Отроки до потопа - Раин Олег - Страница 46

Серега сосредоточенно закивал.

— В общем, так: разбегаешься, как на стометровке, — вон у того репейника толкаешься. Раму на себя, но не сильно. Держи скорость. Ложбинку пролетаешь по касательной, далее лесок, а сразу за ним ровный такой пятачок. Видишь?

— Угу…

— Вот туда и направляй аппарат. Там у обрыва косячок слева ударит, тряхнет малость, но это чешуя. Маневрировать — знаешь как, так что дотянешь до травки, раму от себя, копыта вперед — и садишься. Все понял?

Серега в десятый раз кивнул. Что ж тут непонятного? Не детсадовец…

— Тогда ждем ветра… По моей команде газуй.

Серега снова кивнул, что с аппаратом на закукорках было не столь уж и простым занятием.

Ветра ждали минуты полторы, уже и ребятки в нетерпении стали притоптывать да подпрыгивать.

— Замерзнем же, блин!

— Ждем… — Володя щурился и смотрел вдаль. Легкий ветерок шевелил всклокоченные волосы на его голове, но такой ветер инструктора не устраивал. — У тебя какой вес?

— Шестьдесят. Почти…

— Нормально, лишь бы не сорок… Ага! Кажется, набегает девятый вал! Видишь, кустики заплясали…

Серега не видел, но словам Володи можно было верить.

— Потянуло… Вот теперь в самый раз, — пошел!

Серега рванул вниз, заколотил ногами по камням. И чудо чудное случилось. Аппарат еще пару секунд отдавливавший шею, вдруг начал терять вес, а после ощутимо потянул за собой вверх.

— Окороками работай! Окороками! — долетел вопль Володи. — Шустрее, валенок!

Серега ускорился, но толкнуться не успел. Все произошло само собой. Земля оборвалась, ушла вниз, а он… Он уж летел, кол им всем в глотку! Парил, стремительно набирая высоту. Точнее — набирал высоту не он, но именно такое складывалось ощущение, потому что земля продолжала убегать вниз, Серега же с аппаратом летел практически по прямой. Воздух омывал лицо, и верхушка сосны едва не коснулась левой ноги. Ложбинка с лесом пестрой дорожкой струилась под ним, и Серега враз почувствовал себя захмелевшим. Парус нес его, воздух — густой, сладкий и плотный — без усилий выдерживал мальчишескую тяжесть. Хотелось заорать от восторга, но Серега лишь шумно дышал.

«Косяк», о котором предупреждал Володя, в самом деле, налетел сбоку, качнул крыло, слегка накренил. Парнишку стало заносить к скалам. Серега очнулся. Словно невидимые шестеренки скрежетнули в голове, сделали необходимый поворот, вызволяя из ступора. Чтобы сманеврировать, следовало перенести центр тяжести. Куда поворачиваешь, туда и переносишь — все предельно просто!

Он качнулся на раме, скалы полетели навстречу еще стремительнее! Вот же, елки зеленые! Наоборот надо, — наоборот!..

Серега всем телом качнулся в обратную сторону, и аппарат — это диво конструкторской мысли, мечта великого Леонардо — с легкостью ему повиновался. Смеясь от счастья, Серега уже осознанно вильнул вправо и снова влево. Словно дрессированная лошадка, крыло подчинялось любой его прихоти. Внизу у склона кашеварили Пашины девчонки, — они в отличие от парней не летали, предпочитая любоваться полетами с земли. Серега взял раму на себя, в крутом пике понесся прямо на кашеваров. Даже на миг представил себе, что вот еще чуток — и справа-слева из под крыльев ударят сверкающие трассы. Так ведь и было в Великую Отечественную. Пикировали на танки, обозы, лагеря — и молотили вовсю из пушек, пулеметов…

Разглядев несущегося летуна, девчонки с визгом бросились от костра врассыпную. Но бомбить собственным телом костер Серега, конечно же, не собирался. Метрах в трех от земли он рванул раму на себя, и его свечей взметнуло в воздух — сразу этажа на четыре. У мальчугана захолонуло в груди…

— Не теряй скорости! Раму! Раму на себя!..

Кто именно это орал — Володя или Паша, Серега не разобрал. Но послушно качнулся над рамой, набирая утраченную скорость. Без скорости дельтаплан не живет, — кувыркается и падает. А потому — кровь из носу нужно держать скорость…

Пятачок, на который ему следовало приземлиться, остался далеко в стороне, — проморгал, увлекшись игрушками. Теперь оставалось садиться на пашню. Говоря точнее — на стерню. И как Серега ни готовился, ни группировался, грамотно тормознуть полет не удалось. Слишком уж быстро приближалась заснеженная земля. Сначала по стерне проехались колени, потом грянулась вся конструкция. Приземление получилось чувствительным, с царапинами на морде, однако без каких-либо чудовищных последствий.

Дрожа от возбуждения, Серега поднялся, кое-как отцепил люльку. Володя продолжал что-то орать издалека, махал кулаками с горушки, а к Сереге уже мчалась опергруппа во главе с Пашей. Само собой, спешили вставить фитиль… Но ему было все равно. Хоть два фитиля, хоть тридцать два. Он побывал в воздухе, он летал, и этого было довольно.

Конечно же, вслед за Сергеем сразу принялся канючить Кареев. Выяснилось, что этот чудак «подлётывал» уже второй месяц, и вот нате вам, пожалуйста, такая несправедливость! — неведомо откуда заявился салапет-выскочка и безо всякой теории, практически без тренировок тут же получил добро на серьезный полет. И ведь нормально слетал, не кувыркнулся, не покалечился! Стоит вон, сияет, как медный таз, еще и пальцами что-то изображает…

Серега, в самом деле, ухмылялся и изображал. Особого фитиля ему не вставили, только малость поругали, да и то больше для порядка. Паша сказал, что дельтаплан — тот же велосипед, проехал разок — считай, научился. Все прочее добирается с опытом. Разве что посадку нужно серьезно отработать, без посадки полет — ничто… Володя посоветовал на первое время сшить налокотники и наколенники — потому как без синяков все равно не обойдется. А вот на Тарасика без смеха смотреть было невозможно. Он, в самом деле, был разобижен. На счастливого одноклассника, на своих учителей, на девчонок-кашеваров, которые, тараторя, рассказывали, как Серега их напугал, как они разбежались и как все в итоге получилось красиво и классно. Короче, Тарасик пучил разобиженные губешки на весь белый свет, и Паша дрогнул. Что дозволено Юпитеру, не положено ученику, но если одному разрешили, почему, спрашивается, не разрешить другому? Тем более что Кареев действительно ходил на занятия давно и исправно и назвать его непутевым учеником было никак нельзя.

Смущал, правда, вес Тарасика: он был откровенно сопливым — сорок семь кэгэ без шлема и башмаков. Пашу это немного нервировало, и он колебался. Серега не слишком понимал, почему малый вес не устраивает инструкторов, но, видимо, на то имелись серьезные причины. Как бы то ни было, но пробный полет Кареев выклянчил, и тот же Серега великодушно помог ему пристегнуться, вслед за Володей проверил весь положенный крепеж. Как обычно «прокачали» аппарат на земле, позволяя Тарасику освежить в памяти все положенные навыки. Попутно Серега рассказал ему про боковой ветер — тот самый «косячок», про скалы, к которым непременно будет сносить. Тарасик сосредоточенно качал головой, напоминая космонавта перед стартом. Собственно, они и были в некотором роде космонавтами. И рисковали ничуть не меньше.

В этом последнем Серега убедился уже через минуту. Потому что ничего у легковеса Тарасика с разбегом не получилось. Ветер, которого в случае с Сергеем ждали достаточно долго, в этот раз налетел порывисто и непрошено. И Кареева, стоявшего на изготовке с аппаратом, просто подняло в воздух. Все равно как геликоптер — практически вертикально вверх.

— Раму! Раму на себя! — дуэтом завопили Паша с Володей.

А Кареева продолжало возносить выше и выше. Дельтаплан нехотя летел вперед, удаляясь от горушки, но скорости, это даже Серега видел, по-прежнему не прибавлял. Более того, ноги Тарасика свисали двумя сосисками, — парнишка просто держался за раму и был, похоже, не в состоянии что-либо делать.

— Черт! Куда же он прет-то!

— Гадом буду, долбанется…

Стоя на вершине горы, Серега впервые взглянул на полет с иной стороны. Здесь, на земле, человеку можно было советовать, стучать по макушке, подробно объяснять, что да как, но там, в воздухе, все разительно менялось. Человек оказывался предоставлен самому себе, и никакой учитель уже был не властен над его поступками.