Смерть в Голливуде (Происхождение зла) - Куин (Квин) Эллери - Страница 33

— Не думаю, — сказал Уоллес. — О себе я тоже этого сказать не могу. Просто это устраивает всех.

— Но ведь некоторое время назад все это кончилось, не так ли? — в голосе Китса появились особые характерные нотки — мол, между нами, мужчинами, говоря… — То есть ваши отношения прекратились?

— Конечно, нет. А с чего бы им прекращаться?

Китс сгорбился:

— Что ж, вам, Уоллес, есть чем похвастаться. Вы умудрились есть пищу человека, попивать его вино, тратить его деньги и спать с его женой. Пока он, беспомощный, сидит в своем кресле этажом ниже. Инвалид, который не в состоянии отплатить вам по заслугам, если он вообще знает, что происходит…

— Как, лейтенант, неужели я сразу не сказал? — еще шире улыбнулся Альфред Уоллес. — Приам прекрасно знает, что происходит. Скажу больше — в последнее время мне стало ясно, что он с самого начала сам все и подстроил.

— Что вы мелете!

— Вы, джентльмены, до сих пор даже не догадываетесь, что за человек этот Приам! Поэтому вам следует узнать кое-какие подробности его частной жизни. Ведь именно ради спасения его драгоценной жизни вы тут из кожи вон лезете, не так ли?

Уоллес круговым движением мягко погладил поля шляпы у себя на колене.

— Я должен признаться, что сначала и сам не раскусил Приама, когда я впервые… ну, связался с Делией. Сначала я перепугался, естественно. Но Делия только рассмеялись и сказала, чтобы я не забивал себе голову, что Приаму все прекрасно известно, и что он сам этого хотел. Хотя никогда открыто не показывал ни мне, ни ей.

— Сначала… — скромно потупил глаза Уоллес, — я думал, она дурачит меня. Но затем я сам начал кое-что замечать. Кое-какие выражения на его лице. Как он старательно сводит нас вместе. Ну, все в этом же роде. Тогда я решил разузнать поподробнее, чтобы успокоиться.

И тогда я узнал, что на должность секретарей-помощников Приам всегда нанимал привлекательных мужчин, еще полных сил и энергии.

Я вспомнил, как он расспрашивал меня при первой встрече, как оглядывал меня с головы до ног, словно породистого жеребца, чуть ли не в зубы смотрел, — Уоллес достал из кармана сигару и закурил. С наслаждением пуская дым, откинулся на спину стула. — Честно говоря, я так и не решился прямо спросить Делию. Но если я не ошибаюсь — а я почти уверен, что нет — то все секретари Приама выполняли своеобразные двойные обязанности. Во всяком случае в течение последних десяти лет. Этим легко объясняется их частая смена. Не каждый мужчина так крепок и силен на деле, как кажется с первого взгляда… — Уоллес двусмысленно осклабился. — К тому же многие, видать, были слишком большими чистоплюями и находили подобную ситуацию… неудобной. Но факт остается фактом — Приам нанимал работника для услуг не только хозяину, но и хозяйке.

— Уберите его, — еле выдавил из себя Эллери, поворачиваясь к Китсу. Тот, к его удивлению, даже не шелохнулся.

Альфред Уоллес спокойно продолжал свой рассказ.

— Роджер Приам — это опасное сочетание грубой силы, несдержанности и больного самолюбия. — Уоллес выпустил густой клуб дыма. — Основа его личности — в чем я имел много шансов убедиться — это неотвязное стремление господствовать надо всем вокруг. Он старался давить на Лендера Хилла, разыгрывал фарс, будто бы он ворочает миллионными сделками, не выходя из инвалидного кресла. Он пытался всячески подавлять Гроува Макгоуэна, пока тот не вырос достаточно, чтобы постоять за себя. Делия рассказывала. А уж над ней-то он всегда изгалялся, как мог, тем более, что она вообще не способна оказывать сопротивление. Делия говорила мне, что он всегда подавлял ее и в физическом смысле, пока его не парализовало. Самым грубым и вульгарным образом.

И теперь представьте себе, — в голосе Уоллеса появились серьезные нотки, — как подействовал на Приама, привыкшего безраздельно господствовать над своей женщиной, этот паралич — вся нижняя половина тела к черту! Он не был больше мужчиной в физическом смысле. А ведь жена его — красивейшая женщина. До сих пор любое создание мужского пола при встрече с нею начинает шалеть, как жеребец на выгуле. И Приам, хорошо зная свою жену, знал так же, что рано или поздно один из этих созданий добьется ее благосклонности. Это лишь вопрос времени. И тогда в каком положении окажется он? Об этом ему было даже страшно подумать. Ведь он мог вообще ничего не узнать, его просто водили бы за нос. И ситуация вышла бы из-под его контроля, чего он никак не смог бы перенести. И Приам нашел выход на свой извращенный манер — сохранить господство над Делией через посредника, подчиненного ему.

Господи, да судите сами — он все время выбирал мужчин, так сказать, в самом соку, под стать себе самому. И физически, и психологически. Исподволь сводил их с ней, предоставляя голосу плоти довершать остальное.

Уоллес стряхнул пепел в пепельницу на столе Китса.

— «Я бы сказал, что он следует примеру героев Фолкнера, если бы не был почти уверен, что он не удосужился прочесть ни одной книги за сорок пять лет. Да он и сам не смог бы связно объяснить мотивы своего поведения даже себе самому. Как большинство невежественных людей, он — человек чистого действия, без примеси самоанализа. И он просто чувствовал, что останется полноправным хозяином положения, если будет нарочно сталкивать свою жену с выбранным им орудием — мужчиной, заместителем мужа, а затем притворяться, что не замечает происходящего над его головой с завидной регулярностью… Тогда он чувствовал себя маленьким домашним божком, вершителем чужих судеб. И в пределах его владений не было иного бога, кроме Приама. Кроме Роджера Приама. — Уоллес выпустил очередной клуб дыма и поднялся. — А теперь, лейтенант, если у вас все, то я хотел бы распорядиться остатком своего выходного дня по своему усмотрению.

Китс произнес громко и раздельно:

— Уоллес, у вас не язык, а помойная яма. Я ни на секунду не поверил вашей грязной и лживой шутке. И когда я смогу окончательно убедиться в вашей мерзкой лжи, я оставлю свой полицейский значок дома, жене и детям, а сам затащу вас в какую-нибудь темную аллею и… набью вам морду.

Улыбка исчезла с лица Уоллеса, которое вдруг само собой изменилось и стало очень старым. Он подошел к столу Китса и снял телефонную трубку.

— Вот, — сказал он, протягивая ее лейтенанту, — или вы хотите, чтобы я сам набрал номер?

— Убирайся, — прохрипел Китс.

— Но вы же хотели убедиться! А если вы должным образом спросите Делию, она подтвердит все сказанное. Делия — очень современная женщина.

— Пошел вон.

Уоллес засмеялся. Потом аккуратно положил трубку на рычаг, водрузил свою модную шляпу на кудрявую голову и вышел, что-то тихо напевая под нос.

Китс настоял на том, чтобы лично отвезти Эллери домой. Он медленно пробирался среди машин, заполонивших к пяти часам все улицы.

Ни один из них за всю дорогу не проронил ни слова.

Мысли и образы проплывали в мозгу Эллери безжизненной чередой. Он вспомнил сцену в холле дома Приама, когда он поспешно прибыл по ее вызову после кошмара с мертвыми лягушками. Уоллес стоял тогда вплотную к ней, гораздо ближе, чем может позволить себе мужчина, если только он не уверен, что не встретит протеста со стороны женщины. И она не протестовала. Она стояла, покорно допуская такую близость, пока Уоллес сжимал ей ладонь и шептал что-то на ухо… Эллери припомнил один-два взгляда, брошенных Уоллесом на Делию. Взгляды мужчины, знающего кое-что, скрытое от других. Имеющего тайную власть над женщиной. Ее слова: «я всегда иду по пути наименьшего сопротивления»… Он вспомнил ночь, когда она поспешно спряталась в его спальне при появлении ее сына и Лаурел. В ту ночь она пришла к нему за тем, что привыкла постоянно получать в доме Приама… Может быть, ею руководил похотливый интерес к «знаменитости», или же Альфред ей просто надоел. (А все откровения Уоллеса — своеобразная месть за это?). Ему следовало бы сразу заметить в ней следы распутства, но он ошибочно принял ее слабовольную покорность за сдержанность сильной натуры.