Где он?

— А мы ничего и не готовили. Милашка заправляет на похоронах. Бандиты убили четверых.

Гейл заперла главную дверь и стала осматривать рану на голове Эджа.

— Рассказывай о рейнджерах, — нетерпеливо приказал он.

— Ты ранен, — возразила она. — Пойдем на кухню, я промою рану и перевяжу тебя, пока инфекция не разошлась.

Он ударил ее пальцами по щеке.

— Рейнджеры!

От боли глаза Гейл наполнились слезами. Но тут же в них засверкало упрямство.

— Можешь избить меня в кровь, но бессмысленно помогать тебе бежать, чтобы через пару дней ты умер от гангрены. Огонь в ее глазах померк, и уже мягче она добавила: — ну, шагай на кухню, дурачок.

У Эджа сжались кулаки, казалось, он готов прожечь Гейл взглядом. Но он повернулся и направился на кухню, расшвыривая стулья. Гейл шла за ним. На ее лице играла лукавая улыбка, которая сразу исчезла, как только Эдж сел на стул и посмотрел на нее. Она знала, как обращаться с ним.

На печи стоял котел с горячей водой. Гейл отлила немного, достала чистую тряпку.

— Они явились час назад, — сообщила она и прижала горячую влажную тряпку к его ране, с раскаянием заметив, что чувствует удовлетворение от того, что Эдж застонал. — У них есть розыскной лист с портретом капитана Джозефа Хеджеса. На портрете лицо, очень похожее на твое, только намного моложе. Там сказано, что этот человек разыскивается, как главный подозреваемый в убийстве.

— Это не было убийством, — проговорил Эдж. — Это было самое начало той истории с братом.

— Как правило, в тонкости никто не вникает. Хеджес — Эдж, наверное, это тебя и выдало?

Он не ответил. Она выплеснула покрасневшую воду, налила свежей и стала смывать размоченную корку крови ниже раны.

— За твою поимку назначена награда. Правда, лишь сто долларов. Его губы растянулись в ледяной усмешке. — Я бы на такие деньги не польстился. Откуда тебе все известно?

— Я думала, что ты можешь вернуться, — спокойно сказала она, плавным движением головы отбрасывая за плечо свои длинные волосы. — Мне не хотелось, чтобы растащили твои вещи, и я пошла за ними в контору. Тогда-то и появились рейнджеры. Они показали мне розыскной лист.

— Весьма признателен, — сказал Эдж, вставая, едва Гейл отступила, закончив работу. — Где вещи?

— Во дворе. — Она нахмурилась. — Там же и моя лошадь. Я накормила и напоила ее к дороге.

Гейл облизала пересохшие губы, когда он подошел к двери.

— Эдж!

— Что?

— Чтобы оседлать лошадь Милашки для меня, не потребуется много времени.

— Там, куда я еду, женщина будет обузой. — Заметив, что она вздрогнула, он подошел и наклонился к ней, прижимаясь губами к ее губам. Ты была бы приятной обузой, Гейл, но все-равно, это — не для тебя.

Слезы навернулись на ее глаза. Найдя его ладонь, она вложила в нее несколько купюр.

— Тут двенадцать долларов, — прошептала она, — все, что у меня есть.

— Я верну тебе по почте.

— Ты не вернешься?!

— Зачем? — Он пристально взглянул на нее.

— Я… не знаю.

— Значит, возвращаться незачем, — буркнул он и ушел.

Хлопнула дверь. Она слышала, как он вскочил в седло.

Лошадь тонко заржала, и топот ее подков сразу перешел в ритм галопа. Гейл опустилась на еще теплый стул и спрятала лицо в ладони, не в силах больше сдерживать слезы. Так и застали ее Милашка и двое каменнолицых рейнджеров.

Глава 5

Эдж не имел ни малейшего понятия о том, где проходит мексиканская граница. Он просто ехал, стараясь, чтобы солнце было перед ним. Вокруг расстилался бесплодный, обезвоженный край, украшенный лишь причудливыми скальными выступами, руслами пересохших ручьев и гигантскими кактусами разнообразных форм. Все казалось настолько безжизненным, что даже редкие побеги растительности представлялись сухим хворостом.

Но даже в этой пустыне были свои обитатели. В тени большого камня свернулась гремучка. В другом месте мелькнуло изящное тело медянки. А еще через некоторое время ящерица-ядозуб заставила его лошадь встать на дыбы. Эдж успокоил ее, и она послушно направилась к узкому каньону, прорезающему скальную гряду, вставшую перед ним на горизонте.

У каньона Эдж заметил широкую, перепаханную копытами полосу земли. Всадники опережали его на несколько часов. Эдж вспомнил, что это был единственный на много миль прямой проход на юг.

— Кажется, мои деньги поплыли этим путем, — пробормотал он, присматриваясь к уходящим вдаль отвесным скалам.

При звуках его голоса лошадь насторожилась. Эдж потрепал подрезанную жесткую челку между ушами и, ударив каблуками в бока, пустил ее в галоп.

Человек и лошадь были рады оказаться в тени каньона. Солнце клонилось к западу, и одна стена отбрасывала громадную тень. Дно каньона было пустынным, как и равнина, только здесь было больше валунов и меньше растительности.