Наука и лженаука - Воин Александр Миронович - Страница 5

И тут возникает прежде всего далеко не праздный вопрос, что, вообще, есть теория, и что есть наука, считающаяся царством теорий. Что отличает науку от не науки и существует ли вообще такое отличие? Вопрос этот не праздный потому, что в современной западной философии восторжествовали концепции релятивизирующие науку вплоть до небезызвестного выражения Фейерабенда: «не существует никакого научного метода; не имеется никакой простой процедуры или множества правил, которые лежат в основе какого-либо исследования и гарантирует, что оно является научным и тем самым заслуживает доверия [1].

Релятивизация науки сама по себе породила одну из глобальных проблем современного человечества, которую некоторые называют возвратом средневековья. Подрыв авторитета науки привёл сегодня к возрождению и большому распространению в западном мире почти исчезнувших мистических учений, вплоть до чёрной и белой магии, и всевозможных псевдонаук вроде астрологии, космософии и т. п., а также к появлению бесчисленного числа новых. И все они рвутся добиться признания себя науками наравне с физикой, открывают академии, колледжи и т. п., вплоть до 3-х месячных курсов, выпускающих дипломированных колдунов. Всё это приводит к дебилизации общества.

Вот только один пример. Популярная воскресная газета «Обсервер» опубликовала статью Робина Макки «США выгнали Дарвина из начальных классов [2], в которой речь идёт о наступлении в Америке клерикалов, добившихся запрещения преподавания теории эволюции в школах многих штатов. 45 % американцев верят в сотворение в буквальном смысле, т. е. не более 10 тыс. лет назад, вопреки данным науки. Не менее, если не более успешно идёт наступление клерикального мракобесия и в России и в Украине.

Мы знаем, к чему привела дебилизация, основанная на суевериях, псевдонауке и клерикальном мракобесии, средневековое общество. Но то были просто цветочки по сравнению с тем, к чему может подобная дебилизация привести современное общество, обладающее атомными игрушками и вступившее в соревнование с Творцом, пытаясь переделать сотворённый им мир, теперь уже на генетическом уровне. Эта дебилизация имеет прямое отношение и к биоэтике. Согласно В. Поттеру забота глобальной биоэтики – это сохранение жизни на земле, а дебилизация ей непосредственно угрожает. Возьмём, например, те этические нормы, которые разрабатывают биоэтические комитеты. Комитеты не могут навязать их обществу. Они могут только предложить эти нормы правительству, чтобы оно их утвердило. Но в демократическом обществе правительство избирается большинством и, если это большинство дебилизировано, то соответствующим будет и правительство и оно эти нормы может не принять. Но даже если правительство примет эти нормы, то это ещё не всё. Ведь этические нормы отличаются от юридических законов и хотя некоторые из них и можно подкреплять юридическими законами, но главный смысл этических норм в том, чтобы они стали внутренней сутью человека. Тем более, что никакими юридическими законами невозможно подкрепить требование любить своего ближнего или требование врачу с теплотой относиться к пациенту. Поэтому надо ещё убедить общество, что данные нормы хороши. Но общество дебилизированное, со множеством неправильных стереотипов, убедить в правильных нормах гораздо тяжелее.

И, наконец, главный вопрос, связанный со статусом и авторитетом науки в обществе: а как комитеты будут определять, какие нормы хорошие, а какие плохие в мало-мальски нетривиальных случаях?

Я знаю только два способа принятия решений, заслуживающих внимания: демократический голосованием и рационально-научный через обоснование. (Прочие, вроде подбрасывание монеты и монаршим волеизъявлением, я не рассматриваю). Разница между этими двумя способами видна из простого примера: инженерия, основанная на рациональной науке, решая вопрос, строить ли мост дугой вверх или дугой вниз, никакого голосования не устраивает, ибо наука доказала, что только дугой вверх. Метод демократического голосования является наилучшим в сравнении с теми, которые я не стал рассматривать. Но ясно, что в нетривиальных случаях правыми, как правило оказываются одиночки, а не большинство. Обсуждения, предшествующие голосованию, с привлечением специалистов разного профиля, как то представителей разных религий, философов и учённых помогает делу, но, как видно из многих подобных обсуждений, вошедших сегодня в моду в случаях межнациональных и межрелигиозных конфликтов, – не очень. Поэтому можно сказать, что желательно было бы, чтобы комитеты по биоэтике вырабатывали свои нормы с помощью рационального научного обоснования их. Но в связи с вышеупомянутым господством релятивизаторов науки возникает вопрос: возможно ли это хоть в какой-то мере. Для того, чтобы это было возможным, необходимо выполнение следующих условий.

Во-первых, нужно чтобы рациональная наука в своём собственном царстве, в сфере естественных наук, обладала, вопреки мнению Фейерабенда, методом обоснования, отличающим её от гадалки на кофейной гуще, и чтобы этот метод был единым и не изменялся в соответствии с представлениями Куна [3] и других релятивизаторов от парадигмы к парадигме, от одной области знания к другой и от одного сообщества учённых к другому.

Во-вторых, не обходимо, чтобы метод этот можно было перенести (пусть с соответствующей адаптацией) из сферы естественных наук в гуманитарную сферу (или какую-то часть её).

И в третьих, нужно, чтобы биоэтика была наукой и владела и пользовалась этим методом.

Начну с последнего. В какой степени биоэтику в её нынешнем состоянии можно рассматривать как науку? Для того, чтобы дать строгий и точный ответ на этот вопрос, нужно сначала дать строгое же определение того, что есть наука, а это отбрасывает нас к вопросу, чем наука отличается от ненауки, если отличается. Но этим вопросом я хочу заняться потом. Поэтому я пока ограничусь рассмотрением того, как сама биоэтика, точнее её представители, пытаются обосновать её научность. Вот, например, В. Кулиниченко [4] пытается доказать научность валеологии (а биоэтику он рассматривает, как часть валеологии), отправляясь от критерия научности по К. Попперу. Спрашивается, а почему по Попперу? Нет проблемы показать, что принцип фальсифицируемости, являющийся стержнем попперианского фоллибилизма, решительно недостаточен для установления научности теории. Можно с лёгкостью насочинять сколько угодно теорий, которые безусловно будут фальсифицируемы, но не будут тем не менее иметь никакого отношения к науке. Например, утверждение, что Волга впадает в Северный Ледовитый Океан легко фальсифицируемо, но помимо того, что оно неверно, оно также никакого отношения к науке не имеет. Так что получается «по Попперу», потому что модно. Но пусть будет по Попперу, посмотрим, как это делается. После изложения требования фальсифицируемости теории В. Кулиниченко пишет:

«Отрицаний валеологии достаточно, как в научных публикациях, так и средствах массовой информации, что является причиной размежевания учёных на два непримиримых лагеря: последовательных адептов валеологии и её не менее последовательных врагов [5].

И этим заканчивается обоснование научности валеологии по Попперу. Получается, что, чем больше есть отрицаний научности данной теории, тем она на самом деле научней.

Конечно, строго говоря, этот пример не доказывает ненаучности биоэтики (или валеологии). Строго он доказывает лишь несостоятельность попытки Кулиниченко доказать её. Но он свидетельствует об атмосфере весьма далёкой от науки, которая имеет место, не только в биоэтике или валеологии, но в большей части гуманитарной сферы сегодня. В атмосфере нормальной науки такого рода «доказательства» просто немыслимы. В то время как гуманитарная сфера в целом и биоэтика и смежные ей области, в частности, изобилуют ими. Вот ещё пример из того же Кулиниченко.