Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Гон спозаранку - Фолкнер Уильям Катберт - Страница 32


32
Изменить размер шрифта:

— На твоем месте, — сказала она Эли, — я была бы просто вне себя от восторга. Ведь сейчас начнутся четыре лучших года твоей жизни.

— Угу, — ответил Эли.

Он не обернулся к ней, предоставляя ей беседовать с его затылком, с жесткой щеточкой каштановых волос над твердым белым воротничком.

— Интересно, сколько Римензелов училось в Уайтхилле? — сказала Сильвия.

— Ну, это все равно что спросить, сколько покойников на кладбище, — заметил доктор и сам ответил на эту старинную шутку, а заодно и на вопрос Сильвии: — Все до единого.

— Если бы пронумеровать всех Римензелов, учившихся в Уайтхилле, то какой номер был бы у Эли? Вот что я хотела бы знать, — объяснила Сильвия.

Этот вопрос вызвал у доктора Римензела легкое раздражение. Он отдавал дурным тоном.

— Это как-то не принято считать, — сказал он.

— Ну хоть примерно, — попросила жена.

— Даже для примерной оценки, — сказал он, — пришлось бы поднять все архивы вплоть до последних десятилетий восемнадцатого века. И прежде надо решить, считать ли как Римензелов также и Шоффилдов, и Хейли, и Маклелланов.

— Так подсчитай, пожалуйста, — сказала Сильвия. — Только тех, кто носил фамилию Римензел.

— Что же… — доктор пожал плечами, чертежи зашуршали. — Человек тридцать, наверное.

— Значит, номер Эли — тридцать первый, — обрадовалась Сильвия. — Ты номер тридцать один, милый, — сообщила она каштановому затылку.

Доктор Римензел снова зашуршал чертежами.

— Я не хочу, чтобы он говорил там всякие глупости вроде того, что он номер тридцать первый, — объявил он.

— Ну, Эли ничего подобного делать не будет, — сказала Сильвия.

У этой энергичной честолюбивой женщины не было своего состояния, и, хотя замуж за доктора она вышла шестнадцать лет назад, ее все еще живо интересовали и восхищали обычаи старых богатых семей.

— Я просто из любопытства, а вовсе не для того, чтобы Эли потом говорил, какой он номер, обязательно побываю в архиве и узнаю, какой он все-таки номер, — сообщила Сильвия. — Вот чем я займусь, пока ты будешь заседать, а Эли — проходить все эти приемные формальности.

— Вот и отлично, — сказал доктор. — Сделай это непременно.

— И сделаю. По-моему, такие вещи очень интересны, хотя ты этого не считаешь.

Она ждала ответной реплики, но не дождалась. Сильвии очень нравились стычки с мужем по поводу отсутствия сдержанности у нее и избытка сдержанности у него, и она с большим удовольствием заявляла под конец: «Ну, наверное, в душе я простая провинциальная девочка и останусь такой навсегда, так что тебе придется к этому привыкнуть».

Но доктор Римензел не хотел играть в эту игру. Чертежи пристройки интересовали его гораздо больше.

— А в новых спальнях будут камины? — спросила Сильвия, вспомнив, что в самом старом крыле здания сохранились великолепные камины.

— Это удвоило бы стоимость постройки, — сказал доктор.

— Я хочу, чтобы Эли, если возможно, получил спальню с камином.

— В таких комнатах живут старшеклассники.

— Я думала, можно найти какой-нибудь ход…

— Какой именно «ход» ты имеешь в виду? — осведомился ее муж. — Ты считаешь, что я должен потребовать, чтобы Эли предоставили комнату с камином?

— Ну, не потребовать… — сказала Сильвия.

— А настоятельно попросить?

— Может быть, в душе я простая провинциальная девочка, — сказала Сильвия, — но вот я листаю этот проспект и вижу все эти здания, названые в честь Римензелов, а потом заглядываю на последнюю страницу и вижу, сколько сотен тысяч долларов Римензелы жертвовали на стипендии, и невольно начинаю думать, что люди, носящие фамилию Римензел, имеют право на малюсенькие привилегии.

— Я хотел бы предупредить тебя самым решительным образом, — сказал доктор Римензел, — что ни о каких привилегиях, ни о каких поблажках для Эли ты просить не будешь. Ни о каких.

— Но я и не собиралась, — сказала Сильвия. — Почему ты всегда ждешь, что я обязательно поставлю тебя в неловкое положение?

— Ничего подобного, — сказал он.

— Но ведь я могу думать то, что думаю?

— Если это тебе так необходимо…

Да, необходимо, — нераскаянно ответила она и с интересом наклонилась над чертежами. — По-твоему, эти комнаты им понравятся?

— Кому «им»?

— Африканцам, — сказала она, имея в виду тридцать мальчиков из разных стран Африки, которых по просьбе государственного департамента только что приняли в Уайтхилл. В связи с этим и расширялся спальный корпус.

— Эти комнаты вовсе не предназначены именно для них, — сказал доктор Римензел. — Они не будут жить отдельно.

— О! — Сильвия задумалась, а потом добавила: — А может так случиться, что Эли будет делить комнату с кем-нибудь из них?

— Вновь поступающие тянут жребий, кому с кем жить, — сказал он. — Все это есть в проспекте.

— Эли! — окликнула Сильвия.

— А? — сказал Эли.

— Как тебе, понравится жить в одной комнате с африканцем?

Эли вяло пожал плечами.

— Ничего? — переспросила Сильвия.

Эли снова пожал плечами.

— Наверное, ничего, — сказала Сильвия.

— Тем лучше для него, — сказал доктор.

«Роллс-ройс» поравнялся со стареньким «шевроле», у которого задняя дверца была для верности прихвачена бельевой веревкой. Доктор Римензел скользнул взглядом по человеку, сидевшему за рулем этого рыдвана, и вдруг с радостным восклицанием приказал Бену Баркли ехать рядом с «шевроле». Потом он перегнулся через Сильвию, опустил стекло и крикнул:

— Том! Том!

Древний «шевроле» вел уайтхиллский одноклассник доктора. На нем был уайтхиллский галстук, и он весело помахал им доктору в знак приветствия. А потом показал на сидевшего рядом с ним симпатичного мальчишку и с помощью гордых улыбок и кивков дал понять, что это его сын, которого он везет в Уайтхилл.

Доктор Римензел указал на трепаный затылок Эли и с помощью сияющей улыбки объяснил, что он едет туда же с той же целью. Перекрикивая вой ветра, они договорились пообедать вместе в «Остролисте», гостинице, чье назначение состояло главным образом в том, чтобы обслуживать посетителей Уайтхилла.

— Ну хорошо, — сказал доктор Римензел, обращаясь к Бену Баркли. — Поезжайте.

— Знаешь, — сказала Сильвия, — кому-нибудь следовало бы написать статью… — И, обернувшись к заднему стеклу, она посмотрела на старую машину, которая тряслась уже далеко позади. — Нет, правда.

— О чем? — спросил доктор.

Он заметил, что Эли впереди ссутулился.

— Эли, — сказал он резко. — Сиди прямо! — И вернул свое внимание Сильвии.

— Как-то принято считать, что частные школы — это приют снобизма, что в них могут учить своих детей только богатые люди, — объяснила Сильвия. — Но это же неправда!

Она полистала проспект и прочла:

— «Уайтхиллская школа исходит из следующей предпосылки: невозможность оплатить полную стоимость уайтхиллского образования никому не должна служить препятствием для поступления в школу. Согласно с этим принципом приемная комиссия отбирает ежегодно из примерно 3000 кандидатов 150 наиболее одаренных и достойных учеников, независимо от того, могут ли их родители полностью внести 2200 долларов, составляющие плату за обучение. И нуждающиеся в финансовой помощи получают ее в надлежащих размерах. В некоторых случаях школа даже оплачивает гардероб и транспортные расходы ученика».

Сильвия покачала головой.

— По-моему, это изумительно. Но как мало людей отдает себе отчет в том, что сын грузчика может поступить в Уайтхилл.

— Если он достаточно одарен, — сказал доктор.

— И этим он обязан Римензелам, — с гордостью произнесла Сильвия.

— А также многим другим, — сказал он.

Сильвия опять начала читать вслух:

— «В 1799 году Эли Римензел положил основание нынешнему Стипендиарному фонду, подарив школе земельный участок в Бостоне площадью в сорок акров. Двенадцать акров этого участка все еще принадлежат школе и оцениваются в настоящее время в 3 000 000 долларов».

— Эли! — сказал доктор. — Сиди как следует! Что это с тобой?