Первый снег (СИ) - "ИВАНКА" - Страница 7

-Ты его сосед?- продолжил он допрос. Подошла помощница. Никите пришлось отойти, чтоб не мешаться.

-А ещё одноклассник.

-Мы его друзья!- выпалила затаившаяся в углу Лена. Врач как-то странно посмотрел на девушку, но спорить не стал.

В жизни Олеся произошли сильные перемены. В тот же вечер к нему пришёл Никита и, не глядя на вопли и ругань, оттащил в их квартиру. Прохоровы переговорили со Стасиком и решили, что на время заберут несчастного паренька к себе – присмотреть, пока выздоравливает, а заодно уберечь от дальнейших глупостей и сколько бы Олесь не заверял, что это больше не повторится и что он не соображал, что творит, Никита с Леной всё равно собрали его нехитрый скарб и перенесли в комнату Никиты, куда, собственно, и заселили Олеся.

-Я хочу жить в собственной квартире!- возмущался Олесь Стасиковой спине, когда тот озвучил разговор с Прохоровыми и их совместное решение.

-А я хочу быть уверенным, что в следующий раз ты не найдёшь более изысканный способ распрощаться с жизнью,- спина осталась невозмутима.- Например, заходит эта твоя Лена в гости, а ты на люстре болтаешься, весь такой весёленький – в синюшных разводах и с вываленным языком.

Олеся передёрнуло.

-Не глупи,- смущённо пробормотал он,- я ни за что…

-Вот и я всегда так думал,- жёстко отбрил Стасик.- Мне не хочется больше слышать в трубке сдавленные вопли какой-то полуобморочной девицы. Ты вообще знаешь, что она в обморок упала? Даже адреса не назвала, благо у нас на весь участок только один такой Олесь значится.

-Я правда больше не буду,- опустил глаза юноша, рассеянно теребя сырую простынь в разводах алых пятен.

-Конечно не будешь. Я попросил этих твоих новоявленных друзей глаз с тебя не спускать.

Олесь вздрогнул.

-Я не хочу их стеснять,- попытался выкрутиться он.

-Не стеснишь. У них четырёхкомнатная квартира, ты будешь жить в комнате с Никитой, он уже согласился.

-Я не хочу!

-Олесь…- Стасик всё-таки повернулся к парню, подошёл, присел перед диваном на корточки, отодвинув тазик, в который до этого уже несколько раз стошнило парня – потеря крови даром не обошлась – и пытливо заглянул в глаза.- Зачем ты это сделал?

-Я… я просто…

Стас протянул руку и осторожно коснулся яркой кляксы синяка на локте – одной из многих. Олесь спохватился, поспешно закрутился в простынь, оставляя открытым только лицо. И тут же пальцы Стаса коснулись опухших искусанных губ. Олесь дёрнулся, точно его током ударило.

-Кто это с тобой сделал?- Стас не любил миндальничать и неудобных тем для него почти не существовало. Любому дураку понятно, что не в ванной бока отлежал.

-В школе подрался,- буркнул Олесь.

Испытующий взгляд. Ну чего ты привязался? Действительно – ни сват, ни брат, почему же ты так искренне участвуешь в такой пустой и непримечательной жизни?

Не реши Лена узнать, почему Олесь без предупреждения пропустил школу, и всем бы от этого только легче стало.

-Этот Никита тебе точно друг?

-Нет.

-Это он сделал?

-Я же сказал, что подрался!- он выдрал руку и отодвинулся на угол дивана. Опять подступила тошнота. Олесь украдкой достал смоченный нашатырём тампон и нюхнул. После того, как Стас зашил порезы, Олесь уже дважды терял сознание от слабости.

-Ладно, прости.- Со скорой он не уехал – позвонил начальству и выпросил себе отгул на несколько часов.

-Прощу, если оставишь меня в покое и позволишь спокойно жить в собственной квартире.

-Ну тогда предпочитаю, чтобы ты и дальше на меня дулся.

Стас сел рядом, откинулся на спинку дивана.

Давно они не сидели вот так вот вдвоём.

Поначалу, когда Олесь остался один и Стасик по вечерам вот так вот откидывался на спинку дивана рядом с ним, ему отчаянно хотелось, чтобы он оказался его отцом. Чтобы этот странный человек приходил не просто так, чтобы их обязательно что-то связывало, чтобы Олесь был уверен – завтра Стасик появится опять. Однажды он даже напрямую спросил, уж не отец ли Стас. Тот рассмеялся, потрепал его по волосам и сказал, что искренне хотел бы, чтобы Олесь был его сыном, но увы.

-Помнишь, я однажды сказал, что хотел бы, чтобы ты был моим сыном?- неожиданно спросил Стас.

-Помню.

-Ну так вот, я точно бы не хотел, чтобы у моего сына в словаре напротив слова «друг» стоял прочерк.

-Ты о чём?

-Парень, тебе семнадцать лет, ты школу заканчиваешь, а у тебя нет никого, с кем ты бы мог провести вечер, потрепаться о девчонках, выпить пиво. Пожаловаться на жизнь, в конце концов!

-Девки дуры, пиво я не люблю, общения мне и с тобой хватает, а жаловаться мне не на что.

Лёгкий воспитательный подзатыльник. Перед глазами обессиленного Олеся расплываются цветастые круги. И назидательное:

-Девчонки и не должны теорию относительности знать. Ты себя с ними должен гением чувствовать, а не смесью обезьяны с ещё одной обезьяной. Можешь и не пиво пить – про машины трепаться, компьютеры, видеоигры – про что там современная молодёжь рассуждать любит? А я тебе всё равно в друзья не гожусь – ты же сам хотел меня в отцы записать, по возрасту как раз самое то. К тому же, будь мы друзьями, я бы не таскал за тобой сейчас тазики, мы бы поговорили, я бы дал тебе, чтоб мозги на место встали, и всё.

Стасик посмотрел на молчаливого Олеся, поджавшего колени и уткнувшегося в них носом. Грустно покачал головой.

-Если бы мы были друзьями, ты бы сейчас попросил меня, чтобы я забрал тебя к себе. Но ты меня никогда ни о чём не просишь…

Да, в жизни Олеся произошли сильные перемены.

Прохоровы ни о чём его не расспрашивали и вообще всячески делали вид, что ничего необычного не произошло – просто ещё один жилец в квартире. Он несколько дней ждал какой-то подлянки – каких-то особых правил для него, напряжённого (или слишком обходительного) обращения, душеспасительных бесед от тёти Маши, муштры от дяди Паши… да хоть чего-то!!! Прежде чем сообразил, что его действительно искренне приняли и что о нём искренне переживают. Тётя Маша, правда, закармливала его сдобой, и от этого почти не было спасения, но закармливала она, как оказалась, всех (вернее, все – дядя Паша и Лена – приноровились ловко проносить сдобу на работу или в школу и угощать там коллег и одноклассников). Никита обладал поистине редким даром – он сказал один раз, что не хочет, и тётя Маша больше к нему не приставала. До следующей выпечки.

Немножко доставала Лена, но она всегда немножко доставала, поэтому в этом тоже не было ничего необычного. Дядя Паша вообще рано уходил, поздно приходил, бывая дома налётами и жутко уставший – его хватало только заскочить в коридор, крикнуть: «Всем мурзикам, внимание: я – дома!» и удрать под душ, откуда он, молчаливый и разбитый за рабочий день, шёл на ужин и дальше предпочитал только слушать.

А ещё был Никита – единственная ложка дёгтя. Поначалу Олеся от него лихорадило. Но страх – удивительная вещь, он делает людей наглыми. Вот и Олесь в первый же вечер, когда остался наедине со своим мучителем, бесцеремонно занял его кровать, указав немного опешившему парню на диван, на котором, по идее, и должен был спать.

-Ты ничего не перепутал?- вкрадчиво поинтересовался Никита.

-Ага, перепутал – наши подушки. Кинь мою. Она на твоём диване.

Никита усмехнулся, но подушки поменял. Потушил свет, забрался под одеяло.

-Не боишься?- тихо, со знакомыми нотками мурлыканья.

-Тебя, что ли?- задиристо откликнулся Олесь, зарываясь под одеяло чуть ли не с головой и оставляя миру только горячечно полыхающие глазищи. Боялся, ой как боялся. Только Никита об этом знать не должен. Это как с хищниками – нельзя показывать свой страх, чтоб на лоскутки не порвали.- Если ты ко мне ещё раз сунешься, я действительно накатаю заявление,- мрачно предупредил Олесь.- Расскажу, что ты чокнутый насильник и гомик. То-то твоему бате приятно будет…

Следующим же утром за завтраком Никита напрямую спросил отца, было бы тому приятно, если бы оказалось, что его сын гей? Олесь подавился чаем. Дядя Паша сильно удивился и так же напрямую спросил, а что, его сын гей? На что получил: «Нет, но мне любопытно». «Ну раз тебе любопытно, то нет, приятно бы мне в любом случае не было,- задумчиво ответил дядя Паша.- Я бы тебя, возможно, даже поколотил. Но поскольку твой брак – это мой брак, думаю, со временем бы остыл. Кхэм… А вот твоему «половину» я бы, пожалуй, жизнь подукоротил, чтоб мужиков не соблазнял». Всё, разговор окончен. Никита послал в пространство едкую ухмылку. Адресат стал мрачен и зол.