Шпион, который спас мир. Том 2 - Шектер Джеролд - Страница 22

Письмо от 2 февраля требовало, чтобы Пеньковский был более внимателен к своей личной безопасности, и подчеркивало важность этого. Напряжение между США и Советским Союзом по поводу Берлина слегка снизилось, когда 17 января были отозваны 12 советских танков, стоящих у стены, — за двое суток до этого были выведены американские танковые силы. Но Берлин оставался больным вопросом, совершенно непредсказуемым, и Советский Союз продолжал препятствовать прохождению самолетов союзников в Западный Берлин, вызывая протест англичан, французов и американцев против «агрессивных и опасных действий Советов». В письме к Пеньковскому был также сделан запрос информации по маневрам стран Варшавского Договора, по боеготовности и эффективности советских сил в Европе.

За три дня до написания этого письма Пеньковскому, 29 января, в Женеве состоялась конференция по запрещению ядерных испытаний. Конференция провела 353 заседания за три года. Попытки выйти из тупика, в котором оказалась система контроля над ядерными испытаниями, ни к чему не привели. Отчеты Пеньковского о советских достижениях в области ядерного оружия и их намерениях, таким образом, были чрезвычайно важны.

В конце января 1962 года Квентин Джонсон, начальник операций советского отдела ЦРУ, вылетел в Лондон для встречи с Гарольдом Шерголдом. Цель поездки — обсуждение дела под кодовым названием «Герой»; они пришли к соглашению, что количество сфотографированных Пеньковским документов было слишком рискованным для дела. Джонсон и Шерголд встретились с миссис Чисхолм — она приехала в Лондон ненадолго на консультацию гинеколога — и обговорили с ней московские действия, после чего она вернулась и продолжала приходить на места встреч.

Джонсон, профессионал, обладающий живым воображением, был доволен впечатлением, которое произвела на него миссис Чисхолм. Он сказал, что она «совершенно не волнуется из-за своего участия в операции». Джонсон спросил, следят ли за ней и какое оправдание своим действиям она использует. Она заметила, что за ее мужем следили постоянно, но за ней не часто. Джонсон отметил, что, видимо, ей хорошо удавалось маскироваться — то, что она заходила в подъезд, можно было оправдать тем, что ей нужно было поправить одежду или увести сына погреться. «Дженет никогда не фиксировала, какие окна выходят на место встречи, но чувствовала, что обычное движение на этих улицах не привлекало внимания к их встрече», — записал Джонсон в отчете{110}.

На встрече в Лондоне Шерголд сообщил Джонсону, что планирует отозвать Дженет и ее мужа из Москвы в июне 1962 года из-за ее беременности. Для замены можно было взять другую пару — Джервеза Кауэлла и его жену Памелу, тоже работавшую секретарем в Британской разведслужбе.

— У них тоже трое детей, — объяснил Шерголд. — Двое слишком взрослые, чтобы использовать их как прикрытие, но третий будет еще в коляске, когда они сюда приедут.

Шерголд согласился, что надо не только тайно встречаться на улице, но и посещать официальные приемы или, при возможности, переключиться только на официальные встречи. В любом случае изменения, видимо, вызовут задержку связи{111}.

Джонсон возражал, доказывая, что было бы благоразумно вообще воздержаться от действий в ближайшие несколько месяцев или даже год. Шерголд не поддержал этого мнения, говоря, что Пеньковский воспримет подобное предложение как утрату доверия. Он контролирует себя, знает, что нужно делать в Москве, и не примет приказов, по словам Шерголда. Джонсон сказал, что с американской точки зрения Пеньковскому надо передохнуть и поберечь свой пыл до другого времени.

Вернувшись в Вашингтон, Джонсон встретился со своими коллегами в советском отделе, чтобы обсудить свой разговор с Шерголдом. Джонсон сообщил своим коллегам, что он «как-то успокоился по поводу ее (миссис Чисхолм) контактов с Пеньковским». Меморандум ЦРУ, резюмирующий встречу, гласил:

«Шерголд думает, что Пеньковский не примет предложение ЦРУ прекратить встречи по следующим причинам:

А. Личный контакт с кем-то, кого он знает, субъективно очень важен для «Героя».

Б. «Герой» не принял предыдущее предложение о сокращении количества личных встреч.

В. Группа по особым делам не смогла убедить «Героя» сократить число личных контактов в Париже.

Г. «Герой» не выносит тайники из соображений безопасности, а также потому, что получает удовлетворение от личных встреч».

Джо Бьюлик — он был с Пеньковским в Париже — выслушал отчет Джонсона и возразил, что не Пеньковский, а сам Шерголд требовал, чтобы встреч в Париже было больше, чем значилось в плане. Бьюлик заметил также, что Пеньковский действительно не любил тайники, но лишь до тех пор, пока у него были другие средства связи. Бьюлик чувствовал, что англичане меньше, чем американцы, хотели защитить Пеньковского и готовы были использовать его, несмотря на риск слишком частых встреч{112}.

Пеньковский не пришел на запланированную встречу с Чисхолм 2 февраля в сквер на Цветной бульвар. Тогда она пошла на альтернативные места встреч 5 и 6 февраля. Пеньковского не было. 9 и 16 февраля Пеньковский также не появился.

СИС в Лондоне получила эту информацию от Рори Чисхолма и попросила его «осторожно проверить», когда из СССР уехала англо-американская делегация, которой занимался Пеньковский. Морис Олдфилд, сотрудник МИ-6 в Вашингтоне, связался с Мори и предложил, чтобы ЦРУ тоже попыталось выяснить, что произошло с Пеньковским. Олдфилд предупредил, что англичане «могут воспользоваться нашим научным атташе или коммерческим советником в Москве, чтобы выяснить, где находится «Герой», обратившись в его офис». Шерголд с нетерпением ждал ответа от Мори{113}.

«Энн» получила инструкции продолжать выходить на встречи с «Героем» по разработанному плану. «До сих пор, — сообщил Олдфилд, — она ничего особенного не заметила. Шерги отмечал, что это может доказывать, что все прекрасно, и что по неизвестным причинам, например по болезни, «Герой» просто не может прийти».

20 февраля Олдфилд снова написал Мори: «Я только что услышал от Шерги, что «Героя» сегодня не было на условленном месте» (кулинария над рестораном «Прага»){114}.

Пеньковскому было передано новое закодированное сообщение по радио: «„Энн” придет на встречи в сквер по понедельникам в 16.00 в соответствии с планом и на основные встречи в 13.00 по пятницам в условленных местах, когда сможет, но не каждую неделю. Мы волнуемся из-за вашего отсутствия и надеемся, что все в порядке. Привет».

Только 9 марта 1962 года ЦРУ выяснило, почему Пеньковский больше не приходит на встречи. После встречи с «Энн» 19 января он заметил машину, разворачивавшуюся на улице с односторонним движением. На заднем сиденье машины было двое в темных пальто. Он понял, что за «Энн» следят.

«Энн» сообщила, что и она 19 января заметила машину, которая, возможно, следовала за ней, когда она поехала с балетного урока на автобусе; но больше она ее не видела. Она не знала, что Пеньковский видел эту машину и после этого, в тот же день: за «Энн» следили.

Пеньковский беспокоился за «Энн» и попытался с ней связаться. С 20 по 28 января он работал с американской делегацией в Ленинграде и в Москве. Во время поездки и на приемах Пеньковский приметил одного американца, который, как он думал, сможет ему помочь, и проводил с ним много времени. Он предложил американской делегации устроить коктейль и пригласить британского научного атташе доктора Сениора. 27 января американский экономический атташе устроил коктейль, на котором был и Пеньковский. К сожалению, доктор Сениор не пришел, и Пеньковский не смог ничего передать миссис Чисхолм.

Ранним утром 28 января, когда делегация должна была уехать, Пеньковский позвонил в гостиницу американскому бизнесмену, с которым у него установились рабочие отношения. Американец упаковывал вещи, когда приехал Пеньковский. Пеньковский попросил его передать в Лондон сообщение. Пеньковский объяснил, что это сообщение должно быть передано человеку, который ответит на телеграмму, присланную американцем, когда он приедет в Лондон. Телеграмму надо послать на имя «Лабориси» — это имя Пеньковскому дала группа.