Удар Святогора - Новожилов Денис - Страница 26

– Да ладно нам про богов своих заливать, – угрюмо пробубнил Ерема, – нам бы лучше денег или еды. От богов ни сыт ни одет не станешь…

– Погоди, Ерема, – оборвал его главарь, – пускай говорит. Сам подумай, сколько нам еще прятаться по лесам, когда у князей руки дойдут послать ратников, чтобы нас извести.

– Да, а то им до нас сейчас, сейчас даже князя нет вовсе.

– Вы разве не слышали новость, – удивился Пересвет, – появился в княжестве новый управитель.

– Да ладно…

– На той неделе явился прямо в стольный град какой-то варяг пришлый, а с ним команда его. Было, говорит, мне знамение от богов, что должен я вашим князем стать; есть кто против?

– А люди чего?

– Ну глава стражи, или того, что от нее осталось, и говорит: конечно, я против, ты кто такой вообще?

– Вот именно, варяг какое право имеет на трон смоленский?

– Ну а конунг этот варяжский возьми да и отруби ему голову одним ударом и снова спрашивает: так есть еще те, кто против, или нет? А рядом толпа грозных варягов стоит, да топорами двуручными в руках поигрывают угрожающе.

– Во дела…

– И больше никого возражающего не нашлось. Так что трон княжеский теперь занят, хотя не думаю, что надолго.

– Глупость какая-то. Варяг на троне…

– Глупость не глупость, а когда мы уходили, тихо было в Смоленске. Варяги улицы дозорами обходят, безобразия прекратились. Народ хоть поспать смог спокойно. Да и бояре как-то не сильно расстроились, раньше они никак промеж собой договориться не могли, а теперь вроде как появился верховный судия. В народе говорят – по справедливости судит, мудро.

– Нет, точно говорю, надо что-то придумывать. Слушай, пошли с нами в лагерь, мужикам расскажешь про бога своего, про то, что выход есть для таких, как мы. Пойдем, а?

Рыжий главарь просительно смотрел на путников, особенно на младшего. Даже вечно недовольный Ерема не стал спорить.

– Пойдем, – просто согласился путник, – бог учит помогать тем, кто в беде. Те, кто спастись желает его именем, они и спасутся.

Глава 22

Силушка богатырская

Лагерь черниговского воинства жил своей обычной жизнью, где-то звенели мечи в тренировочных поединках, стучали молотки кузнецов, правивших доспехи, ржали кони: куда черниговцам без лошадей… Огромная фигура Святогора была видна ратникам издали, и воины почтительно расступались перед исполином. Даже Илья Муромец выглядел рядом с былинным богатырем маленьким и незначительным.

– У меня такое тоже было, – продолжал Святогор давно начатый разговор, – еще на заре моей юности. Мы тогда Курск осадили. А Курск тогда нам врагом был, и врагом опасным, народ там жил лихой да отважный, ничего и никого не боялись. И вот мы тогда походом пошли на курские земли, и в первой же деревне нам сразу отпор оказали. Представляешь, Илья: стоит перед деревенькой все войско царское в несколько полков, богатыри, сам царь, а супротив нас – толпа мужиков с вилами. И ведь не боятся нас совсем: выходит к нам их староста и заявляет: убирайтесь с нашей земли подобру-поздорову.

– Ничего себе история, – Илья шел рядом с гигантом, следом семенил черный кот, старающийся не упустить ничего из слов Святогора, – и что дальше?

– Дальше… а дальше царь осерчал. И приказал нам преподать урок строптивцам, чтобы увидели все, каково это – царскому войску отпор давать. Вот мы эту деревню и предали огню и мечу. Вот тогда меня первый раз и накрыло. Встаю утром, пытаюсь меч-кладенец поднять, а не выходит. Все у меня из головы селяне эти не идут. Чувствую, нет во мне силы богатырской, ушла вся. Я тогда испугался, не знал, что и думать, но вот что-то подсказывало мне, что связан вчерашний день с этим происшествием.

– И что дальше было?

– Я к царю отправился, сели мы в его шатре, и я ему все, что думаю, высказал. Он возражать начал, мол, сами виноваты, нечего было себя так вести. Да и вообще – это же курские, им сам леший брат, лихие людишки, разбойные. А вот вспомнил я этих мужиков и думаю: не чужие они нам, такие же ведь, как мы, не басурмане какие-нибудь. Царь тогда задумался, он к моим словам прислушивался. Да неужели же, говорит, с такими злодеями, как куряне, можно миром жить? Ну а я ему и отвечаю, нельзя нам злодейства чинить, если хотим все земли собрать; если державу строим, тут одной силой не обойтись. И царь меня тогда послушал. Веришь или нет, а похоронили мы селян в кургане и ушли восвояси, отложив поход на Курск.

– И Курск после этого на нашу сторону перешел?

– Держи карман шире, – хмыкнул Святогор, – они нам еще лет сто кровь портили, пять войн с ними было. Но войн честных, без резни простых мужиков да баб, войско против войска. А потом степняки в большой набег пошли, и мы тогда против них вместе выступили, еле отбились. А теперь и сам видишь, курские ратники рядом с нами. Вот тут сейчас, почитай, целый полк из Курска. И не знают они, что мы с их предками когда-то враждовали люто. А я, когда увидел, что царь к словам моим прислушался, снова веру в дело наше правое обрел. Тогда-то и сила богатырская ко мне вернулась. Так что нам, русским богатырям, без веры в дело правое никак нельзя.

– Удивительно. Зависимость. Самосознание. Мышцы. Мозг. Прямая зависимость. Феноменально.

– Чего этот кошак говорит? – нахмурился Святогор. – Ничего не пойму.

– Да я сам ничего не понимаю, – усмехнулся Илья, – он греческие слова любит вворачивать, а я к языкам не очень способный. Но все равно здорово: кот – а разговаривает.

Илья бережно схватил кота и поднял на руки, поглаживая его по шерстке.

– Не сметь. Отставить ласки. Ученый. Исследую.

Кот возмущался и пытался вырваться, но выскользнуть из рук богатыря – задача и для матерого медведя невыполнимая, куда уж котейке.

– Зверек этот непростой, – Святогор задумчиво осматривал трепыхающегося на руках у Ильи кота, – про силу богатырскую вынюхивает да выспрашивает.

– Думаешь, лазутчик? – удивился Муромец. – Это же кот, а не человек.

– Да вроде нет, – медленно ответил ему Святогор, не переставая разглядывать диковинного зверька, – я лазутчиков обычно чую. Но ты все равно будь осторожней, нормальные коты не разговаривают. Дело котов – мышей да крыс вынюхивать, а не истории про силу богатырскую.

– Я его оставлю пока, – Илья плавно опустил кота на землю, – он забавный.

– Так вот я о чем речь веду, – продолжил Святогор, – сила у тебя не от мертвой воды пропала. Зараза это, конечно, опасная, так не один богатырь погиб, пока я тот источник не завалил, но уж если не умер ты, значит, не взяла тебя мертвая вода. Меня тоже не взяла в свое время, хотя пытались отравить. Вольгу тоже травили: полежал пару дней – и ничего. Не в воде этой дело. Видно, веру ты утратил в дело свое, перестал его правым считать. А богатырю так жить нельзя.

– Может, и прав ты, – нахмурился Илья, – я вот тоже что-то подобное чувствовал, когда увидел, что на том берегу против нас простое мужичье с вилами выстраивается. И так мне горько стало, что хоть медом заедай, а тут этот княжонок галицкий: выпей, давай, водицы…

– Вот в этом горьком чувстве и суть, а не в отраве, у меня так же было в точности.

– И как мне теперь силу-то вернуть? Думал, что обрадуюсь, если исчезнет она вовсе, а тяжко. И не то тяжко, что следить нужно за тем, что ешь, или тяжести не можешь поднять. Тяжко мне, что я уже всей сутью своей – богатырь русский, не могу я жить просто так, без того, чтобы служить земле-матушке да царю-батюшке.

– Верно, – Святогор согласно кивнул, – нельзя русскому богатырю так жить. Только не зря тебя боги ко мне направили.

– Кот направил. Не боги.

– Да и верно, котейка мне посоветовал, – спохватился Илья, услышав снизу писклявый голосок кота, – я же говорю – полезный зверек.

– Так или иначе, а оказался ты именно там, где нужно: там, где тебе и место. Нужен ты и земле нашей матушке и царю нашему батюшке.

– Так нет ведь царей больше, одни князья теперь. Царя Василия степняки убили, вместе с семьей.