Аэроплан-призрак - д'Ивуа Поль - Страница 50

Шатаясь и спотыкаясь, словно во сне, брел метис за шпионом, взбираясь по извилистой дорожке на поверхность земли…

Фон Краш поднес свисток к губам и засвистел.

— Что такое? Что делают эти мерзавцы и где они?

Резкая трель свистка вторично прорезала тьму. Прежнее молчание.

— Ну, чтоб там ни было, я зажигаю фонарь… Тьфу, черт, что это под ногами…

Вспыхнул свет фонаря, и у фон Краша вырвался из груди дикий рев:

— Фриц!.. Мертв!..

Триль весь задрожал от ужаса, не зная, какова участь тех, ради которых он очутился в этом подземном аду, среди этих страшных людей.

Да, Фриц был мертв, и на его трупе не было никаких следов насилия.

— А вот и еще один, — воскликнул юноша.

Это был Ларике… И тоже на трупе никаких следов.

— А вон еще один! Неужели Сименс?!

Да, это был Сименс, отныне безвредный. На его лбу у переносицы виднелось черное пятнышко, словно от ожога.

— Вы видите? — указал мальчик на пятнышко шпиону.

— Ожог… Герцевские волны… — только и смог пролепетать шпион. — Радиатор Мисс Вдовы…

Так вот отчего они умерли… А остальные? А пленники? А Маргарита?

Немец посмотрел вокруг. Все… все мертвы. Однако пленников нигде не было видно… Ясно, чья это работа!

Близилась полночь, и надо было подумать о своем собственником спасения.

— Скорее, Мануэлито, скорее… К шлюпке!..

Задыхаясь от бессильного бешенства, потрясая стиснутыми кулаками, шпион бежал к шлюпке. Там его ждет много миллионов. А кто так богат, как он теперь, тот все еще не должен считать себя побежденным… Он еще поборется, он еще покажет!..

XII. Роковое пробуждение

Встретив в Прогресо Петунича, фон Краш прибыл на судно вместе с ним и, торжествуя победу, пожелал отпраздновать ее роскошным обедом.

Для соответствующих распоряжений он велел позвать к себе повара.

К его удивлению, вместо того, которого он знал, к нему явился какой-то мальчик.

— Кто это? — спросил он у старшего офицера.

— Заместитель главного повара… Очень искусный малый. Главный запил, надо было его сменить…

Фон Краш был в превосходном настроении. Все складывалось как нельзя лучше. Он цел и невредим, да еще и с миллионным состоянием. А пленники — так с ними он еще встретится, миллионы дадут ему возможность помериться силами даже с невидимой Мисс Вдовой. Он начнет с ней настоящую воздушную войну.

Ужин прошел превосходно. Не по себе было лишь одному капитану. Странно только, что к концу ужина командой овладело непреодолимое сонное состояние, приписанное всеми усталости и волнениям, и все разошлись по своим каютам, еле волоча ноги.

Чуть свет фон Краш был разбужен гудением винта и характерным дрожанием корпуса яхты. Судно в открытом море…

Он сладко зевнул и потянулся.

— Однако где я?

Он не узнавал каюты.

— Что такое?.. Ведь я же знаю каждый уголок на своей «Матильде».

Он вскочил с койки, оделся и, быстро выйдя из каюты, взбежал на палубу.

Он ничего не узнавал вокруг.

Ища глазами кого-нибудь, чтобы расспросить в чем дело, он увидел какого-то маленького матроса, который на его немецкий вопрос ответил по-английски:

— Не понимаю…

Фон Крашу начало казаться, что он сошел с ума; на немецком судне отвечают по-английски; вместо матросов он видел каких-то молокососов в матросских платьях. Вдруг взгляд его остановился на молодом человеке с командирскими галунами на фуражке.

— Простите… Что это за судно?

— Это яхта «Елизавета», а я ее капитан.

«Еще молоко на губах не обсохло, а уже капитан… Это положительно какой-то кошмар!» — подумал фон Краш. Вслух заметил:

— Кто же тот безумный человек, который доверил вам, почти мальчику, командование судном дальнего плавания?

— Этот «безумный» — лучший из людей, он делает из бездомных и бесприютных бродяжек честных граждан. Это — Джуд Аллен, наш Король, «Король молодых босяков».

Он помолчал и прибавил:

— Однако прошу вас вернуться в вашу каюту. Таков приказ. С вами желают говорить…

— Кто?

— Я не обязан отвечать…

— Что же с моим судном? С «Матильдой»?

— С немецкой яхтой? Ее сегодня ночью пустили ко дну.

XIII. Лицом к лицу

В каюте его ждал Франсуа д’Этуаль.

Ошеломленный всеми последними неожиданностями, фон Краш почти упал на свою койку. Все поплыло у него перед глазами. Колесо фортуны резко повернуло в другую сторону. Мысли его путались в голове.

— Господин фон Краш, желаете ли вы меня выслушать?

Голос инженера звучал с глубокой грустью. И почему-то вид инженера пробудил смутную надежду в сердце закоренелого преступника.

— Я слушаю, — сказал он тихо.

— Сначала я объясню, каким образом вы оказались здесь. Этому во многом способствовал мой воздушный корабль, управляемый верными и преданными мне людьми. Экипаж вашего судна был уничтожен, а вместо него на борт взошли мои люди и приняли на себя его обслуживание. Когда вы после банкета, в еду которого был подмешан опий, уснули — вас на моем воздушном судне доставили на эту яхту, а «Матильду» пустили ко дну, забрав с нее груз. Я хотел бы вас помиловать, ради вашей дочери…

— Меня помиловать?

— Да, ради несчастной молодой женщины, которую вы собирались погубить, как и нас всех, только потому, что она не хотела преступлений…

— Однако что вы называете помилованием?

— Я высажу вас в каком-нибудь глухом порту, где вы обязуетесь жить, и дам вам средства к существованию.

— Да, да… Но вы, конечно, чего-нибудь потребуете от меня в обмен на мою свободу?

— Только одного. Вы дадите мне письменное признание за подписью Кремерна фон Краша, что возведенное вами на меня обвинение, обесчестившее меня, — ложно.

Лицо шпиона приняло мрачное выражение. В нем говорила гордость при мысли, что он укрощен, как дикое, взбесившееся животное.

— Так!.. Значит, вам нужна реабилитация… И вы станете счастливым, знаменитым, всеми почитаемым человеком…

Франсуа д’Этуаль молча слушал.

— Мне же придется весь остаток жизни прожить в безвестности, быть может, даже гонимым и преследуемым, так как мое открытое признание развяжет против меня руки полицейским — полиция всегда безжалостна к побежденным в борьбе.

В тоне его усилилась горечь.

— Моя жизнь превратится в сплошной кошмар… Меня могут таскать по судам… И в перспективе может ожидать каторга…

В глазах его вспыхнул огонь злобной насмешки.

— И вы думаете, что я приму ваше условие?

Лицо инженера выразило изумление. Он, по-видимому, не ожидал такого оборота дела.

— Но что же тогда вам надо? — воскликнул он.

Шпион расхохотался бешеным смехом.

— Что мне надо? Не знаю сам… Мое положение безвыходно… Но все же у меня есть одно, последнее, удовлетворение. Я, разумеется, упаду в пропасть, но потащу за собой и вас. Вы ничего не выиграете. Вы останетесь по-прежнему опозоренным, вынужденным разыгрывать роль умершего под угрозой снова попасть на скамью подсудимых… Ха-ха-ха, вы победили, но ваша победа стоит моего поражения! Поверженный окончательно, я имею удовольствие сознавать, что вы сейчас несчастнее и удрученнее, чем когда бы то ни было!

Фон Краш, казалось, совершенно опьянел от мстительной радости.

— Как отрадно мщение, когда уже не на что надеяться! Я не смел и ожидать такого удовлетворения! Это почти примиряет меня с моей участью!.. Да, Лизель сама похитила у вас кинжал, которым вы ее будто бы поразили… Да, мой наемник подделал ваш почерк в письме… Да, милое созданье, выдрессированное мной, симулировало помешательство… Знайте это, знайте, Франсуа д’Этуаль… Но это вам не поможет… Вам никто не поверит… Ну, что, хорошо я мщу за себя?

В каюте снова раздался довольный смех шпиона. Но на этот раз он быстро утих. Фон Краш, улегшись на свою койку, повернулся спиной к собеседнику.

— Теперь я ваш пленник, — сказал он. — Делайте со мной что хотите, но вы ничего от меня не получите.