Браво, Аракс! - Аронов Александр - Страница 11

В каком-то оцепенении сидел жалкий и совершенно беспомощный лев в клетке, глядя на дрессировщицу умными и преданными страдальческими глазами. Он уже не мог ни пить, ни есть, был не в силах подняться на лапы.

Ярким солнечным днём Бугримова сидела во дворе перед клеткой умирающего Кая. Кай не шевелился, лежал с закрытыми глазами. Дыхания его не было слышно.

«Больше не поднимется… Никогда… Потеряла Кая… Сперва Юлия, теперь Кая… Навеки… Навеки потеряла…» — думала Бугримова, с болью глядя на высохшего, как скелет, неподвижного льва.

И вдруг заметила, что Кай шевельнул ухом, будто прислушиваясь. Нет, ей не показалось. Лев чуть приоткрыл глаза, моргнул, насторожил и второе ухо.

«Что он слышит?.. Что его тревожит?..»

Кай медленно, с огромным трудом повернул голову в сторону забора.

Она прислушалась тоже… С улицы не доносилось ни звука. В одной из дальних гардеробных цирка кто-то нудно пиликал на концертино. Кай продолжал глядеть в сторону улицы и вслушивался всё насторожённее. Концертино умолкло.

«Мерещится ему, что ли?.. Да нет же, это я пока ничего не могу уловить, а он слышит! Ведь слух у хищников отличный, куда лучше нашего… Что же он там учуял?..»

Она продолжала вслушиваться в тишину, уловила наконец едва слышный треск приближающегося мотоцикла.

Кай заволновался ещё больше, вздрогнул, приподнял голову, сел.

«Неужто вспомнил, как удирал когда-то от мотоцикла по треку?.. Ещё однажды лапку подвернул… Нет, вряд ли это возможно. Ведь сколько воды утекло с тех пор… Сколько лет прошло…»

Однако Кай и в самом деле волновался именно из-за мотоцикла. По мере его приближения лев в тревоге начал учащённо дышать, мелко вздрагивать всем телом, перебирать передними лапами, чуть повизгивая, будто от нетерпения.

«Неужели такая память?.. Такой рефлекс… Уму непостижимо!..»

Мотоцикл остановился у ворот цирка, громко загудел. Сторож распахнул ворота. С оглушительным треском машина промчалась мимо клетки по цирковому двору.

Увидев красный мотоцикл и гонщика в шлеме, Кай вскочил, стал реветь от возбуждения, заметался по клетке. И вдруг застыл. Потом Кай покачнулся… откинулся назад, сел. Тут же передние лапы его будто подломились, разъехались в разные стороны, и лев упал, ударившись нижней челюстью о деревянный пол клетки…

Так не стало Кая.

В ветеринарной больнице, в присутствии Бугримовой, произвели вскрытие. В горле Кая обнаружили нарыв, который так и не мог прорваться…

Положение в львиной труппе сложилось крайне неблагополучно. Таймур отбивался от рук. Работать с ним становилось всё трудней: он постоянно заводил драки с Радамесом и Диком, совершенно затравил Наполеона и Ришелье. Правда, с последними не ладили и остальные львы.

Дрессировщица решила вывести из шестёрки Таймура. Ей понадобился молодняк. Некому было исполнять трюк «ЛЕВ В ВОЗДУХЕ», надо было подменить Таймура. Кроме того, Бугримова задумала новый номер—«ЛЬВЫ-ВСАДНИКИ».

Она связалась с одним из передвижных зверинцев.

Рано утром в ростовский цирк привезли из Азербайджана на грузовике двух полугодовалых львят-близнецов. Малышей звали Самур и Аракс…

Над Вышним Волочком затянуло небо. Собирался дождь. Аракс продолжал рычать.

- Тётенька, осторожнее! — не выдержала и крикнула Оксана.

Аракс умолк.

- Не бойся, девочка, — сказала Ирина Николаевна. — Ну так как же, курносый нос? А? Не узнаёшь? Эх, ты! Ну что же с тобой делать? Ну попробуй вспомнить команду: «Браво, Аракс!» Ну? Припомни! «Бра-во, Аракс!»

Лев зарычал в третий раз. И рык этот не был похож на все предыдущие. Рычание было протяжным, сильным, нескончаемым, радостным.

- Наконец-то! Браво, Аракс! Не забыл свою мамку! Умница! Иди скорей сюда!

Аракс подошёл к решётке.

- Ну, здравствуй, старина! Сколько лет, сколько зим! Лев начал радостно тереться мордой о прутья решётки, призывно заурчал, подставил спину. Ирина Николаевна похлопала по ней, стала гладить.

- Ай, бравушки! А помнишь, как долго не подпускал меня к себе, когда малышом был? Помнишь, как скандалил вместе с Самуром? Помнишь, как сперва учиться «азбуке» не хотел? Нет, это Самур не хотел, а ты всегда умницей был, всегда был хорошим…

На моё лицо упала тяжёлая дождевая капля. Потом вторая, третья… И об Оксанино голое острое плечико разбивались дождевые капли. Но она не замечала их, прислушиваясь к взволнованному голосу дрессировщицы…

Голос дрессировщицы был радостным.

- Ну, здравствуйте, детки! Продолжим урок!

Она вошла в вольер в костюме со специальным кожаным карманом, в котором лежали мелко нарезанные кусочки мяса.

Малыши львята внимательно наблюдали за ней. Нанизав мясо на палочку, Ирина Николаевна протянула её Араксу.

- На кусочек! Бери мясо, Аракс! Аракс съел мясо прямо с палочки.

- На мясо! Бери мясо, Самур!

Самур подошёл не сразу. А отважившись, ударил по палочке лапкой, сбил кусочек на землю и уволок его подальше в угол.

- Молодец, Самур! Делаешь успехи. Браво, трусишка! Помощники занесли в вольер две тумбы, точно такие, что стоят на манеже во время представлений. Смелый и любознательный Аракс сразу же подбежал к тумбе, обнюхал её, попробовал перевернуть, начал грызть, затем вскарабкался на неё и победоносно зарычал.

- Браво, Аракс! А ты, Самур, чего испугался? Тумба тебя не укусит. Тумба — твоё место. Иди на место! — сказала Бугримова.

Львёнок долго ходил вокруг да около, рискнул наконец и толкнул тумбу лапой. Тумба покачнулась. Львёнок тут же отскочил, бросился к Араксу, спрятался за его спину.

- Думал, тумба живая, дурачок! — рассмеялась Бугримова. — Ничего, привыкнет к своему месту!

Летели дни.

- Аракс, бери мясо!.. Самур, бери мясо!..

- Браво, Аракс!.. Браво, Самур!..

Аракс попытался стянуть у Самура косточку. Самур рассвирепел, с яростным рычанием набросился на брата, стал его царапать. Аракс в долгу не остался. В вольере поднялась свалка. Исцарапанных, покусанных львят еле разняли.

- Дружба дружбой, а табачок врозь! Так-то, Арина Миколавна! — сказал Игнатов.

- Да, при кормёжке для хищников нет ни брата, ни сестры, ни отца с матерью… Аракс, бери мясо! Нет-нет, пожалуйста, на своё место, на правую тумбу, курносый плут! На земле не дам… Вот так! Теперь получай!

А Самур получил свою порцию на левой тумбе.

Поев, львята, забыв о недавней распре, тут же принялись облизывать друг друга с головы до лап. Тщательно вымыв мордочки, мягкие подушечки на лапках, они подняли весёлую возню.

Неделю спустя, когда дрессировщица вошла ко львятам в вольер, они сразу побежали каждый к своей тумбе и, усевшись, с нетерпением ждали подачки.

Прошёл месяц.

К этому времени львята всё лучше и лучше осваивали свои клички, различали интонации и команды.

В воспитании животных значение голоса очень велико. Однажды Ирина Николаевна съела эскимо и охрипла. Весь день она готовилась к вечернему представлению: принимала микстуры, глотала порошки, пила горячее молоко с боржомом, съела несколько сырых яиц. Ничего не помогло: хрипота не проходила.

Срывать представления было нельзя, дрессировщица вышла на манеж. Львы чрезвычайно удивились: они не слышали её голоса. Работа прошла на редкость вяло. Хищники не понимали жестов дрессировщицы, нервничали, путали трюки, недоуменно глядели на Бугримову: «Что это с тобой приключилось? Ты ли это? Что ты от нас хочешь? В какое дурацкое положение ты нас ставишь?..»

Интонаций в дрессуре существует три: ласковая, повелительная и строгая.

- Браво, Аракс! — говорила Бугримова, лаская львёнка во время игры.

- На место, Самур! — приказывала она своему питомцу, положив на тумбу кусочек мяса.

- Куда? Нельзя! Слушать мою команду, разбойники! — прикрикивала дрессировщица на расшалившихся львят, награждая их лёгкими тумаками или ударами прутика.

Львята прижимали ушки, злобно рычали, замахивались лапками, выпускали острые коготки.