Каменный холм - Платов Леонид Дмитриевич - Страница 22

Боковым зрением Федотов видел, как раскачиваются деревья. Со свистом катились мимо камни. Вдруг, будто юркая черная змейка, совсем рядом пробежала глубокая трещина.

Он понимал, что происходит, но почти не думал об опасности. Обеими руками очень крепко держал свой фотоаппарат и, наведя объектив на древний город, нажимал кнопку затвора, поворачивал барабанчик кассеты и снова нажимал… Федотов делал это в каком-то самозабвении, почти так же машинально, как нажимает гашетку пулеметчик в бою.

Три подземных толчка следовали очень быстро, один за другим. Последний толчок был самым сильным. Под ногами прокатился такой протяжный, все нарастающий рев, как будто горы раскололись до основания.

Вертясь волчком в тесной котловине, отталкиваясь от ее склонов, с размаху налетая на них, горное эхо многократно повторило зловещие подземные удары.

От верхушки горы на противоположном берегу озера отделилось облачко и покатилось вниз, оставляя за собой широкую просеку в лесу.

Среди грома и треска Федотов все же различил слабый голос человека:

- …тоу… я-агте же… я-агте!… - Это кричал сверху Василий Николаевич. - Федотов!… Лягте же! Лягте!…

Все совершавшееся вокруг скользило как бы по краю сознания. Федотов не думал о себе, не мог думать в это мгновенье. Весь, без остатка, ушел в созерцание города, стараясь запомнить мельчайшую деталь. Успел даже подумать, что крылатые изображения на площади подтверждают догадку о влиянии Согдианы на культуру соседних с нею стран.

Чаша снова качнулась, - на этот раз в сторону Федотова. Грозная темно-синяя волна шла на берег. Она была совершенно отвесной и достигала пяти или шести метров в высоту. По гребню ее, как огоньки, перебегали злые белые языки.

Она все больше перегибалась вперед, роняя клочья пены на песок. С грохотом обрушилась на парапет древней плотины, перевалила через нее, подмяла под себя.

Вода неслась теперь по узким крутым улицам, взлетая по ступенькам лестниц, заскакивая во дворы, вертясь в них с гиком, визгом, как вражеская конница, ворвавшаяся в город.

Зашатались и упали, точно кегли от толчка, обелиски на площади. В водоворотах пены в последний раз сверкнули конические купола.

Город, вызванный землетрясением на свет после двух с лишним тысячелетий, опять - со всеми своими дворцами, домами, крепостными башнями - исчез под водой…

Только тогда опомнился Федотов.

- Бегите!… Бегите же!… Смоет! - кричали ему из лагеря.

Федотов увидел приближение опасности и кинулся бежать прочь от озера.

Он мчался широкими прыжками, помогая себе руками, хватаясь за кустарник. Но и сейчас, когда озеро догоняло его, не забывал о своем фотоаппарате, придерживал, прижимал к груди, стараясь не задеть за дерево или камень.

Вода настигла Федотова на половине склона и с шипением обвилась вокруг ног.

Он сделал отчаянный бросок, поскользнулся в густой траве, едва не упал, но сверху протянулись к нему руки друзей и подхватили его.

У самого подножья палаток вода остановилась, как будто поняв, что уже не вернуть похищенную тайну. Она медленно, неохотно растекалась между деревьями. Потом поползла вниз.

- Счастье ваше, что берег крутой, - сказал кто-то. - Был бы отлогий, утащило бы вас в озеро, к черту на рога!…

Федотов оглянулся с недоумением, будто просыпаясь.

- Вы сумасшедший, - накинулся на него Василий Николаевич. - Так рисковать!… Скала рядом ходуном ходила… Понимаете, ходуном! И камни с горы!…

- А ведь он еще фотографировал, Василий Николаевич! Наверное, полную кассету снял!

- Товарищ Федотов! Да вы ранены, голубчик!

Рубашка на Федотове была порвана в клочья, из раны в плече текла кровь. Только сейчас он заметил это и ощутил боль.

Встревожившийся Василий Николаевич приказал немедленно уложить Федотова на кошму в палатке и оказать медицинскую помощь.

Пока вокруг хлопотали с примочками и бинтами, археолог улыбался, отмалчивался. Весь еще был полон удивительным, неповторимым зрелищем.

Появление города, вынырнувшего со дна, напоминало миг вдохновенья. Так бывает чаще всего под утро, после бессонной ночи, проведенной за письменным столом. Вдруг неожиданно возникает мысль, догадка, долго не дававшаяся в руки, и мгновенно все озаряется ослепительно ярким светом!…

Снаружи звучали возбужденные голоса участников экспедиции, обменивавшихся впечатлениями.

Один еще ночью заметил, что нити электроскопа трепещут, поднимаясь и опадая, как крылья стрекозы. Другой обратил внимание на то, что в котловине почему-то нет птиц, но не придал этому значения. Василий Николаевич вспомнил о тревоге, овладевшей им с вечера. Все это, видимо, были вестники надвигающейся катастрофы.

"А голос? - хотел сказать Федотов. - Мы же слышали предостерегающий голос по радио?"

Но в этот момент раздался приближающийся конский топот. Кто-то карьером взлетел на гору. Гортанно перекликаясь, забегали проводники. Наконец им удалось схватить коня под уздцы, и всадник легко соскочил наземь.

- Все ли благополучно у вас? Никто не пострадал? - спросил задыхающийся взволнованный женский голос. - Водолазы не спускались под воду? Нет?…

Женщина с облегчением перевела дух.

- Я так боялась, что землетрясение застанет ваших работников под водой!…

- Послушайте! - сказал Василий Николаевич с удивлением. - А ведь я узнал вас! Вернее, голос! Это вы вчера говорили по радио?

- Да. Но я тогда еще не знала, что к озеру прибыла экспедиция. Нас поздно предупредили. Из Самарканда позвонили по телефону только полчаса назад.

Участники экспедиции взволнованно загомонили, перебивая друг друга. Федотов представил себя, как они обступили и забрасывают вопросами женщину, прискакавшую в лагерь. Наконец разноголосую сумятицу покрыл густой рокочущий бас Василия Николаевича.

- Но кто же вы? - закричал он почти сердито. - Почему сообщили о землетрясении еще вчера?

- Я сейсмолог, - просто ответила женщина. - Я обязана знать о землетрясении заранее.

- И вы знали?…

- Не я одна. Я начальник центрального поста. Ко мне стекаются сообщения из других постов, расположенных на моем участке. Они, видите ли, разбиты в шахматном порядке, на расстоянии пятидесяти километров друг от друга. Так удобнее пеленговать и…

Федотов не расслышал вопроса.

- Конечно, - ответила женщина. - Бурят скважину. Глубоко! До двух километров! На дне ее устанавливают звукоприемник, прибор, который улавливает звуки различных тонов. Они передаются по проводам, выходящим из скважины на поверхность, при помощи светового луча записываются на фотопленку…

- Землетрясение фотографируют?

- Не только землетрясение, даже приближение его! Землетрясение предвещают звуки низкой частоты - шумы, гул. Понимаете, поверхности пластов начинают скользить, трение увеличивается… Вчера вечером на фотопленке были замечены зловещие зигзаги. Размах подземного маятника делался все длиннее и длиннее. Кроме того, мы стали получать сообщения и о других побочных признаках. Увеличилось число ионов в атмосфере, усилилось напряжение электрического поля. Все, как говорится, одно к одному… Землетрясение приближалось… Тогда я и сделала свое предупреждение по радио…

Кто-то нетерпеливо спросил:

- Вы были уверены не только во времени, но и в районе будущего землетрясения?

- Вполне. Важно, чтобы наблюдение велось беспрерывно и охватывало возможно более обширную территорию… О, с нашими горами нужно держать ухо востро! Они у нас молодые, по молодости лет шалят…

Женщина засмеялась. Смех показался Федотову знакомым.

- Разумеется, относительно молодые, - пояснила женщина. - Их возраст всего каких-нибудь несколько миллионов лег. Но они еще продолжают формироваться.

- А Урал?

- Ну, Урал - старичок. Он совершенно безопасен. Опасны горы, которые входят в пояс разлома, в ту складку, которая опоясывает весь земной шар и тянется к нам от Пиренеев через Альпы, Карпаты, Крым, Кавказ, Копет-Даг…

Видимо, Василий Николаевич собирался подступить к сейсмологу с новым мудреным вопросом, но на него зашикали: