Кот, который приезжал к завтраку - Браун Лилиан Джексон - Страница 18

— Приведите мне хоть одну весомую причину, почему мне не следует публиковать историю с маяком. Ваши слова останутся между нами.

— Она наделает беды. Наделает беды в селе. — Она облизала вмиг пересохшие губы.

— Какой беды?

— Вы не знаете, что случилось в День поминовения? По-моему, мистер Эксбридж не допустил, чтобы это попало в газету. Несколько мужчин с материка — из Локмастера — пришли в село с лопатами и стали копать, чтобы найти зарытые пиратские сокровища. Выкопали большие ямы перед самым домом ма и возле школы. У них была карта, которую они купили у какого-то человека в баре за пятьдесят долларов.

Квиллер подавил желание раскашляться.

— Как же местные от них избавились?

— Их выгнали охотники на кроликов. Копальщики пожаловались на самоуправство представителю шерифа, тот рассмеялся и велел им отправляться домой да помалкивать об этом, иначе они дураками будут выглядеть. Однако сам доложил обо всем мистеру Эксбриджу, и тот похвалил его и сказал, что он правильно сделал.

— Я уверен, что местным не нравится, когда вторгаются в их жизнь, и не осуждаю реакцию властей. Вопрос вот в чём: что общего тут с рассказом о тайне маяка?

— Вы не понимаете? — рассердилась она. — Кто-то будет продавать карты, а люди вернутся, чтобы копаться в прошлом!

Глава седьмая

На обратном пути из «Семейного кафе» Харриет Квиллеров разум был занят кинообразами: Харриет трудилась, как Сизиф, на вид счастливая, как жаворонок… Харриет в своём обвисшем поварском колпаке… Юная Харриет врезается в ораву ребятишек, размахивая кулаками. Правдива ли она? Правдивы ли вообще островитяне? Были ли они сотню лет назад способны совершить обдуманное преступление? Невзгоды, перенесенные целыми их поколениями, могли взрастить в них коварство. Они могли погубить смотрителей, выманив их за ограду маяка под благовидным предлогом (хватило бы нескольких чашек островного кофе!). Но какой у них был мотив? И куда делись тела?

Над озером поднимался туман и пеленой окутывал темную прибрежную дорогу. Мечущиеся вдали, словно рой светлячков, огоньки были фонариками служащих отеля, возвращавшихся к себе на ночлег. Горланящие, хохочущие, распевающие какие-то популярные песенки, они казались другой породой в сравнении со стеснительными, косноязычными, жестколицыми островитянами.

Буря, несомненно, приближалась. Мистер Хардинг чуял её костями, Коко и Юм-Юм чуяли её шкуркой. Едва Квиллер, войдя в коттедж, осторожно скользнул к себе в шезлонг, обе отяжелевшие на вид тушки побрели к нему; потом они взгромоздились к нему на колени, словно два мешка с цементом. Даже Коко, обычно не особенно любивший сидеть на коленях, чувствовал потребность в чьей-то близости. Сиамцы, как барометры, могли предсказывать «слишком влажно» и «слишком ветрено». Отяжелевший кот означал осадки, кот обезумевший — приближающийся ураган.

Теперь они тяжко вдавились ему в колени, а он вдавился в подушку сиденья, задрав ноги, откинув назад голову и думая великую думу: что подаст Лори во вторник к завтраку? когда он получит весточку от Полли? кто победил на матче в Миннеаполисе? Отсюда он перешел к более глубоким размышлениям: «Почему элитарная Нуазетта держит лавку на этом потонувшем в лесах курорте? Более того, какого рода дела её тут держат? Был ли взрыв лодки и в самом деле несчастным случаем? Кто выпивал с постояльцем отеля, которого нашли утонувшим в бассейне? Как могли зараженные цыплята проскользнуть мимо носа хорошего повара? Они что, не пахли? Где бы найти осведомителя — местного, который мог бы в дружеской болтовне задавать вопросы, не навлекая на себя подозрений?»

Не успев подумать над ответами, он задремал и храпел, пока не очнулся, потрясенный ужасным ревом — сквозь дом словно ломился локомотив. Затем — полнейшая тишина. Сновидение со стереоэффектами, что ли? Но кошки тоже слышали этот «локомотив». Обе сидели в кухоньке на верхушке стенного шкафчика. Затем опустошенную тишину пробила ещё одна мычащая звуковая волна.

Ревела сирена на маяке, предупреждая о тумане. Её можно было услышать с озера за тридцать миль, а на «Очковом дворе» она звучала так, будто находилась тут же, на задворках. Теперь-то Квиллер понял, почему ушные затычки значились в списке необходимых на крайний случай вещей. Сиамцы сошли со своего насеста и безмятежно проспали всю шумную ночь. На следующее утро Лори, беспредельно умудренная познаниями о кошках, объяснила ему, что они ассоциировали регулярное мычание с материнским сердцебиением — когда ещё были в утробе.

Приглашенный к завтраку, он оценил зелёно-белый зонт для гольфа, прилагавшийся к коттеджу. Другие такие же обтекали на переднем крыльце гостиницы, а Квиллеровы соседи по «Очковому двору» сидели за большим круглым столом.

— Пожалуйте, окажите нам честь своим обществом, — сказал мистер Хардинг, чье почтенное оцепенение усугубилось из-за сырости. Он представил ещё одну пару — новобрачных из «Двух очков».

— Мы сегодня уезжаем, — сказали они. — Нам надо добраться на велосипедах до Огайо до следующего уик-энда.

— По такой погоде? — спросил Квиллер.

— У нас дождевики. Нет проблем.

— Вы можете что-нибудь рассказать о лесной тропке в конце нашей дорожки?

— Блеск! — воскликнула новобрачная. — Она все время поднимается к песчаной дюне, и там есть укромный пруд с бобровой плотиной и всеми видами диких цветов.

— На самом деле там болото со всеми видами комаров, — присовокупил новобрачный, явный реалист.

— А тропинка чётко видна? — спросил Квиллер. — В прошлом году я заблудился на горе, и до сих пор плутал бы там кругами, если бы не сыскная собака.

— Держитесь главного направления — и не ошибетесь. Только остерегайтесь змей, лесных клещей и стрелков в подлеске. Охотники на кроликов стреляют во все, что движется, поэтому оденьтесь поярче.

Велосипедисты поднялись.

— Мы должны успеть на десятичасовой паром. Приятного вам денька, ребята! — С этими словами они кивнули на залитые дождём окна.

— Пребывайте и сами в радости, — с экклезиастической торжественностью ответил мистер Хардинг, поблескивая здоровым глазом.

— Очаровательные молодые люди, — пробормотала миссис Хардинг, когда они вприпрыжку выбежали из столовой. — Побольше бы таких на Грушевом острове.

— А вы знаете, — сказал Квиллер, — что у этого острова три имени? Для картографов он Грушевый, для жителей материка — остров Завтрак, а для аборигенов — остров Провидения.

— Есть и ещё одно имя, — отозвался викарий. — Когда миллионеры понастроили здесь шикарных особняков, то с их-то душами и тягой к социальному престижу их не удовлетворило название Грушевый, и они его переименовали. Возможно, вы видели надпись «Клуб Гранд-острова».

Квиллер ел медленно, растягивая первый завтрак и надеясь, что пожилая чета уйдет, позволив ему тем самым без стеснения заказать второй.

Они, однако, медлили.

— Подходящий денёк для приятельской партии в домино, если у вас есть такое желание, — сказал викарий.

— К сожалению, у меня времени в обрез, — ответил Квиллер и, извинившись, поднялся из-за стола, вынужденный ограничиться ветчиной со свежим ананасом и взбитыми яйцами, так и не отведав вафель с сыром рикотта и клубникой. Он ощущал себя обделенным.

Направляясь к выходу, он выбрал в общей фруктовой корзине парочку яблок, а в этот момент сзади раздался мягкий, бархатистый голос:

— Взяли бы лучше банан.

Это была одна из тех почтенных леди, которые всегда слаженно улыбались ему, когда он поднимался на крыльцо или входил в гостиную.

— Яблочко в живот — дождик от ворот, — ответил Квиллер.

— Но вы же знаете, бананы — великолепный источник калия.

— Банан, — шутливо провозгласил он, — создан как основа для десерта, состоящего из трех ложек молочного мороженого, трех слоев пломбира, двух здоровенных черпаков взбитых сливок, горстки орехов и вишневого ликера. Потому что другое применение банана вряд ли стоит принимать во внимание.