Все красное или преступления в Аллероде - Хмелевская Иоанна - Страница 44

– Если с треском – заглянешь! Эва, сними же пальто. Можешь оставаться в своем халате.

Выпив рюмку коньяку и чашку кофе, Эва немного успокоилась и смогла, хотя и хаотично, всплакивая временами, рассказать нам, что произошло. Рой устроил скандал сразу же по возвращении домой – судя по времени, он преодолел трассу Аллерод – Роскилле в рекордный срок. Джузеппе виделся с ним раньше, аккурат в то время, когда она была у нас в Аллероде. И наговорил ему с три короба: он Эву любит, Эва любит его, а его хочет бросить, он не отступится и своего добьется, он ни за что не откажется от Эвы, он имеет на нее больше прав, а он не более чем идиотское препятствие на пути к их счастью, и она только из жалости не решается бросить его. Благородный и гордый Рой решил немедленно самоустраниться с их пути, для него, Роя, главное – счастье ее, Эвы, и единственный упрек, высказанный им Эве, – почему она сама ему честно и откровенно не сказала обо всем, ставя в унизительное положение перед любовником. При этом Рой проявил такую твердость, что довел Эву до отчаяния, она ничего не могла ему втолковать, а тут вдруг появился настырный Джузеппе, приехавший нахально к ним домой. Рой решил, что все подстроено, и самоустранился немедленно, а успокаивать Эву предоставил Джузеппе. Для самоустранения Рой воспользовался машиной. Эве, не желающей оставаться ни минуты в обществе Джузеппе, пришлось сбегать из дому на такси. На развалинах разбитого семейного очага остались настырный ухажер и перепуганная домработница, а супружеская чета разлетелась по свету.

Рассказ Эвы был очень сбивчивым и потребовал от нас немалых умственных усилий, позволивших не пойти по ложному пути и разобраться в конце концов, кто кого любит и кто кого бросает. Не зная предыстории, можно было предположить, что это Джузеппе полюбил Роя, а Эва из благородных побуждений бросает сама себя. Но мы понимали – нельзя слишком много требовать от человека в таком состоянии.

– Ладно, утро вечера мудренее, – заключила Алиция. – Завтра, если хочешь, я с Роем поговорю…

– Да, да! Очень прошу тебя! Объясни ему все на этом жутком языке, может, поймет!

– Хорошо, хорошо, объясню, а сейчас пора спать! Тебе надо отдохнуть. Погоди, я тебе дам пижаму, есть у меня совсем новая, очень красивая.

– Мне бы хотелось немного умыться…

– Конечно, конечно… А где же я тебя положу? Может, ляжешь вот на этом диване?

– Да где угодно! Пожалуйста, не беспокойся из-за меня.

– Какое там беспокойство, – пробурчала Алиция и спросила, повернувшись ко мне:

– Ну, как там у тебя? На этом кончается спокойный вечер или тобой еще что припасено?

– Отстань, – невежливо ответила я. – Еще сюда могут приехать они оба, Рой и Джузеппе, и биться на шпагах в твоем саду. Но это уже будет глубокой ночью, а что касается вечера, то он, считай, закончился.

Измученная переживаниями Эва, как только легла, заснула сразу, тяжело вздыхая во сне. Отчаянно жестикулируя, Зося созвала нас с Алицией в комнату последней и плотно прикрыла дверь.

– Алиция, торжественно заявляю, если ты не откажешься от идиотского намерения спать в собственной кровати, остаток ночи я просижу на стуле у окна! Не нравится мне все это. Конечно, очень легко можно свалить все на нервное расстройство, когда думаешь о себе, а не о каких-то убийствах, и как можно подозревать человека в таком состоянии, а труп лежит. Или опять же, жена, бедняжка, не в себе, а труп лежит.

– Послушай, Зосенька, повтори, пожалуйста, еще раз и по порядку, а то я что-то не пойму…

– А чего тут не понять! Зося права, Эва могла разыграть комедию лишь для того, чтобы остаться ночевать в твоем доме и ночью зарезать тебя. Или под предлогом розысков сбежавшей жены Рой явится сюда и опять же тебя зарежет, и вообще, никакая это не семейная драма, а хорошо разыгранная комедия. Мне лично Эва не кажется похожей на симулянтку, я видела этого ее Джузеппе и готова ей поверить, но береженого бог бережет. И на твоем месте я бы спала на другом месте. На всякий случай.

Алиция с укором посмотрела на меня.

– А тебе не кажется, что не очень красиво с моей стороны подсовывать убийце другую жертву вместо себя?

– Не говори глупостей. Ты никого не подсовываешь, а можешь просто переспать эту ночь на матрасе в мастерской. Места предостаточно.

– А ты ночью встанешь и на меня наступишь…

– Чего это я буду вставать? Но если боишься, ложись в подвале. Уж там я на тебя не наступлю.

Зося, злая, как черт, поддержала меня:

– Иоанна права. Перестань придумывать дурацкие отговорки! В мастерской свободно поместится рота солдат. Белье на матрас я лично положила чистое, постели и ложись. Марш!

Еще немного посопротивлявшись, Алиция наконец уступила нашим уговорам. Не желая будить Эву, а тем более Бобуся и его Глисту, мы с Алицией несколько раз пробежались вокруг дома, поскольку требовалось еще попасть и в кухню, и в ванную. Толстый матрас из пенопласта был действительно разложен, и на нем лежала стопка чистого постельного белья. Мы оттащили матрас в такое место, чтобы, слезая с катафалка, я не наступила на Алицию. Вокруг дома мы бегали с Алицией вдвоем, этого от нас категорически требовала Зося. Мы еще собирались обсудить создавшуюся ситуацию, спокойно лежа в постелях, но из этих планов ничего не вышло – обе сразу же заснули, не успев даже начать разговаривать.

Проснулась я на рассвете. Разбудил меня настойчивый телефонный звонок, доносившийся откуда-то издалека. Сквозь сон я подумала, что трубку снимет Алиция, и еще представила, как она будет злиться на эту идиотку Кенгуриху – никто другой не мог звонить в столь несусветное время. А потом вспомнила, что Алиция спит тут же, в мастерской, бог даст, не услышит звонок, и успокоилась. А потом вспомнила, что на диване, в той комнате, где звонит телефон, спит Эва, которая, конечно, проснется, поднимет трубку, а потом разбудит-таки несчастную Алицию. Нет, надо успеть посоветовать Эве сказать, что Алиции нет дома. Что она уехала и вернется только через неделю.

Телефон звонил и звонил, а трубку никто не поднимал. Да ну их всех к черту, не встану и все тут! Алиция, к счастью, крепко спала и даже слегка похрапывала. Последнее меня совсем не раздражало, наоборот, даже радовало, так как служило доказательством того, что она жива. На сон Алиция никогда не жаловалась. Но вот Эва… Как она может выдержать такой трезвон?

А телефон продолжал звонить с каким-то диким упорством и невыносимой размеренностью. Даже из комнаты Бобуся послышался шум, что-то там задвигалось – ага, помешал им звонок! Я выжидала, что будет дальше.

Приглушенный звук раздвигаемой двери дал понять, что кто-то из гостей соизволил все-таки встать и пошел к проклятому телефону, звук которого доносился теперь до меня более отчетливо. И вдруг его перекрыл другой звук – высокий, страшный, пронзительный вопль Белой Глисты.

Все обитатели дома вскочили на ноги в одно мгновение. Дом наполнился шумом и стуком. С Алицией мы столкнулись в проеме первой двери, через вторую силой протолкнули Бобуся. Павел с Зосей ввалились со стороны кухни. Скрючившись в кресле, закрыв лицо руками, Белая Глиста вопила самозабвенно и безостановочно. Телефон звонил. Тут и Бобусь принялся издавать какие-то отрывистые дикие крики.

Эва лежала на диване вниз лицом – в этом положении обычно спала и Алиция. И вообще, если бы Алиция в данный момент не стояла рядом со мной, я бы не сомневалась, что это лежит она. Обе они в данное время носили один и тот же цвет волос – черные с рыжиной, впрочем, для обеих этот цвет был натуральным, только Эва вернулась к нему всего неделю назад, до этого красилась в рыжий. А сейчас в ее спине торчала на самом виду рукоятка тонкого стилета…

– «Спокойный вечер!»– обрушилась на меня Зося, как будто я во всем виновата. – Скажет же такое!

– При чем тут вечер? – возмутилась я. – Уже давно утро. А о спокойном утре я ни словечка…

– Черт возьми, да успокой же ее, сделай что-нибудь, пусть наконец заткнется! – Алиция толкнула Бобуся к Белой Глисте.