Сам без оружия - Фомичев Алексей Сергеевич - Страница 8

– На этот раз оружия. С трофейных складов три сотни винтовок Манлихера укороченного образца ушли непонятно куда. Мы так подозреваем, либо революционерам, либо… – подполковник развел руками. – Вот на этом след обрывается. Штельман убит, его гость, к слову, пока не установленный, тоже убит. Цепочка прервалась. А сделал это наш безгрешный доныне Козырь. Почему, зачем?

– Думаешь, его навели?

Игнатьев пожал плечами, взял чашку, спохватился.

– Ты пей, а то остынет… навели, не навели… из сыскного нам сообщили – Козырь встречался с неким человеком. Вроде бы эсером. И у него назначена новая встреча. Завтра.

Поняв, что подполковник подходит к сути дела, Щепкин напрягся.

– Так… что надо от нас?

– От вас нужны вы. Моих соколиков и тихарей из сыскного опасно посылать, вдруг да их знают в лицо?! А ваша группа не засвечена, в городе никому не известна. Сходите, посмотрите, послушаете. Если Козырь действительно будет там… да еще с эсером… есть шанс провести его и узнать побольше. А?

– Что за место?

– Трактир «Мясоедов». Слышал?

– Слышал, но не бывал.

– Из тех заведений, что вертепом не называют исключительно по доброте душевной. Хотя и рабочие туда захаживают, и приказчики, и из уезда. Но хватает и лихих людей.

– А что полиция за таким местом не следит?

– Следит в меру сил и надобности. Но то их забота. Я дам пару своих ребят из новеньких, они тоже не примелькались еще. Полиция выставит оцепление. Ну а если до дела дойдет… ты ж в столице первейший знаток японской борьбы. А? Как она там?.. Дзюу-дзюцу?

– Дзюдо, – усмехнулся Щепкин. – Хорошо. План операции есть?

– Утром будет. Ты подходи часикам к десяти. У Козыря встреча вечером, как раз все обмозгуем и подготовим.

– Хорошо, – капитан встал.

– Ты чай-то допей! Хороший чай, – засуетился Игнатьев. – Или еще водочки?

– Хватит. Спасибо за угощенье. Пора.

Щепкин пожал подполковнику руку и вышел из кабинета.

Несмотря на бодрый вид жандармского офицера, предстоящая операция не внушала капитану оптимизма. Неведомые налетчики и эсеры были незнакомы ему, а их связь с кайзеровской или австрийской разведкой выглядела более чем подозрительной. Сильней же всего напрягала перспектива похода в малознакомое место и участие в чужой операции в роли передового отряда.

Щепкин не привык играть втемную, но, похоже, выхода у него нет. И оттого настроение капитана было далеко не радостным.

К вечеру с Невы подул пронзительный студеный ветер. Он сбивал с деревьев последнюю листву, гнал по улицам пыль и заставлял прохожих опускать головы и ускорять шаг. Лошади от ветра чаще прядали ушами и недовольно всхрапывали, а извозчики громче обычного материли их, щелкая кнутами над головой и поминая то бога, то черта.

Людей в этот непогожий час с улиц как метлой вымело, и городовые, недовольно сопя, в гордом одиночестве гремели сапогами, про себя кляня непогоду и страстно желая побыстрее попасть домой.

Три рослые фигуры нарисовались под фонарем у входа в трактир «Мясоедов». Судя по виду, это были рабочие с завода, да не простые трудяги, а мастера как минимум. Добротные сапоги, хорошего полотна штаны, короткие черные пальто, кепки с коротким козырьком. Они дружно покосились на скрипевший под навесом фонарь и подошли к дверям. Тот, что был в центре, ногой толкнул дверь и под нос прошипел:

– Совсем холуи обленились! Двери не открывают…

Тот, что был справа, бросил взгляд через улицу направо, где под аркой пристроилась крытая пролетка. Над крышей висел маленький фонарик, он едва освещал сгорбленную фигуру на козлах.

– Порядок, прикрытие на месте.

– Ну тогда с богом…

Щепкин – это он был в центре – шагнул в раскрытую дверь. Белкин и Гоглидзе скользнули следом. Дверь со стуком закрылась, отрезав непогоду от приятного тепла внутри заведения.

Нижний зал трактира был заполнен почти полностью. Столики возле стен и перегородок занимали завсегдатаи, в центре сидели забежавшие перекусить приказчики мелких лавок, закончившие смену рабочие с фабрик и лотошники. В отличие от постоянных гостей, эта публика быстро набивала желудок горячей пищей, опрокидывала в себя стопку-другую холодной водки и уходила, освобождая место следующим визитерам.

Неподалеку от лестницы на второй этаж рядом со стойкой обосновался баянист, выводивший незамысловатые рулады. Звуки баяна немного заглушали гомон и выкрики захмелевших посетителей, а также звяканье фужеров, вилок и ножей.

На вошедших внимание не обратили, только пара мимолетных взглядов скользнула по рослым фигурам визитеров. Стоявший неподалеку от входа половой поспешил к гостям, махнул рукой, указывая на свободный столик, и торопливо проговорил свое «Здрасьте-вам-рады-видеть-что-желаете…».

Щепкин, состроив на лице кислую мину, первым пошел за половым, ленивым взглядом окидывая зал. Сзади топали Гоглидзе с Белкиным, перебрасываясь пустыми словами:

– Горяченького бы навернуть с устатку…

– А сперва водочки. Че-та людей полно… накурили, остолопы…

Белкин закашлялся, пару раз стукнул себя в грудь и поморщился. Зажатой в руке кепкой махнул над головой, разгоняя спертый воздух, густо приправленный табачным дымом.

Указанный половым столик стоял возле деревянной колонны. Его едва успели протереть, столешница была влажной. Половой торопливо обмахнул ее полотенцем, склонил голову.

Офицеры расселись, недовольными взглядами посмотрели по сторонам.

– Что угодно-с господам? – спросил половой.

Его «угодно-с» отдавало насмешкой. «Господа» явно не тянули на богатых гостей, а такие и заказа хорошего не сделают, и чаевых щедрых не оставят. Но что тут поделать?

Щепкин демонстративно провел ладонью по мокрой столешнице и опередил раскрывшего рот Белкина:

– Господам угодно-с водочки!

Половой не отреагировал на издевку.

– А что кушать будете?

– Ее, родимую, и будем кушать. А закуску сам сообрази. И горячее!

Половой уловил в голосе Щепкина недовольные нотки, спрятал усмешечку и торопливо кивнул:

– Сей момент! Все будет сделано!

Офицеры подождали, пока тот убежит, а потом более свободно осмотрелись. Такое любопытство вполне понятно, не все ж истуканами сидеть! Тем более многие посетители глазеют по сторонам и ведут себя куда как привольно.

– Наши здесь, – прошептал Гоглидзе.

Щепкин кивнул. Он еще от входа заметил Диану, та сидела за столом у окна вместе с двумя молодыми щеголеватого вида франтами. Франтов капитан сегодня видел на Фурштатской – те самые «не примелькавшиеся» люди Игнатьева. Ребята старательно играли свои роли, только слегка перебарщивали. Но в присутствии Дианы это было допустимо – со стороны их немного напряженные позы и бегающие глаза выглядели играми жеребцов вокруг кобылки.

Холодова перехватила взгляд капитана, едва заметно повела глазами. Щепкин скользнул взглядом в сторону. У противоположной стены под висевшим вышитым полотнищем за большим столом сидели трое. Козырь, его подручный Баклан и молодая смазливая девка с диковатыми глазами. Ага, уже здесь.

– Вижу цель, – прошелестел Белкин. – А вот где их контакты?..

Щепкин вновь посмотрел по сторонам. Не нравилось ему здесь, активно не нравилось. Народу много, сложно будет работать, коли что. Капитан хорошо знал нравы таких заведений, тут каждый второй с ходу ввяжется в драку просто так, ради куража, а каждый первый эту драку готов затеять.

Он отметил несколько персон явно не из благородного сословия, а из того, который часть своей беспутной жизни проводит в местах не столь отдаленных, сиречь в тюрьмах и каторгах. И что характерно, сии персоны расположились аккурат с двух сторон от Козыря и его компании. Случайно или как?

Сотрудники Игнатьева сидят спокойно, пьют минеральную воду, ковыряются вилками в закусках, что-то шепчут на ухо Диане, та знай себе заливается хохотком и игриво закатывает глаза. Никаких признаков тревоги или волнения. Не видят соседей Козыря или не обращают на них внимания?