Одна на двоих… Наша жизнь (СИ) - Мека Владислава "Калигула" - Страница 30

Я медленно кивнул и пошел к выходу. Не думаю, что сейчас время с ней ругаться. Но и дураком я себя делать не позволю. Если она что-то задумала, то мне придется ее разочаровать. Выйти-то я выйду, но никуда уходить не собираюсь. Я не собираюсь терпеть ее измены, к которым она видимо собралась методично прибегать.

Глава 8

Лилит

— Зачем ты выставила его? — первое, что спросил у меня Брэнс, стоило нам остаться наедине.

— Да просто так — усмехнулась я.

— Дорогая, не стоит меня обманывать. Что такого ты хотела мне сказать, что не могла при нем? — почувствовав себя хозяином ситуации, расслабился Ян и вальяжно уселся в кресло во главе стола.

— К примеру, что больше мы с братом не участвуем в твоей игре, в которой ты всегда победитель.

— О чем ты? Когда это я играл с вами двумя? Я что-то не припомню — делано невинно округлил глаза Ян.

— Когда, ты обещал сделать из нас двоих знаменитостей. В итоге мы все еще малоизвестны, не особо материально обеспечены и в целом бесперспективны. Дан тебе перестал быть нужен, как только заболел звездной болезнью и перестал выкладываться по полной в студии. А я, как отдельная единица заинтересовала твою «золотую жилу» — Влада. Вот ты и решил избавиться от Богдана, а я, если выгорит, могу стать сольной певичкой. Извини, но вынуждена тебя разочаровать. Ян, ты сделаешь из нас звезд — чувствуя, что перегибаю палку, все же самоуверенно улыбнулась я глядя Брэнсу в глаза.

— А если нет? — не отводя взгляд осведомился Ян.

— А если нет, то я сделаю все для того, чтобы лишить тебя Влада, а в придачу к нему Лекса Кроула и Иви Рекец.

— Угрожаешь? — вскочил на ноги Ян.

— Нет, что ты, предпочитаю, как фильмах, предупреждать.

— А что я получу взамен? Если сделаю из вас знаменитостей — узнаю этот алчный огонек, все как изменчиво его настроение.

— Кроме долгосрочного контракта и талантливых исполнителей? — уточнила я.

— Именно. Кроме этого — усмехнулся Ян.

— А чего бы тебе хотелось? — зная ответ все же задала я вопрос.

— Тебя, куколка, я хотел бы тебя.

— А не жирно будет? — оскалилась я.

— В самый раз — поднимаясь и подходя ко мне, примерзко улыбнулся Ян.

Пока я думала, как бы по-корректней или не совсем, его отшить, Брэнс приблизился вплотную и одним резким движением прижал меня к себе. Я не успела отстраниться, чем и воспользовался Брэнс, приподнимая мое лицо за подбородок и целуя. Не могу сказать, что это было приятно. Желание отстранится и помыть рот с мылом, с каждой секундой этой затяжной сцены становилось все невыносимей. С трудом пересиливая себя, я постаралась не сопротивляться, рассудив. что рано или поздно он сам меня отпустит, если не захочет умереть от удушья поцелуем.

И не ошиблась. Через минуту дыша, как загнанная лошадь с тяжело вздымающейся грудью и сильно расширенными зрачками Брэнс отстранился от меня. Не став терять время, я сразу же хотела заорать и со спокойной душой ждать охрану. Но внезапно выражение лица Яна изменилось с дебильно — довольного оно приняло подозрительно угрожающе — устрашающий вид.

— Кто это сделал?! — слишком резкий переход от ручного песика в бешеную собаку заставил меня вздрогнуть и сжаться.

— Ты о чем? — чувствуя, как на моей талии смыкается кольцо стальных объятий, спросила я.

— О твоем лице, шеи и наверняка всем теле в целом — даже не пытаясь скрыть свою агрессию ответил Брэнс.

— Я не поним…

— Не лги мне! Синяки полбеды, ты вся украшена засосами. И учитывая то, что вчера ты была со своим братцем, я даже знаю, кому сегодня крупно не повезло — размыкая объятия, Ян стремительно прошел к двери и одним рывком распахнув ее, покинул зал.

Я осталась одна. И мне не хотелось идти за Яном, что-то ему объяснять. Сейчас мне ничего не хотелось. Я наконец-то осталась одна. Со вчерашнего дня мне приходилось сдерживаться и вести себя вменяемо. Но сейчас я одна… Совсем одна! Сильное, истерические веселье ударило в голову, я засмеялась. Особенно меня рассмешила мысль о том, что никто и никогда не мог даже пальцем меня тронуть. А собственный брат трогал и не только пальцами, да и не только трогал…

Смеялась долго, кружась по кабинету, пока не смахнула стакан с водой со стола. О с сильным грохотом упал на пол разбившись вдребезги. Надо же, как символично. Вот стоишь себе стакан стаканом, наполненный водой, а кто-то берет и смахивает тебя со стола, так, что полет вниз будет недолгим, а всю твою жизнь он разобьет вдребезги… Еще дин стакан полетел на пол следом за разбившимся и еще один…

…Кто-то сильно тряс меня, такое чувство, что как минимум хотят вытрясти из моего бренного тела завтрак, а как максимум — душу. Попыталась отмахнуться, но не вышло, промазала.

— Лили, что с тобой?! Очнись! — орал братец, при чем звук, тоже включился внезапно, от такого ора я на автомате открыла глаза и предприняла отчаянную попытку вырваться.

— Не визжи. У меня от этого голова взрывается — почти шепотом попросила я.

— Господи, Лили, как ты?! — не внял моей просьбе братец и только, видать, чтоб окончательно добить, сильней прижал к себе.

— А то ты не видишь? Скажи лучше, что с тобой? — разглядывая разбитую рож… физиономия братца не удержалась я от вопроса.

— Пообщался с Брэнсом — усмехнулся треснувшей губой Дан.

— И как?

— А не заметно? — от улыбок, которые расточал братец по подбородку у него уже текла не слабая струйка крови.

— Перестань лыбиться — поморщилась я.

— Почему? Волнуешься за меня? Не переживай, в отличии от тебя, детка, я не падал в обморок — еще шире заулыбался этот идиот.

Я фыркнула и оттолкнувшись от Дана встала пошатываясь. Оказывается я отключилась, что для меня было удивительно и странно. Богдан попытался приобнять меня, но лишь шипя увернулась. Желания испытывать его прикосновения, не было.

— Где Брэнс? — спросила я.

— А я откуда знаю? Наверное поспешил вставить зубы, ведь фальшивые улыбки требуют идеальной челюсти — сарказм так и прет из него.

— Я не хотела…

— Я знаю, но также я знаю, что он прав — вдруг как-то странно съежился Дан.

— Ты о чем? — невольно сделала я шаг к нему.

— О тебе, обо мне, о нас и о том, что я сделал. Лили, я не раскаиваюсь — брат упал на колени и его плечи подозрительно затряслись.

Я сама не поняла, как оказалась прямо перед ним, Дан обхватил мою талию руками и прижался головой к животу. Я почувствовала влагу, просачивающуюся сквозь ткань. Он плакал и моя, как бы глупо и банально это не звучало, душа плакала вместе с ним.

— Я, правда, не раскаиваюсь. Я всегда хотел быть с тобой, но не как с сестрой. А ты всегда отвергала меня. На танцах, когда я хотел танцевать с тобой, в играх, когда мне хотелось быть в паре с тобой, даже в музыке, ты не хочешь петь дуэтом, не хочешь петь со мной — все что он говорил было так по-детски, но в тоже время, то, как звучали его слова, интонация серьезная и отчаянная совсем не походила на детскую.