Что забыла Алиса - Мориарти Лиана - Страница 44

Алиса водила пальцами по линиям цементного раствора, который скреплял ряды белых плиток. Начиная ремонт, они с Ником закончили на укладке плитки – это был сорок шестой пункт в списке «Несбыточные мечтания». Она этого совершенно не помнила. Было похоже, что она потеряла тысячи воспоминаний.

Неужели Ник сейчас лежит с Джиной в постели?

Имя Джины всплыло на вечере. Вышло очень неловко. Алиса как раз говорила, точнее, слушала женщину с необыкновенно большими бриллиантами в ушах, и мужчину, которому очень хотелось еще одной мини-самсы, так что он не спускал глаз со сновавших вокруг официантов. Разговор шел о домашней работе и о том, какая это обуза для родителей.

– Три часа ночи, а я сижу, делаю из палочек модель дома первопоселенца для Эрин. И клянусь вам, у меня внутри прямо что-то тикает! – Женщина щелкнула пальцами, и ее бриллиантовые серьги ярко сверкнули.

– Могу себе представить, – вежливо ответила Алиса, хотя как она могла?

Почему эта Эрин сама не делала домашнюю работу? Или почему они не делали ее вместе? Алиса представляла себе, как бы они с дочерью веселились, вдвоем склеивая палочки и попивая горячий шоколад. И потом, Алиса великолепно умела делать такие штуки. Их модель дома первопоселенца была бы лучшей в классе.

– Должны же они понять, что такое дисциплина? – сказал мужчина. – Ведь цель домашней работы именно в этом, правда? Эй! Извините! Это самса там у вас? Ах, кебабы… Да сегодня все легко и просто ищется в «Гугле».

Что еще за «Гугл» такой? У Алисы разболелась голова.

– С «Гуглом» не склеишь из палочек дом первопоселенца! По-моему, помогать им с домашней работой вовсе не нужно!

Женщина посмотрела на Алису, как бы желая взглядом сказать: «Ох уж эти мужчины!» – и Алиса попробовала ответить ей таким же многозначительным взглядом. Она была уверена, что Ник пришел бы ей на помощь.

– Лаура, уж конечно, все сделала бы к тому времени, как ты вернешься с работы, – продолжала женщина. – Помню, раз Джина Бойл сказала, что домашние задания должны быть… Ой, извините, Алиса! – Она замолчала, не договорив, и заметно смутилась. – Я, право, не подумала…

– Вам было так тяжело. – Мужчина быстро, по-братски обнял Алису за плечи. – О, смотрите! Положу-ка я вам еще самсы!

Алиса застыла в ужасе. Неужели все знали, что Ник обманывает ее с Джиной? В чужом для нее кругу это был вовсе не секрет?

Доминик возник как бы ниоткуда и умело вывел ее из затруднения. Она стала привыкать полагаться на него. Она даже поймала себя на том, что ищет его глазами, думает: «Да где же Доминик?» И в то же время представляет, как рассказывает Нику: «Представляешь, этот тип весь вечер вел себя будто он мой кавалер. Как тебе?»

Элизабет с мужем Беном тоже были на вечере, потому что Алиса предупредила: она запаникует, если Элизабет не будет рядом. Бен оказался даже больше и еще сильнее похожим на медведя, чем ей запомнилось. Он выглядел как дровосек, который сбежал из сборника сказок, и прямо-таки выламывался из ряда этих гладколицых мужчин в рубашках, аккуратно застегнутых на все пуговицы и с натренированными в спортзалах торсами. Он, похоже, любил Алису. Сказал ей, что «много думал об их вчерашнем разговоре», добавил: «Но ты, конечно, даже это вряд ли помнишь» – и слегка хлопнул себя по голове. Элизабет поджала губы и посмотрела в другую сторону. «О чем мы говорили?» – спросила Алиса. «Не сейчас», – бросила Элизабет.

Элизабет с Беном в этот раз не слишком много общались с гостями. Они много говорили с Домиником, хотя не были знакомы с ним раньше. Было странно видеть, как Элизабет, с бокалом вина в руке, буквально не отходит от Бена. Обычно на вечерах она без устали сновала от одного человека к другому, как будто была обязана поговорить с каждым.

Было забавно, но Алиса чувствовала себя вполне способной управиться с вечером – без помощи Элизабет, или Доминика, или даже Ника. Да, это было нереально, точно во сне: незнакомые люди, которые, однако, знают, как ее зовут и что у нее со здоровьем. Одна женщина все старалась затащить ее в угол и продолжить разговор, начатый несколько недель назад, о каком-то «тазовом дне». Привычной боязни общения не было. Она как будто заранее знала, как стоять, что делать с руками, как владеть лицом. Она ощущала себя грациозной, живой, непринужденно рассказывала всем, как упала в спортзале, как стала думать, что она на десять лет моложе и ждет первого ребенка. Слова лились сами собой. Она бесстрашно смотрела людям в глаза. Она умудрилась рассказать анекдот. Со стороны казалось, что она совершенно нормальна и освоилась с мыслью, что ей уже почти сорок лет.

Может быть, чувствовала она себя так уверенно потому, что хорошо выглядела. Она выбрала синее платье, обильно вышитое по горловине и подолу. «Ах, Алиса, дорогая, ты всегда одета лучше всех», – пропела ей Кейт Харпер. Чем больше пила Кейт, тем более открытые гласные у нее получались, так что к полуночи она уже говорила как английская королева. Алиса не могла ее выносить.

Все закончилось примерно в час ночи. Доминик ушел в числе последних, целомудренно поцеловав ее в щеку и пообещав позвонить утром. Даже разговора не заходило о том, что он может остаться на ночь, поэтому, возможно, их роман не зашел еще так далеко. Он был исключительно приятным человеком, такого она с удовольствием посоветовала бы подруге, но смехотворна была сама мысль о том, что она могла бы снять перед ним платье.

И потом, он мог быть так скромен потому, что знал: с ней остаются Элизабет с Беном. Может быть, у них очень активная половая жизнь.

Она вздрогнула.

Меньше чем через сутки она увидит детей и Ника, и тогда уж все окончательно встанет на свои места.

На полу в ванной становилось холодно. Она всмотрелась в отражение своего усталого худого лица. Кто ты теперь, Алиса Лав?

Она вернулась в спальню, сделала попытку заснуть, но поняла, что это невозможно. Надо бы выпить горячего молока. Впрочем, не поможет и оно… Никогда не помогало, но сам этот ритуал и сознание того, что ты следуешь советам женских журналов, сами по себе успокаивали и помогали провести время.

Неторопливо идя по прихожей, она заметила, что дверь в незанятую спальню закрыта. Она сделала приятное открытие, что в этой незанятой спальне (раньше это была просто еще одна комната, заваленная всяким хламом) стоят двуспальная кровать, платяной шкаф и лежит гора полотенец. «Я что, жду гостей?» – обратилась она к Элизабет. «У тебя всегда так, – ответила та. – Ты очень организованный человек».

В голосе ее опять послышалась твердость. Алиса не понимала, что это значит. Элизабет начинала раздражать ее.

Пол холла был закрыт ковром, и она чуть не споткнулась на самом верху лестницы, еле успев схватиться за перила. Может, было бы лучше еще раз упасть и удариться головой, чтобы к ней вернулась наконец память в полном объеме.

Она спустилась по лестнице, крепко держась за перила. Внизу она заметила, что в кухне горит свет.

– Привет, – сказала она.

– А, привет… – Элизабет стояла у микроволновки. – Вот, молоко грею. Будешь?

– Буду, спасибо.

– Мне, вообще-то, не очень помогает заснуть.

– Да и мне тоже.

Прислонясь к столешнице, Алиса смотрела, как Элизабет наливает молоко во вторую кружку. На ней была огромная мужская майка – наверное, Бена. В своей длинной шелковой рубашке Алиса чувствовала себя очень чопорно.

– Как самочувствие? – осведомилась Элизабет. – Что с… памятью?

– Так же. Ничего не помню ни о детях, ни о разводе. Хотя я и додумалась, что это как-то связано с Джиной.

– Как это понимать? – Элизабет удивленно посмотрела на нее.

– Не нужно меня оберегать. Я поняла, что Ник изменял мне с Джиной.

– Ник? С Джиной?

– А разве нет? Об этом, кажется, все знают.

– Для меня это ново, – сказала потрясенная Элизабет.

– Может, сейчас в одной постели спят, – непринужденно бросила Алиса.

В микроволновке зазвонил звонок, но Элизабет не шевельнулась.

– Это вряд ли, – произнесла она.