Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Кавказский пленник

Лермонтов Михаил Юрьевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Кавказский пленник - Лермонтов Михаил Юрьевич - Страница 4

Изменить размер шрифта:

XXI

Четверту ночь к нему ходила

Она и пищу приносила;

Но пленник часто всё молчал,

Словам печальным не внимал;

Ах! сердце полное волнений

Чуждалось новых впечатлений;

Он не хотел ее любить.

И что за радости в чужбине,

В его плену, в его судьбине?

Не мог он прежнее забыть…

Хотел он благодарным быть,

Но сердце жаркое терялось

В его страдании немом,

И как в тумане зыбком, в нем

Без отголоска поглощалось!..

Оно и в шуме, и в тиши

Тревожит сон его души.

XXII

Всегда он с думою унылой

В ее блистающих очах

Встречает образ вечно милый.

В ее приветливых речах

Знакомые он слышит звуки…

И к призраку стремятся руки;

Он вспомнил всё — ее зовет…

Но вдруг очнулся. Ах! несчастный,

В какой он бездне здесь ужасной;

Уж жизнь его не расцветет.

Он гаснет, гаснет, увядает,

Как цвет прекрасный на заре;

Как пламень юный, потухает

На освященном алтаре!!!

ХХIII

Не понял он ее стремленья,

Ее печали и волненья;

Не думал он, чтобы она

Из жалости одной пришла,

Взглянувши на его мученья;

Не думал также, чтоб любовь

Точила сердце в ней и кровь;

И в страшном был недоуменье…

. .

Но в эту ночь ее он ждал…

Настала ночь уж роковая;

И сон от очей отгоняя,

В пещере пленник мой лежал.

XXIV

Поднялся ветер той порою,

Качал во мраке дерева,

И свист его подобен вою —

Как воет полночью сова.

Сквозь листья дождик пробирался;

Вдали на тучах гром катался;

Блистая, молния струёй

Пещеру темну озаряла,

Где пленник бедный мой лежал,

Он весь промок и весь дрожал…

. .

Гроза по-малу утихала;

Лишь капала вода с дерев;

Кой-где потоки меж холмов

Струею мутною бежали

И в Терек с брызгами впадали.

Черкесов в темном поле нет…

И тучи врозь уж разбегают,

И кой-где звездочки мелькают;

Проглянет скоро лунный свет.

XXV

И вот над ним луна златая

На легком облаке всплыла;

И в верх небесного стекла,

По сводам голубым играя,

Блестящий шар свой провела.

Покрылись пеленой сребристой

Холмы, леса и луг с рекой.

Но кто печальною стопой

Идет один тропой гористой?

Она… с кинжалом и пилой; —

Зачем же ей кинжал булатный?

Ужель идет на подвиг ратный!

Ужель идет на тайный бой!..

Ах, нет! наполнена волнений,

Печальных дум и размышлений,

К пещере подошла она;

И голос раздался известный;

Очнулся пленник как от сна,

И в глубине пещеры тесной

Садятся… долго они там

Не смели воли дать словам…

Вдруг дева шагом осторожным

К нему вздохнувши подошла;

И руку взяв, с приветом нежным,

С горячим чувством, но мятежным,

Слова печальны начала:

XXVI

«Ах! русский! русский! что с тобою!

Почто ты с жалостью немою,

Печален, хладен, молчалив,

На мой отчаянный призыв…

Еще имеешь в свете друга —

Еще не всё ты потерял…

Готова я часы досуга

С тобой делить. Но ты сказал,

Что любишь, русский, ты другую.

Ее бежит за мною тень,

И вот об чем, и ночь и день,

Я плачу, вот об чем тоскую!..

Забудь ее, готова я

С тобой бежать на край вселенной!

Забудь ее, люби меня,

Твоей подругой неизменной…»

Но пленник сердца своего

Не мог открыть в тоске глубокой,

И слезы девы черноокой

Души не трогали его…

«Так, русский, ты спасен! но прежде

Скажи мне: жить иль умереть?!!

Скажи, забыть ли о надежде?..

Иль слезы эти утереть?»

XXVII

Тут вдруг поднялся он; блеснули

Его прелестные глаза,

И слезы крупные мелькнули

На них как светлая роса:

«Ах, нет! оставь восторг свой нежный,

Спасти меня не льстись надеждой;

Мне будет гробом эта степь;

Не на остатках, славных, бранных,

Но на костях моих изгнанных

Заржавит тягостная цепь!»

Он замолчал, она рыдала;

Но ободрилась, тихо встала,

Взяла пилу одной рукой,

Кинжал другою подавала.

И вот, под острою пилой

Скрыпит железо; распадает

Блистая цепь и чуть звенит.

Она его приподымает;

И так рыдая говорит: