Уильям Шекспир. Гений и его эпоха - Берджесс Энтони - Страница 38

Пока Джонсон ожидал суда (или, возможно, пока он отбывал наказание за дело с «Собачьим островом»), с ним случилась странная вещь. Его посетил священник и обратил в католицизм. Согласно собственной версии Джонсона, он оставался верен католицизму до 1610 года, когда, в знак воссоединения с англиканской церковью, он осушил полную чашу для причастия (потир). Выглядит все это странно, потому что его обращение в католицизм нисколько не препятствовало его карьере: Тайный совет, казалось, столь же мало волновал католицизм Джонсона, как и атеизм Марло. Странность развеется, если мы остановимся на версии, что Джонсон был тайно завербован секретной службой и стал теперь, и в переносном смысле, наследником Марло. Чтобы добыть нужную информацию, он завел для видимости дружбу с Робертом Кейтсби, зачинщиком Порохового заговора, и, похоже, именно благодаря донесениям Джонсона сорвалась попытка взорвать английский парламент. Пусть исполнение песни «Пей только за меня» на ежегодном праздновании британскими пожарниками сорванного заговора является только вежливым жестом. Каждый знает эту песню, хотя не каждый знает «Hark, hark the lark» или «Кто Сильвия?». Это маленькая победа Бена, но Шекспир достаточно велик, чтобы уступить ему в этом.

Шекспир, который, как и прежде, упорно не хотел иметь ничего общего ни со шпионажем, ни с политикой, вступал в самую замечательную фазу своей драматургической карьеры. Великие пьесы ассоциируются у него с великим театром, сейчас этой мечте предстояло воплотиться в жизнь. Если бы Джайлс Аллен возобновил договор на аренду земли в Шордиче, не появилось бы стимула для новой работы, который возник с появлением нового физического посредника — такое, по меньшей мере, можно высказать предположение. В любом случае в конце сентября 1598 года стало очевидно, что «слуги лорда-камергера» должны оставить всякую надежду на возобновление аренды. В охваченной унынием труппе зародился новый душевный подъем. История романтическая и, как всем ясно, типичная для елизаветинской эпохи.

Один пункт в первоначальном договоре 1576 года гласил, что здание, возведенное в месте Шордич, должно принадлежать Бербеджу, если его перенесут на другое место до истечения срока договора. Гилберт и Ричард Бербедж, веря, что Аллен согласится возобновить аренду, оставили театр на прежнем месте. Но когда Аллен представил новый договор на аренду в 1598 году, условия его были столь возмутительными, что Бербедж отказался подписывать его. Аллен ожидал этого; действительно, он так составил арендный договор, что тот стал неприемлемым. Он собирался использовать здание театра для своих собственных нужд. Аллен не хотел возобновлять аренду; он хотел вернуть свою землю и захватить освободившееся здание театра.

«Слуги лорда-камергера» заволновались. Они начали срочно подыскивать новое место. Оно было найдено неподалеку от театра «Роза» и их соперников, «слуг лорда-адмирала». Это был садовый участок неподалеку от Мейд-Лейн, и труппа подписала договор на аренду, который давал им право переехать на новое место на Рождество. Для этого нужен был, конечно, капитал. Братья Бербедж готовы были предоставить половину; другую половину предстояло разделить между Шекспиром, Хемингсом, Филлипсом, Попом и Кемпом. Это дало бы Шекспиру право на десятую часть нового здания театра, за ним также оставалась его доля в самой компании. Контракт на возведение нового театра был заключен с Питером Стритом, мастером-строителем.

Но это была только одна сторона дела. В течение рождественских праздников, когда Аллена не было в Лондоне, около дюжины рабочих, под руководством Бербеджа, пришли к старому театру в Шордиче и принялись разрушать его. Потом они перевезли на телегах весь лесоматериал через реку, свалив его в кучу на садовом участке в Банксайде. В последние дни декабря погода была необычно холодная, и Темза замерзла. Но работа продолжалась, и не было никакой нужды использовать Лондонский мост. Это напоминало переход израильтян через Красное море. Бог был на стороне «слуг лорда-камергера».

Нарисовав эту карту при жизни Шекспира, Вишер заставил нас сомневаться в том, был ли «Глобус» деревянным «О» или многоугольником, он изобразил его на том месте, где на самом деле стоял театр «Роза»

Всю следующую весну рабочие усиленно трудились над возведением самого красивого театра, который когда-либо видел Лондон. Актеры знали, чего хотели: круглое по форме здание, деревянную букву «О», со всеми прежними помещениями, которые делали елизаветинскую драму быстрым, интимным, риторическим средством общения, выступающая в зал авансцена, задергивающаяся занавесом ниша или место для заучивания роли, терраса или галерея наверху, над ней галерея для музыкантов, удобный подвал и люк. Все с нетерпением ждали того момента, когда впервые поднимут флаг театра: Геркулес с земным шаром на плечах. Девиз должен быть: «Totus mundus agit histrionem», приблизительный перевод: «Весь мир театр». Театр получил название «Глобус».

Глава 13

ВОЙНА ПОЭТОВ

Ранней весной 1599 года, в то время когда строительство нового здания театра, которому предстояло стать «Глобусом», было в самом разгаре и Джайлс Аллен метал громы и молнии, будучи не в силах вернуть утраченный лесоматериал, Шекспир, должно быть, решил, что настало время вернуться к войне Роз. Вскоре разнеслись слухи, что власти запретят показывать на сцене какие бы то ни было эпизоды из истории Англии: им казалось, что кто бы ни заглянул в любой период английской истории, он обязательно нашел бы опасную параллель с настоящим временем. Недалекий кембриджский адвокат Джон Хейуард опубликовал в феврале книгу о низложении Ричарда II Болингброком и угодливо посвятил ее графу Эссексу. Сам архиепископ Кентерберийский потребовал снять посвящение: церковь, для которой низложение помазанника Божьего является таким же богохульством, как государственная измена, могла стать еще более страшным врагом для драматургов и памфлетистов, чем был когда-то Тайный совет. Шекспир спешно работал над «Генрихом V»: очень жаль было бы оставить длинную сагу неоконченной.

Он писал для нового театра, возможно на день его открытия, ура-патриотическую пьесу, которая пробуждала бы добрые чувства, и, возможно, в последний раз он намеревался возродить прежний елизаветинский дух наступательного патриотизма, отказавшись от всех его несуразностей. Хотя между Эссексом и его королевой оставались натянутые отношения, только Эссекс был способен справиться с ирландской проблемой. Временно его снова возвели в ранг героя, и его доблести можно было без опасения приписать королю-воину в новой пьесе. Шекспир рискнул даже заставить хор открыто упомянуть о нем:

Он представлял себе приветственный гул, сопровождавший Эссекса на всем пути следования его армии 27 марта. «Пусть благословит Господь вашу светлость! Да поможет вам Бог в вашем походе!» И Эссекс, в простой одежде, как какой-нибудь бедняк, как Болингброк, бросающий свой берет продавщице устриц, отвечал что-то вроде: «Благодарю тебя, мой народ, мои любимые друзья». Саутгемптон, вышедший уже из тюрьмы, был рядом с ним. Эссекс хотел сделать его генералом кавалерии, но, зная, что королева не одобрила бы такое назначение, отложил его до тех пор, пока они не окажутся в безопасности или в опасности в Ирландии.