Лоцман - Купер Джеймс Фенимор - Страница 24

- Я не собираюсь возводить никаких обвинений на мисс Данскомб, - обидчиво возразила Кэтрин. - И не желаю, чтобы меня ссорили с моими друзьями, даже если это делает сам полковник Говард.

- Полковник Говард постарается впредь остерегаться таких промахов, - кланяясь, ответил старик и, церемонно повернувшись к остальным, продолжал: - Как раз, когда вы вошли, мисс Элис, я говорил с племянницей о том, что незачем ей запираться в четырех стенах, подобно самым набожным монахиням, какие жили в этом монастыре. Я говорю ей, что ни ее годы, ни мое состояние, ни ее собственное, - ибо Гарри Говард кое-что оставил своей дочери, - не требуют того, чтобы мы жили так, будто двери всего мира затворены перед нами и будто в аббатство можно проникнуть только через эти старинные окна… Мисс Плауден, я считаю своей обязанностью узнать, для чего лежат здесь в таком изобилии эти странные шелковые лоскутки?

- Я выбираю себе наряд к балу, который вы собираетесь дать, сэр! - быстро ответила Кэтрин с дерзкой улыбкой, исчезнувшей лишь под укоризненным взглядом кузины. - Вы человек со вкусом, полковник Говард, и разбираетесь в дамских туалетах. Скажите, пойдет ли этот ярко-желтый цвет к моему смуглому лицу? Белый с черным также прекрасно гармонируют друг с другом… Розовый, кажется, чудесно отвечает черным глазам? Это будет такой ток, какой пристало бы носить императрице!

Не переставая болтать, молодая девушка проворными пальцами в беспорядке сплела флажки, а потом накинула их себе на голову, подобно украшению, для которого, по ее словам, они были предназначены. Старик был слишком учтив, чтобы противоречить женщине в выборе туалета, а потому вернулся к прежнему разговору, ибо его подозрения, возникшие было при виде этих флажков, были полностью рассеяны находчивостью и ловкостью Кэтрин. Но если полковника Говарда нетрудно было обмануть в отношении женских туалетов, то совсем по-другому дело обстояло с Элис Данскомб. Эта дама так упорно и неодобрительно разглядывала фантастический ток, что Кэтрин поспешила подсесть к ней и, потихоньку задавая ей шутливые вопросы, постаралась отвлечь ее внимание от флажков.

- Я говорил, мисс Элис, - продолжал полковник, - что, хотя времена и причинили ущерб моему состоянию, все же мы не настолько обеднели, чтобы не могли принимать наших друзей, как приличествует потомкам древних владельцев аббатства Святой Руфи. Сесилия, дочь моего брата Гарри, такая девица, какую любой дядя был бы горд вывести в свет, и она докажет вашим английским дамам, что наша порода не стала хуже по другую сторону Атлантики.

- Стоит вам сказать только слово, милый дядя, - промолвила мисс Говард, - и ваше желание тотчас будет исполнено.

- Скажите, чем мы можем угодить вам, сэр, - подхватила Кэтрин, - и, если это в какой-либо степени разгонит скуку в этом старом доме, я обещаю вам полное содействие в вашем намерении.

- Вы говорите правильно, - воскликнул полковник, - как и подобает умным и скромным девушкам! В таком случае, давайте начнем с того, что пошлем за Диллоном и капитаном и попросим их выпить с нами чашку кофе. Мне кажется, что час уже настал.

Сесилия в замешательстве опустила глаза и ничего не ответила. Но мисс Плауден тотчас возразила:

- Нет, сэр, пусть они подадут пример. Так как вы предложили, чтобы первый шаг был с нашей стороны, не лучше ли нам всем собраться на вашей половине и быть хозяйками за вашим столом? Я знаю, сэр, что вы отделали одну из комнат для подобных церемоний. Может быть, женский вкус тоже окажется полезен.

- Мисс Плауден, - с неудовольствием отозвался полковник, - мне кажется, некоторое время назад я сообщил вам, что до тех пор, пока неприятельские суда не удалятся от наших берегов, я предпочитаю, чтобы вы и мисс Говард не покидали этого крыла здания.

- Тогда не говорите, что мы не покидаем его по доброй воле, - возразила Кэтрин. - Давайте говорить прямо: вы заперли нас здесь.

- Разве я тюремщик, сударыня, что вы так определяете мое поведение? Мисс Элис сделает странный вывод из ваших удивительных замечаний. Я…

- Теперь можно отказаться от всех тех мер, которые были приняты из страха перед фрегатом и шхуной, проникшими вчера в Чертовы Клещи, - задумчиво и грустно прервала его мисс Данскомб. - Мало кому известны полные опасностей пути, по которым можно вывести невредимым в открытое море даже самое малое судно при дневном свете и попутном ветре. Но в темную ночь и при такой непогоде один только бог может спасти моряков.

- Да, на самом деле приходится верить, что они погибли, - ответил старик, но в голосе его не слышалось никакого злорадства.

- Они не погибли! - с неожиданной силой воскликнула Кэтрин. Она поднялась с места и, пройдя по комнате, остановилась подле двоюродной сестры. Голова ее была высоко поднята, и казалось, что они одного роста, хотя в действительности Кэтрин была значительно ниже Сесилии. - Эти люди искусны и отважны, они сделают все, на что способны храбрые моряки, и преодолеют препятствия. А кроме того, кому скорее провидение ниспошлет благодать свою, как не отважным сынам угнетенной страны, которые борются с деспотизмом и бесчисленными несправедливостями?

При этих словах с лица полковника исчезло миролюбивое выражение. Его черные глаза сверкнули необычайно ярко для его лет, и только из вежливости он не перебил речь своей воспитанницы.

- Какой грех, сударыня, - наконец не выдержал он, - какое подлое преступление более достойно справедливого гнева небес, чем этот предательский акт мятежа? Мятеж затопил кровью Англию и царствование Карла Первого, мятеж породил гораздо больше битв, нежели все остальные человеческие пороки, вместе взятые.

- Я не знаю, имеете ли вы право считать мятеж таким чудовищным преступлением, полковник Говард, - сказала мисс Данскомб, желая предупредить резкий ответ Кэтрин. Она помолчала, а затем, глубоко вздохнув, снова заговорила, и голос ее с каждым словом звучал все мягче. - Конечно, это большое преступление, такое, перед которым, можно сказать, бледнеют все иные человеческие прегрешения. Сколь многие порывают теснейшие в своей жизни связи, бросаясь в этот греховный водоворот! Люди становятся равнодушными к виду тяжких бедствий, нечувствительными к несчастьям, ими причиняемым. Это особенно ужасно, когда они вымещают свои обиды на близких и друзьях, забывая о том, кто страдает от их поступков. Кроме того, полковник Говард, внезапно оказаться у власти - опасное искушение для людей, мало знакомых с жизнью большого мира, и если это не ведет к совершению больших преступлений, то, во всяком случае, готовит путь к ним, ожесточая человеческие сердца.

- Я вас терпеливо слушаю, мисс Элис, - заметила Кэтрин, с притворным равнодушием покачивая маленькой ножкой, - ибо вы не знаете, о ком и кому вы это говорите. Но полковнику Говарду это не может служить извинением… Молчи, Сесилия, теперь буду говорить я! Не верь никому, дорогая сестра, эти люди чисты… А вы, полковник Говард, должны помнить, что сын нашей с Сесилией тетки тоже служит на борту этого фрегата. Как вы можете говорить с такой жестокостью?

- Мне жаль этого юношу! Мне от всего сердца жаль его! - вскричал старик. - Он еще дитя, он увлечен тем разрушительным потоком, в котором гибнут наши несчастные колонии. Но на этом корабле есть другие, они не могут привести в оправдание свою неопытность. Например, сын моего старого знакомого и сердечного друга моего брата Гарри, отца Сесилии, лихого Хью Гриффита, как мы его называли. Мальчишками Хью и Гарри вместе ушли из дому и в один и тот же день зачислились в экипаж одного из судов его величества. Бедный Гарри дослужился только до широкой нашивки, а Хью умер командиром фрегата. И вот этот мальчик! Он был воспитан на борту отцовского судна и научился на службе его величества владеть оружием, которое он теперь поднял против своего короля. В этом обстоятельстве есть что-то противоестественное, мисс Элис: сын поднимает руку на отца! И вот такие люди, во главе с Вашингтоном, и поддерживают дерзостный мятеж.