Отроки до потопа - Раин Олег - Страница 49

— В нашей команде появился сильный игрок, — объявила она, — так что имеем шанс утереть нос первеньким!

Перспектива утереть нос «первеньким» особого восторга не вызвала, как, впрочем, и сопротивления. Типа, надо — так утрем, а не надо, так нам утрут. Фига ли! Все же Толя Хаматов не удержался:

— Колись, Оршанская, в каком Гарварде училась?

Ева подняла глаза на учительницу, та тоже улыбалась, ожидая ответа. Легкую заминку уловили все, а Серега так и вовсе понял: сейчас Ева что-нибудь соврет.

— Я не училась, — сказала она. — Просто… Отдыхала пару месяцев в Новой Англии, немного общалась с ребятами.

— Действительно, просто! — передразнил Вадик Савельев. — Я вот просто отдыхаю в Березовке на Чусовой и тоже общаюсь. С местными хоббитами…

— Савельев! — одернула его учительница. — Если хочешь что-то сказать, говори по-английски.

— Я и говорю… Типа, все very simple. Отдыхаю, значит in the village and…

Закончить свою цицероновскую речь Вадик не успел. Отворилась дверь, и в кабинет заглянула Соболиха. Мимикой попросив у коллеги прощения, она странным тоном произнесла:

— Мне бы Сережу Чохова. Там у нас Герман подошел, его друг… Ну, и надо бы помочь…

Что-то было не так, и Сергей спешно поднялся.

— Можно, Инна Владимировна? — не по-английски спросил он.

Учительница растерянно переглянулась с Соболихой и неуверенно разрешила:

— Yes, you may…

Гера был пьян в дупель. С одной стороны его поддерживал Краб, с другой — ухмыляющийся Шама. Гера и сам ухмылялся. Ноги парнишку практически не держали, глаза бедово блуждали по сторонам, губы то съезжались сердечком, то вновь растягивались разудалой гармошкой.

— Серый! — заорал он. — Серый!

Шама весело заржал. Кажется, больше ничего Гера сказать не мог. Своим «Серый» он одновременно здоровался и выражал радость при виде друга.

— Вот, полюбуйся, — Соболиха с опаской оглядела коридор. — Только начали урок, и вдруг заявляется. Сумки нет, и в таком вот ужасном состоянии.

— Да-а… — только и протянул Серега. — Ты чего, Гер, сбрендил?

— Сбрендил — это когда «Брэнди» фигачат, а он, похоже, нашей паленки насосался, — гоготнул Шама. — Запашок странный.

— Уж не знаю, что он употребил, но его надо срочно уводить домой, — сказала Соболиха.

— А лучше в вытрезвитель, — Шама переглянулся с Крабом. — Или там детям до шестнадцати нельзя?

Краб качнул головой, и Шама немедленно взорвался:

— Дискриминация, блин! Ксено… это… фобия!

— Шамадаев, прекрати!

— А что, неправда? До шестнадцати — уже и напиться нельзя по-человечески, так, что ли?

Скрипнула дверь, в коридор выглянул прыщавый Маратик.

— Чё вы там телепаетесь! Мы чё, ждать должны? Виола ммм… Гнатьевна, может, мы вместе его домой отволочем?

— Что?

— Ну, типа за руки, за ноги. Вон он, какой лосяра.

— Еще прикажешь всю группу на помощь звать, совсем с ума сошли! — Соболиха испуганно зашипела. — А ну, быстро убирайся в класс!

— Во, блин, дают! Им помощь предлагают, они кобенятся…

— Марш в класс, я сказала!

— Марш-фарш… Только и знают, что учить да мучить. Точно кошаков каких гоняют… — Маратик обращался уже к тем, кто оставался в классе. — Заколебало, блин, все! Ни в футбик сыграть, ни кореша домой оттаранить.

— Крабов мне сказал, что ты его друг, — Виола Игнатьевна взглянула на Сергея. Она делала вид, что не слышит воплей Маратика.

— Ну да…

— Может, ты, в самом деле, отведешь Митина домой?

— Конечно, отведу.

— Я даже думать боюсь, что будет, если его в таком виде заметит директор или Аврора Георгиевна. Это же скандал на всю школу! И мне достанется, и вам, и родителям.

— Конечно, отведу, какой разговор.

— Я бы с тобой Крабова отпустила, но мне еще урок вести… — Соболиха нервно поправила челку, поочередно покусала свои ярко накрашенные губы — сначала нижнюю губу, потом верхнюю. Ясно было, что без Краба в группу она возвращаться опасается.

— Я справлюсь, — успокоил ее Серега. — Сейчас ополосну его под краном, и порулим домой.

— Только не попадайтесь завучу на глаза.

— Постараемся.

— Портфель его поищи, — посоветовал Краб. — Он что-то мычал про раздевалку, там, наверное, оставил.

— Ага…

— Ну все! — Соболиха нервно поправила прическу. — Крабов Миша заходит первым, Шамадаев — замыкающим!

Распоряжение было не пустым, Соболиха еще хорошо помнила, какими минами ее потчевали в прошлом году — вроде швабры, обрушивающейся на грудь, или того хуже — банки с водой над верхним створом двери. Краб, таким образом, исполнял роль тральщика. Все знали, что за такие шуточки он мог и убить, а потому народ попусту не рисковал. В окружении самостийной охраны Соболиха засеменила в класс. Серега же подхватил Геру и двинул в сторону ближайшего туалета.

Пьяный друг — это грустно.

Пьяный друг — это сложно.

Хотя ничего нового Гера не выдал. Демонстрировал подобные фокусы и раньше, хотя… В таком датом состоянии Серега видел его впервые. Да еще средь бела дня, в разгар уроков!

— Где ты так нализался, дорогой? — он затащил Геру в туалет, чуть ли не силой пригнул к раковине, открыл холодную воду на полную мощь. Латунный краник зашипел и заплевался, и аналогичным образом зашипел и заплевался Гера. Терпеть хлещущую на затылок воду не всякий пожелает.

— Э-э, хорош!

— Терпи, дуролом!

— Табань, грю!..

— Оклемаешься, тогда закончим.

— Да все, Серый, все! Чё ты, в натуре, на душу-то давишь!

Но давил Серега вовсе не на душу, а на затылок. Чтобы не выскользнул из-под струи.

— Утопишь же, блин!

Серега выпустил Геру, достав платок, обтер физиономию друга.

— Ну?

— Чё, ну-то? — Гера оперся о стену, рукавом утер нос. — Закуси не было, вот и поплыл.

— Да когда ты успел-то! День еще только начался.

— А я, может, вчера начал… С вечера, как все нормальные люди.

— Нормальные в школу трезвыми являются! — Серега постучал себя по голове. — Кто тебе поднес-то? Родичи, что ли?

— Кто надо, тот и поднес, — Гера икнул. — Не знаю…

— Что не знаешь-то?

— В сумку пузырь сунули. Хороший такой, с фирмовой лэйбой.

— В сумку?

— Ну! Я дома только и разглядел. Сперва в холодильник сунул, а потом, думаю, отец все равно выжрет. А не он, так другие… У нас же, сам знаешь, постоянно пасутся левые-правые — проходной двор… А вещь клёвая, по пузырю видно, вот и решил. Типа, попробовать.

— Дурак ты решительный и больше никто! — Серега только головой покачал. — И про пузырь подброшенный, верняк, гонишь.

— Ничего я не гоню!

— Да кто же будет такое подкладывать?

— А я знаю?

— Ладно, пошли… — Серега приоткрыл дверь туалета, выглянул в коридор. — Тихо вроде. Главное — не ори.

— А ты не держи меня, я нормально… Своими ногами.

Гера и впрямь ступал уже более уверенно, холодная вода свое дело сделала. Однако на лестнице Серега на всякий случай подхватил друга под локоть.

— Да нормально, грю!

— Спокуха, алканавт! Помогают, так не рычи, — Серега внимательно прислушался. Гулкие школьные просторы, по счастью, выдавали приближение «врага» загодя. Уже на втором этаже он заслышал шаги и заставил Геру ускориться.

— Пойдем, что ли, сумарь твой поищем.

Краб оказался прав. Сумку свою Гера оставил возле раздевалки, — валялась на полу под лавкой. Никто и не позарился на старенький портфельчик. Серега подумал, что с этим портфелем, верно, еще брат Геры хаживал в школу. Само собой, до того, как угодить в тюрягу.

На улицу они выбрались через черный ход. Отдышавшись, двинулись в обход здания.

— Солнце, воздух и вода — типа, лучшие друзья! — продекламировал Гера. Под открытом небом да на ветерке он почувствовал себя легче.

— Что хоть пил-то? Название помнишь? — поинтересовался Сергей.