Преследование - Джойс Бренда - Страница 9

– Сегодня у нас нет уроков, – твердо сказал Уильям. И, помолчав, добавил: – Мне хотелось бы видеть отца.

Амелия кивнула миссис Мердок. Малютка капризничала, и гувернантка продолжала ее укачивать, чтобы хоть немного успокоить. Толпившиеся впереди гости расступились, ясно понимая, что им нужно как можно быстрее выйти наружу. Амелия улыбалась каждому, мимо кого они проходили.

– Спасибо, миссис Хэррод, – говорила она. – Благодарю, сквайр Пенуэйтзи, за то, что прибыли сегодня. Привет, Милли. Здравствуй, Джордж. Судя по всему, закуски будут поданы в ближайшее время в парадном зале.

Именно так сказала миссис Мердок, но теперь Амалия сомневалась, что Гренвилл потрудится хотя бы поприветствовать собравшихся на похороны.

Соседи улыбались ей в ответ. Милли, доярка, громко воскликнула:

– Какое прелестное дитя!

Выйдя из часовни, Амелия огляделась и поймала себя на том, что ищет Гренвилла. К этому моменту он должен был вернуться к дому, но графа не было видно. Начал накрапывать дождик. Малышка снова принялась плакать, на сей раз очень громко.

Амелия взяла плачущего ребенка у гувернантки:

– Позвольте мне? Возможно, я смогу помочь. – Амелия стала убаюкивать девочку, крепко прижав ее к груди. Все-таки ребенок слишком долго находился на холоде.

– Я надеюсь на это. Не думаю, что я ей нравлюсь. Она понимает, что я – не ее родная мать! – вскричала миссис Мердок.

Амелия по-прежнему сохраняла бесстрастное выражение лица, хотя про себя досадовала и сокрушалась. Ей хотелось, чтобы гувернантка прекратила все эти терзающие душу причитания, по крайней мере в присутствии мальчиков. Потом Амелия взглянула на прехорошенькую малышку и невольно улыбнулась. На сердце сразу потеплело. О, эта маленькая девочка была сущим ангелом!

– Тс, тихо, моя лапочка. Мы уже идем в дом. Ни одному ребенку твоего возраста не стоит присутствовать на похоронах.

Амелия поймала себя на том, что немного сердится. Эта крошка должна была остаться в своей детской, в безопасности и тепле; ребенок определенно мог ощутить горе и скорбь, царившие в часовне. Но никто не посоветовал миссис Мердок оставить малышку дома. В конце концов, в этой семье не было экономки, а Гренвилл вернулся в имение буквально за несколько минут до начала службы.

Как он мог проявить подобное безразличие?

Новорожденная икнула и посмотрела на нее. Потом малютка улыбнулась.

Вне себя от восторга, Амелия воскликнула:

– Она улыбается! О, какая же она красивая!

– У вас есть свои дети? – поинтересовалась миссис Мердок.

Амелия почувствовала, как ее радость постепенно улетучилась. Она считала себя слишком старой, чтобы выйти замуж, и понимала, что у нее никогда не будет своего собственного ребенка. Осознание этого печалило и причиняло некоторую боль, но Амелия не собиралась предаваться жалости к себе, любимой.

– Нет, у меня нет детей, – ответила она и, подняв глаза, увидела Лукаса и свою мать, которые приближались к ним.

Выражение лица брата смягчилось.

– А я как раз гадал, сколько времени пройдет, прежде чем ты не выдержишь и возьмешь ребенка на руки, – с теплотой произнес он.

– О, какое красивое дитя! – восхитилась мама. – Это твой первый ребенок?

Амелия вздохнула. Мама не узнала ее, но ничего необычного в этом не было. Представив брата и мать гувернантке, Амелия обернулась к Лукасу:

– Ты не мог бы отвезти маму домой, а потом отослать карету сюда? Я собираюсь ненадолго задержаться. Мне хотелось бы успокоить крошку и мальчиков.

Лукас с подозрением сощурился:

– Я знаю, ты всего лишь проявляешь доброту, но разумно ли это?

Амелия понятия не имела, что он мог иметь в виду.

Брат взял ее под руку и отвел чуть в сторону от мальчиков.

– Гренвилл выглядит изрядно расстроенным, – заметил брат, и в его тоне сквозило предостережение.

– И что, бога ради, это означает? Разумеется, он просто убит горем. Но я беспокоюсь не о Сент-Джасте, – понизила голос до шепота Амелия. – Он настолько безутешен, что бросил сыновей одних. Позволь мне всех успокоить, Лукас. Я просто обязана их выручить.

Граф недоверчиво покачал головой, но все-таки улыбнулся.

– Тогда ты можешь ждать Гарретта обратно через два часа. – Улыбка сбежала с его лица. – Я надеюсь, ты не пожалеешь об этом, Амелия.

Ее сердце екнуло.

– Почему я должна пожалеть о помощи этим маленьким мальчикам? Или этой симпатичной крошке?

Вместо ответа, Лукас поцеловал Амелию в щеку, и они вернулись к своей компании. Мама болтала что-то о первом выезде в свет, и Амелия вздрогнула, когда Лукас заботливо повел ее к карете. По дороге к дому миссис Мердок взглянула на Амелию круглыми от изумления глазами.

– Мама не в ладах с рассудком, – тихо объяснила Амелия. – Сказать по правде, она редко мыслит здраво и обычно не осознает, где находится.

– Мне очень жаль, – ответила миссис Мердок.

Они подошли к ведущей в дом огромной двери из розового дерева, за которой располагался вестибюль. Амелия почувствовала, как мучительно напряглось все тело. Помнится, десять лет назад ей доводилось часто бывать в этом доме.

И Амелия вдруг вспомнила, как пулей мчалась в кабинет, а за ней гнался Саймон. Как заливисто смеялась, а потом они вместе рухнули на диван, слившись в страстных объятиях…

Она робко помедлила, оказавшись в просторном, с высокими потолками вестибюле. Это было округлое помещение с мраморными полами, позолоченной мебелью и хрустальными люстрами. Неужели она и в самом деле хотела оказаться в этом доме?

– Вы действительно подниметесь наверх? – спросил Уильям, возвращая ее к реальности.

Сердце Амелии учащенно забилось. Сейчас, находясь в доме Гренвилла, она ощущала нечто вроде опасности. Но все же улыбнулась, тихо укачивая новорожденную. Дети нуждались в ней, в этом Амелия нисколько не сомневалась.

– А ты хочешь, чтобы я поднялась наверх?

– Я был бы счастлив показать вам наши комнаты, – серьезно, совсем как взрослый, произнес Уильям.

– У меня есть солдатик! – с гордостью сообщил Джон. – Это прусский младенец!

Амелия улыбнулась, когда Уильям взял Джона за руку и поправил:

– Он – прусский пехотинец. Ты можешь показать мисс Грейстоун всех своих солдат, если она пожелает.

Уильям взглянул на Амелию, и глаза мальчика зажглись.

– Сгораю от нетерпения, – с улыбкой отозвалась она. И в первый раз с момента знакомства Уильям улыбнулся в ответ.

Малышка, с жадностью утолив голод, наконец-то заснула, все еще лежа на руках у Амелии. Сама Амелия не имела ни малейшего желания выпускать крошку из рук, но теперь ей явно было незачем нянчить ребенка Элизабет. Скрывая за улыбкой грусть, Амелия встала и положила спящую девочку в колыбель, в эту красивую кроватку, застеленную белыми покрывалами из легкой, с ажурной вышивкой, ткани. Накрыв крошечное тельце белым лоскутным одеялом, Амелия тихо сказала:

– Ей нужно дать имя.

– Вы так хорошо управляетесь с детьми! – воскликнула миссис Мердок. – Никогда еще не видела, чтобы малышка ела с такой жадностью, да и мальчики в восторге от вас с самого момента знакомства!

Амелия улыбнулась. Сейчас мальчики возились с игрушечными солдатиками в своей комнате. Джон показал ей всех до единого солдатиков из своей коллекции.

– Она просто была голодна.

– Нет, она уже полюбила вас! – Гувернантка, к счастью, пришла в себя и успокоилась. – В этом доме слишком много суматохи. Мне так хотелось бы, чтобы вы нас не покидали!

Амелия встрепенулась.

– Мне нужно заботиться о своей собственной семье, – сказала она, но тут же подумала: а не права ли миссис Мердок? Неужели горе и беспокойная атмосфера дома действительно повлияли на новорожденную? Да и как могло быть иначе? Но, по крайней мере, эта детская в сине-белых тонах была тихим прибежищем для малышки. Судя по отделке комнаты, Элизабет ждала появления на свет еще одного мальчика.

Миссис Мердок уселась на большой, в сине-белую полоску стул.