От мыльного пузыря до фантика (сборник) - Клюев Евгений Васильевич - Страница 19

– Не слышал! – огрызался Плинтус, хотя, конечно же, слышал, – просто притворялся, что не слышал.

– Мне кажется… если бы я постаралась, я тоже могла бы начать манить, – признавалась Форточка. – И ещё мне кажется, что мне бы это нравилось – манить!

«Они тут сумасшедшие все! – злился про себя Плинтус. – Вот соберу чемодан – и уеду на север! Там двери всегда закрывают – и понимают: двери существуют для того, чтобы их закрывать. А тут, в этой дурацкой южной местности, все двери только полуприкрыты! Вот на днях вошла в комнату какая-то совершенно посторонняя собака и нагадила на меня. Так потом пришлось даже бензином меня оттирать… до сих пор иногда чихаю! Нет, уеду. Уеду на север. Вот только чемодан соберу».

У Плинтуса, конечно, чемодана никакого не было: у плинтусов и вообще чемоданов не бывает, поскольку им в чемоданах хранить нечего! Про чемодан же Плинтус себе нарочно говорил – чтобы получалось, будто ему перед отъездом ещё кое-какие дела сделать надо. Говорил он себе это часто – ив конце концов даже сам начал верить, что ему сначала чемодан собрать надо, а только потом – ехать.

В один особенно светлый летний вечер, когда дверь, как всегда, стояла полуприкрытой, Узенькая Полоска Света опять поселилась в щёлочке и принялась манить. Порожек, кстати, тоже ей помогал чем мог. А Форточка смотрела на них и тихонько завидовала: как она ни старалась манить, по-настоящему это у неё не получалось. Единственным, кого ей до сих пор худо-бедно удавалось манить, был толстый чёрный кот, который иногда с тоской смотрел в направлении форточки, как бы желая выскочить на улицу, но был такой ленивый, что всегда откладывал…

А вот Порожек и особенно, конечно, Узенькая Полоска Света – те манили как полагается! Причём настолько сильно манили, что дети давно уже выскользнули из своих кроваток и тихонько прокрались через щёлочку на улицу. Увидев это, мама и папа неслышно отправились за ними – через ту же щёлочку, а потом даже бабушка и дедушка не удержались: Узенькая Полоска Света, оказывается, манила и их!

Но если бы только их! Даже толстый чёрный кот не устоял – и Форточка, манившая его изо всех сил, разочарованно вздохнула, увидев, как ленивец с трудом выволакивает свою тяжёлую тушу за дверь… Сразу после кота решился выпорхнуть из своей клетки – тоже, наверное, обнаружив в дверце какую-нибудь щёлочку, – сине-зелёный попугай. А потом произошло и вовсе невероятное: выпрыгнув из аквариума, отправились на улицу рыбки – стройной шеренгой и крепко держась друг за друга плавниками! Промаршировали в направлении двери стулья – щёлочка становилась все шире и шире, проковыляли столы, пару раз осторожно топнул и тоже отправился в путь диван, а за ним протиснулся в дверь, оставив её нараспашку, и сам платяной шкаф. Вот уже в дверном проёме видны очертания ванны, раковины, газовой плиты…

Скоро в квартире не осталось никого и ничего, кроме пола и стен да усталой старинной картины, изображавшей битую дичь. Но даже битая дичь, подумав-подумав, тряхнула всё-таки молодостью – и унеслась в дверной проём, подхватив по пути огромную золочёную раму.

– Я так и знал! – сам себе сказал Плинтус. – К этому всё шло. Когда «манят» – особенно неизвестно куда – ничем хорошим дело не кончается.

Оглядев пустую квартиру, Плинтус вздохнул, выгнулся покруче – так, что все гвоздики повылетали, – и, даже не собирая чемодана, отправился на вокзал. Пора было уезжать отсюда на север, где всегда закрывают двери и где понимают: двери существуют для того, чтобы их закрывать. За-кры-вать.

Струйка воды

Струйка Воды – лучший бегун на свете, потому что она никогда не устаёт. Если выпустить её из крана, а кран не закрыть – поминай как звали. Сначала, конечно, Струйка Воды далеко не убежит – пока её сдерживают какие-нибудь края, всё равно какие: края мойки, раковины или чашки одинаково годятся… правда, чем выше края, тем лучше. Вот у мойки в кухне, например, довольно высокие края.

Но наша Струйка Воды как раз из мойки-то и убежала: именно потому, что кухонный кран забыли закрыть на ночь. Сначала, конечно, края мойки Струйку Воды сдерживали, но рано или поздно (рано или поздно – это теперь уже никому не известно), мойка всё равно наполнилась – тогда-то Струйка Воды и выскользнула на пол.

– Ты кто? – спросила её безмятежно сидевшая на полу кухни Муха.

– Пока я Струйка Воды, – раздалось в ответ. – Но кем буду дальше – не знаю.

– Странно, – зевнула Муха. – Вот я, допустим, Муха, однако передо мной таких проблем не возникает: я твёрдо знаю, что и дальше буду Мухой. Мы, мухи, всегда верны себе.

– Да уж, – вздохнула Струйка Воды. – Это точно. Правда, было бы лучше, если бы мухи в кого-нибудь превращались – например, в бабочек! Бабочки такие красивые…

– Вот ещё! – фыркнула Муха. – В бабочек!.. Никогда не видела более уродливых созданий. Я просто счастлива, что я Муха, и ни в какую бабочку превращаться не собираюсь. А ты… – ты превращайся, пожалуйста, в бабочку, если они тебе так нравятся. Только обо мне тогда забудь.

Струйка Воды вздохнула:

– В бабочку я, к сожалению, не превращусь никогда. Но о Вас, Муха, я, пожалуй, забуду с удовольствием.

И, с удовольствием забыв о Мухе, Струйка Воды побежала дальше – сначала по полу, потом под дверь – да и за порог!..

На ночной мостовой пришлось остановиться: эту мостовую как раз стал переползать поперёк один бессонный Червяк.

– Ты кто, – незамысловато начал он и замысловато закончил: —…не спящий ночью и ползущий – вроде меня, грешного?

– А в чём Вы грешны? – сразу заинтересовалась Струйка Воды, позабыв даже представиться.

– Во всём! – страшно, но непонятно ответил Грешный Червяк и настойчиво повторил свой вопрос, в ответ на который Струйка Воды призадумалась:

– Сейчас я, наверное, уже целый ручеёк, а была Струйкой Воды.

– Это точно, ручеёк, – согласился Грешный Червяк, – Струйкой-то Воды тебя, пожалуй, никак не назовёшь! Ты именно что ручеёк – причём довольно широкий. Так что дайка мне сначала проползти всему, а потом ползи сама куда хочешь: мне отнюдь не улыбается потонуть здесь.

Тут Грешный Червяк, не дожидаясь ответа, пополз вперёд, как танк, – он даже рычал по мере про-пол-за-ни-я мимо Струйки Воды, чтобы походить на механического.

Дождавшись пре-кра-ще-ни-я про-пол-за-ни-я всего Грешного Червяка, Струйка Воды, уже считавшая себя ручейком… даже, пожалуй, ручьём, побежала дальше и бежала без остановок – до тех пор, пока не наступило утро.

И получилось так, что утром люди вместо того, чтобы выйти на улицу, – вышли на берег бурной реки.

– Где же трамваи? Где троллейбусы и автобусы? – заволновались люди, которым не на чем оказалось ехать на работу. Лодок-то у них не было… да и не привыкли они на работу в лодках ездить! Работа – это ведь не рыбная ловля.

Потом люди подняли головы и увидели милиционера на фонарном столбе: он почему-то размахивал своим жезлом. Скоро все поняли почему: в город вошла флотилия иностранных судов. Капитаны этих судов искали, где бы судам пристать, а пристать судам было негде, потому что ведь река-то образовалась только ночью – и пристаней на ней, конечно, никто пока не построил.

– Куда же нам приставать? – недоумевали поначалу капитаны. А потом принялись возмущаться. – Виданное ли это дело: такая огромная река – и ни одной пристани на всем её протяжении! Где же нам пополнять запасы топлива, если нет пристаней?

Ясно, что пополнять запасы топлива опять-таки было негде – и постепенно все суда остановились, и образовался затор, какой бывает на дороге, когда много машин. И тогда все капитаны начали гудеть своими судами без топлива, а люди затыкать уши, потому что от шума можно было с ума сойти!

– Откуда в нашем городе река? – никак не могло взять в толк Городское Начальство. – У нас же никакой реки прежде не наблюдалось…