Наука и лженаука - Воин Александр Миронович - Страница 2

Устойчивость развития общества выражается в модели 3-х мерным вектором с компонентами: экономика, экология и социальное развитие. Устойчивость считается тем большей, чем больше этот вектор. Закончив изложение модели и не вполне ясно, в какой связи с ней, Згуровский изложил следующую информацию, основанную на солидном фактическом материале. По мере технического (технологического) развития человечества частота межгосударственных, межнациональных и т. д. конфликтов и их разрушительная мощь нарастают, причем в последнее время достаточно круто. К этому выводу можно прийти, и не обрабатывая массу информации методами системного анализа на компьютере. С помощью дубины невозможно истребить столько народу, сколько с помощью атомной бомбы. И тут возникает такой вопрос. Экономический рост, являющийся одной из компонент вектора устойчивого развития, тесно связан с технологическим ростом. Получается, что, развивая технологии, мы увеличиваем устойчивость развития (по модели) и одновременно увеличиваем частоту и разрушительную силу конфликтов. Так что, рост частоты и мощи конфликтов это и есть устойчивость? Так зачем она нам такая нужна?

А разве только частота и разрушительная сила конфликтов связаны с техногенным развитием человечества? А разрушение экологии планеты с ним не связано? Правда, экология введена в модель как одна из компонент вектора устойчивости и поэтому максимальная устойчивость по модели может быть достигнута только при сохраняющей экологию технологии (технологиях). Поэтому для высокоразвитых стран устойчивость по модели в этом отношении (но не в отношении конфликтов и прочего) будет совпадать с устойчивостью, соответствующей здравому смыслу. Но для развивающихся стран модель и в этом отношении может вступать в противоречие со здравым смыслом. Страна, стремительно развивающая свою экономику за счет разрушения экологии, скажем вырубки лесов, может выглядеть в модели как наращивающая устойчивость. Но назавтра она может оказаться в кризисе за счет того, что этот ее ресурс исчерпается. Кстати, все человечество приближается к глобальному кризису такой природы из-за исчерпания запасов углеводородов. Это устойчивость?

Но и вне связи с экологией экономический рост способен приводить к кризисам, примеры которых хорошо известны из истории. Т. е. прежде, чем вводить экономику как одну из компонент вектора общей устойчивости процесса развития, нужно исследовать на устойчивость сам процесс развития экономики. Этого нет в модели Згуровского.

Возвращаясь к роли научно технического прогресса. С его ростом нарастают не только конфликты. А опасность техногенных катастроф типа Чернобыльской? Это устойчивость? Есть и еще много факторов риска, нарастающих вместе с ростом технологий (таким, каков он есть сегодня, и в сочетании с другими параметрами сегодняшнего человечества и многих стран).

Т. е. по большому счету при всем огромном объеме проделанной работы (и затрат на нее), предложенная модель – это вообще не модель или модель неизвестно чего, но не устойчивого развития.

И это не случайно. Я уже писал («Системный анализ»), что системный анализ, вопреки заявлениям многих его адептов, включая самого Згуровского, не является сверх наукой. Он имеет свою область применения и попытки использования его за пределами ее ведут к профанации науки и одурачиванию общества.

Для моделирования процесса устойчивого развития общества необходимо владение теориями устойчивости, развитыми в физике и, особенно, в механике, которые дают, прежде всего, понятие о том, что такое вообще устойчивость. Если бы создатели модели Згуровского владели этим понятием (понятиями, ибо есть не одно понятие устойчивости), то не могли бы предложить модель, по которой рост устойчивости совпадает с нарастанием частоты конфликтов и их мощи. А наиболее подходящим аппаратом для моделирования устойчивости именно общественных процессов является моя теория детерминизма, изложенная во 2-й части моей книги «Неорационализм». В ней я применяю методы, разработанные в физических теориях устойчивости, к исследованию процессов, текущих в обществе. (Понятия детерминизма и устойчивости, как я показываю, тесно связаны между собой). Там я рассматриваю, помимо прочего, влияние на устойчивость сугубо человеческих факторов (системы ценностей, морали, духа и т. д.), которые в физике, естественно, не рассматриваются. Правда, я не довожу там дело до оцифровки, я строю модель на качественном уровне. Но любое моделирование должно начинаться с построения модели на качественном уровне, с определения главных параметров, влияющих на процесс, связей между ними и т. д. Если вы не учтете в модели главных параметров, влияющих на исследуемый процесс, и не учтете всех зависимостей между этими параметрами, то какую бы вы математику, в частности системный анализ, не напихали потом в модель, вы получите эрзац, завернутый в красивую обертку, не более того. В модели же Згуровского не учитываются ни дух, ни мораль, ни даже ограниченность ресурсов на планете. И многое другое. Кстати, нужно еще научиться включать дух в рациональные модели общества. Насколько мне известно, до меня этого никто не делал. А у меня этому посвящена 5-я глава «Неорационализма», которая так и называется: «Место духа в рациональных моделях общества».

А без всего этого концепция, разработанная в институте Згуровского, не просто бесполезна, она принесет огромный вред, соизмеримый с важностью решаемой проблемы. По большому счету речь ведь идет о выживании человечества. И человечество начинает уже осознавать эту проблему и выделять огромные средства на ее решение (хотя надо и еще большие). И когда в качестве решения проблемы предлагается такой эрзац, то это не просто напрасная трата денег.

Это – опасный обман человечества. Настоящие ученые и мыслители, обеспокоенные судьбой человечества, уже десятки лет предупреждают человечество об опасности его неустойчивого развития и, если бы человечество давно прислушалось к их голосам и начало своевременно делать то, что надо, то не была бы разрушена экология, и не висели бы над нашим существованием другие угрозы. Теперь, когда человечество, наконец, очнулось от спячки и начало искать решение этой проблемы, ему в качестве решения предлагается эрзац. Причем этот эрзац предлагается от имени авторитетных ученых, академиков из авторитетных научных учреждений, в рамках международной супер программы. И в связи с этой авторитетностью он, скорей всего, будет принят и проблема будет считаться теоретически решенной, и правительства и международные организации начнут действовать в соответствии с рецептами этой концепции. А это значит, что не просто будет потеряно драгоценное время, проблема не просто не будет решаться, она будет усугубляться и будет усугубляться быстрее, чем она усугублялась бы без программы. А, кроме того, попробуй теперь достучись куда-нибудь с настоящим решением, если «у нас уже есть решение, разработанное авторитетными инстанциями». Сахаров когда-то говорил, что в науке нет авторитетов, есть только доказательства и аргументы. К сожалению, так должно быть, но действительность далека от этого идеала и сегодня более, чем когда-либо в прошлом. Что из себя представляет сегодня, как правило, ученый авторитет? Как правило, это люди типа того же Згуровского и академика Барьяхтара (о котором речь будет в дальнейшем). Это действительно ученые, но не мыслители широкого плана, каковыми были настоящие ученые в прошлом, во времена Декарта, Ньютона, Эйнштейна. Они – специалисты в своей области, скажем, в физике. Мало того, не в физике вообще, а еще уже, например, в атомной физике. За пределами этой области они не умеют мыслить. А наше время ставит задачи максимально широкие. И они берутся за решение этих задач (ведь это почетно и прибыльно). И при этом они не готовы выслушивать ни доказательств, ни аргументов от тех, кто способен решать такие задачи и имеет уже наработки в этом направлении, но волей обстоятельств не занимает равного им положения в научной иерархии. Что ими при этом движет, амбиции или неспособность понять, пусть они сами скажут.