Завещание инора Бринкерхофа (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 27

   Мы еще немного поспорили, но сошлись все же на варианте с артефактом. Папа упорно отказывался посвящать Рихарда в цель своего визита, но настаивал на том, что мне это знать необходимо. Я была уверена, что речь пойдет о Хайнрихах, но все же интересно было, в каком ключе подаст эту историю отец.

   Папа достал из кармана странную конструкцию из веточек и перышек, аккуратно расправил и водрузил на середину стола, внутрь поместил маленькую скособоченную свечку и гордо сказал:

   - Теперь твой муж должен отойти подальше. Примерно к окну. Тогда он не услышит, о чем мы говорим.

   - Как-то странно выглядит ваш артефакт, - подозрительно сказал Рихард. - Я даже понять не могу, как он работает.

   - Так вам и понимать не надо, - недовольно сказал папа. - Это орочья штуковина, мне она по случаю досталась за бешеные деньги. Обычные-то артефакты обойти можно и подслушать, что надо, а этот не получится.

   - Мне эта штуковина не нравится, - сказала я. - Думаю, если Рихард отойдет к окну, он и так ничего не услышит.

   - Ага, - возмутился отец, - и будет там подслушивать с помощью каких-нибудь магических приемчиков. Нет уж, знаем мы вас. Ничего у вас не выйдет.

   - Я не собирался ничего подслушивать, - заметил Рихард, взял в руки эту странную конструкцию, принесенную отцом, и начал ее крутить.

   - А ну-ка, - всполошился папа, - поставьте немедленно. Если сломаете, где я такое устройство опять найду? Так смотрите. И чем дальше, тем лучше.

   Муж неохотно поставил артефакт, видно было, что ему интересно было бы узнать, как эта штуковина действует. Я бы тоже не отказалась понять принцип его работы. Но орочья магия очень уж сильно отличается от нашей, так что искать какие-то соответствия было совершенно бесполезно. Казалось, что и магии никакой там и нет, но если уж отец был уверен, что работает, то это наверняка так. Не в папиных привычках покупать непроверенные вещи. Он хмуро оглядел поставленный на стол артефакт, потрогал некоторые места соединений, но изъяна так и не нашел, после чего повернулся к Рихарду и недовольно сказал:

   - Что ж, испортить вам не удалось, так что лучше отойдите подальше, и я все же обсужу с дочерью вопрос, ради которого я сюда и приехал.

   После того, как муж мой отошел к окну и уже оттуда стал наблюдать за нами, папа аккуратно поджег свечку и водрузил ее в середину конструкции, дыма от нее практически не было, да и запаха никакого тоже, но я почему-то начала нервничать и решила закончить разговор как можно быстрее.

   - Так что ты мне собирался сказать, папа? - спросила я. - Если опять о том, что я должна быть внимательной к Клаусу Хайнриху, то я сразу тебе скажу, что это бесполезно.

   - Ивонна, Хайнрихи меня шантажируют, - выпалил папа. - Они узнали об одном неосторожном моем поступке, и вот...

   - У тебя из этих неосторожных поступков вся жизнь состоит, - заметила я. - Не думаю, что обнародование очередного факта твоей биографии что-то изменит.

   - Ты просто не представляешь, о чем говоришь, - недовольно сказал он. - Обнародование этого происшествия вполне может привести меня на скамью подсудимых. Моя жизнь и репутация нашей семьи будут погублены.

   - Да ты и так уже сделал все для этого, - не выдержала я. - Да и что ты такого мог сделать? Продать оркам наши защитные артефакты?

   Я точно знала, что папа пытался организовать торговлю с орками, но не преуспел. За торговлю боевыми и защитными артефактами действительно могли посадить, и надолго. Вот только взять подобное ему было совершенно негде.

   - Я не буду об этом говорить, - уперся он. - И поверь, это действительно результат неосторожности, а никак не злонамеренного нарушения закона.

   - Тогда и закон к тебе будет снисходителен, - заметила я. - Мне кажется, собственное признание куда лучше, чем жизнь под гнетом шантажа.

   Видимо давно я уже с папой не общалась - у меня от разговора с ним начала побаливать голова, и единственное желание, которое осталось, - прекратить наш разговор как можно быстрее.

   - Нет, Иви, о признании и речи не идет, - недовольно сказал он.

   - И что ты от меня хочешь?

   - Ивонна, что ты так упираешься против брака с Клаусом? - просительно протянул папа. - Он же так тебя любит, столько лет ждал. И семья у них богатая, достойная. Не то, что у этого, - он презрительно кивнул в сторону Рихарда. Муж вопросительно поднял бровь, но я махнула рукой, показав, что ничего серьезного не происходит.

   - Мне не нравится Клаус Хайнрих, - ответила я. - И давай закончим этот разговор, мне он неприятен и кажется совершенно бессмысленным.

   - Ивонна, Клаус Хайнрих - очень красивый молодой человек, - отец стал говорить размеренно, совершенно не свойственным ему образом. - Ты непременно его полюбишь. Ведь он так добр и щедр. Очень достойный молодой человек. Мне кажется, все, что тебе в нем не нравится, - просто плод твоих фантазий.

   У меня не было никакого желания отвечать папе. Плод моих фантазий? Этот рыжий Клаус? Впрочем, он скорее не рыжий, а золотистый, и ведь это действительно очень красиво. Я мечтательно улыбнулась, вспоминая бывшего жениха. А какие у него красивые руки, покрытые золотом волос, так подходящим для человека, имеющего дело с большим количеством денег. И вообще, это наверно так здорово, когда у мужчины много волос по всему телу, а зимой, наверно, еще и тепло. А как приятно будет зарыться в эту шерсть на груди своими тонкими пальчиками. У Рихарда на груди таких зарослей точно нет. У Рихарда? Я подняла глаза на мужа и поняла, что происходит что-то странное. Он выглядел встревоженным и с трудом удерживал себя на месте.

   - Не правда ли, Клаус Хайнрих - мечта любой девушки, - продолжал мой отец так же размеренно и безэмоционально.

   - Неправда, - с трудом ответила я и удивилась, как сложно мне было сказать даже эту короткую фразу.

   На лице отца проявились обида и разочарование, а я поняла, что мне срочно надо что-то делать. Из последних сил я протянула руку и уронила ее на орочий артефакт, полностью его сломав. Свеча обожгла мне руку и погасла, а я почувствовала неимоверное облегчение.

   - Это что? - папа потрясенно на меня смотрел. - Это что ты такое вытворила? Ты знаешь, сколько он стоил?

   - Что случилось? - подбежавший Рихард не дал мне упасть. Сил не осталось совсем.

   - Этот артефакт. Он не только глушилка, - с трудом выговорила я.

   - Что ты опять выдумываешь? - взвыл папа. - С чего ты такую ерунду взяла?

   Он трясущимися руками перебирал обломки и едва не плакал - восстановлению они не подлежали. Но мне было совершенно не жалко собственного отца - то, что он собирался со мной сделать, было ужасно. Не знаю, на сколько бы хватило воздействия этой орочьей штуковины, но, если бы я однажды очнулась и обнаружила рядом с собой Хайнриха-младшего, для кого-то из нас этот день мог бы стать и последним. И суд ко мне был бы снисходителен - применение магии, подобной тому, что пытался навести папа, очень строго каралось нашим законодательством и явно было бы причиной для смягчения приговора.

   - Инор Бринкерхоф, вы немедленно покинете наш дом и никогда сюда больше не вернетесь, - сказал Рихард.

   - Иви, да тебе просто показалось, - просительно сказал папа, пытаясь заглянуть мне в лицо.

   Но я даже глаза закрыла, чтобы его не видеть, настолько он был мне противен. Приворожить меня к этому гадкому Клаусу, да как ему такое в голову могло прийти? Я не собираюсь приносить в жертву свою жизнь ради того, чтобы мой отец уклонился от заслуженного наказания. Все, что он натворил, должен разбирать сам. И только так.

   - Запрещенной магией балуемся? - раздалось от двери.

   Высокий плотный мужчина, что там стоял, был мне не знаком, и его неожиданное появление и, главное, слова меня очень испугали. А если он решил, что это Рихард или я замешаны? Отец же мой выглядит очень располагающе и при желании может убедить собеседника практически во всем.